Сингл и Сингл - ле Карре Джон (книги бесплатно без регистрации полные TXT) 📗
Мозговые клетки Оливера лихорадочно ищут ответ.
«Мой чертов самолет задержался!» Но самолет приземлился даже чуть раньше. «Я не смог поймать чертов кеб». Но свободных кебов хватало. Он слышит голос Брока: «Скажите ему, что встретились с девушкой».
— Видишь ли, я хотел позвонить тебе, но подумал, а не заехать ли мне к Нине, — лжет он, краснея и потирая нос.
— Повидаться, значит? Нина? Эмигрировавшая в Англию внучатая племянница Евгения, так?
— Она неважно себя чувствовала. Простудилась.
— Она тебе все еще нравится?
— Да, очень.
— С женщинами у тебя проблем нет?
— Нет… совсем нет… даже наоборот.
— Отлично. Оливер, — они уже стоят у большого панорамного окна, — этим утром мне улыбнулась удача.
— Я очень рад.
— Широко улыбнулась. Потому что я ей в этом поспособствовал. Ты меня понимаешь?
— Разумеется. Поздравляю.
— Наполеон, когда оценивал кандидатов на ту или иную должность, спрашивал своих молодых офицеров…
— Счастливчики ли они? — заканчивает за него Оливер.
— Точно. Листок бумаги, который ты мне привез, — подтверждение того, что я заработал десять миллионов фунтов.
— Великолепно.
— Наличными.
— Еще лучше. Прекрасно. Фантастично.
— Не облагаемых налогом. В офшоре. На расстоянии вытянутой руки. У нас не будет проблем с налоговым управлением. — Рука Тайгера сжимается на его предплечье. — Я решил разделить их. Ты меня понимаешь?
— Не совсем. Этим утром у меня в голове туман.
— Опять перетрудился, не так ли? Оливер самодовольно улыбается.
— Пять миллионов для меня на черный день, который, надеюсь, никогда не наступит. Пять — для моего первого внука или внучки. Что ты на это скажешь?
— Это невероятно. Я тебе чрезвычайно благодарен. Спасибо.
— Ты рад?
— Безмерно.
— Уверяю тебя, я буду радоваться больше, когда придет этот великий день. Запомни. Твой первый ребенок получит пять миллионов. Решено. Запомнишь?
— Разумеется. Спасибо. Большое спасибо.
— Я это делаю не ради твоей благодарности, Оливер. Чтобы добавить третью Эс в название нашей фирмы.
— Здорово. Отлично. Третья Эс. Потрясающе. Осторожно он высвобождает руку и чувствует, как по ней вновь начинает циркулировать кровь.
— Нина — хорошая девочка. Я ее проверял. Мать — шлюха, это неплохо, если хочется порезвиться в постели. По линии отца мелкие аристократы, толика эксцентричности, которая не может пугать, здоровые братья и сестры. Ни цента за душой, но с пятью миллионами для твоего первенца тревожиться из-за этого нет никакого смысла. Я не встану у тебя на пути.
— Класс. Буду об этом помнить.
— Ей не говори. О деньгах. Они могут повлиять на ее решение. Когда настанет знаменательный день, она все и узнает. И ты будешь знать, что она любит тебя, а не деньги.
— Дельная мысль. Еще раз благодарю.
— Скажи мне, старичок… — доверительно, вновь сжимая предплечье Оливера, — как мы выглядим в эти дни?
— Выглядим? — в недоумении переспрашивает Оливер. Он копается в памяти, пытаясь вспомнить цифры из финансовых отчетов, оборот, норму прибыли, общую сумму доходов…
— С Ниной. Сколько раз? Два ночью и один утром?
— О господи… — Ухмылка, движение руки, смахнувшей со лба капельки пота. — Боюсь, мы сбиваемся со счета.
— Молодчина. Так и надо. Это у нас семейное.
Глава 10
В мрачной чердачной спальне, куда ретировался Оливер после того, как почаевничал в саду с Броком, и где оставался в гордом одиночестве, за исключением редких случаев, когда кто-то из команды заглядывал к нему, чтобы удостовериться, что с ним все в порядке, стояли лишь железная кровать да простой стол с лампой под абажуром. К спальне примыкала ванная, такая грязная, что в нее не хотелось заходить, с детскими переводными картинками на зеркале. Оливер от нечего делать попытался их содрать, но не получилось. В комнате имелась и телефонная розетка, но узников телефонами не снабжали. Члены команды занимали комнаты по обе стороны спальни: Брок безмерно любил Оливера, но абсолютно ему не доверял. Время близилось к полуночи, и Оливер, послонявшись по комнате и порывшись в своих вещах, — собирая их, он сунул между рубашек бутылку виски, которую благополучно конфисковали, — вновь, сгорбившись, уселся на кровати, держа в руках длинный, в сорок пять дюймов, надувной баллон, одетый в банное полотенце и дорогие носки из небесно-синего шелка от «Тернбулла и Ассера». Тайгер подарил ему тридцать пар после того, как заметил, что на нем один синий шерстяной носок, а второй — серый из хлопка. Надувные баллоны стояли на страже психики Оливера, а Бриерли был его наставником. Когда в голову не лезли никакие мысли, когда он не мог принимать решения, то просто ставил у ног коробку с надувными баллонами и вспоминал, что говорил Бриерли о моделировании, о том, как надувать и завязывать баллоны, как пользоваться кожей, карандашами, палочками, как отделить качественные от тех, что не годятся для фокусов. Когда у него начались нелады в семье, он ночами напролет сидел перед учебными видеофильмами Бриерли, не реагируя ни на слезы, ни на упреки Хитер. «Твой выход на сцену в час ночи, — предупредил его Брок, — если не произойдет чего-то непредвиденного. И я хочу, чтобы ты выглядел джентльменом».
Довольствуясь падающим из незашторенного окна светом, Оливер чуть приспустил баллон и перегнул его в паре дюймов от глухого торца, чтобы сформировать голову, и вдруг понял, что еще не решил, какое собрался сделать животное. Он положил баллон на пол, тщательно вытер руки носовым платком, сунул пальцы в коробку с пудрой стеарата цинка, которая стояла рядом с ним на стеганом пуховом одеяле. Благодаря сте-арату цинка пальцы остались гладкими, но нескользкими, Бриерли всегда имел при себе стеарат цинка. Оливер опустил руку, нащупал надутый баллон, поднял его, перегнул вдвое, повернулся к окну, пристально посмотрел на баллон на фоне ночного неба, выбрал нужное место, нажал. Баллон лопнул, но Оливер, который обычно считал себя в ответе за все природные и не обошедшиеся без участия человека беды, не стал относить случившееся на свой счет. Нет на земле фокусника, заверял его Бриерли, который мог бы подчинить своей воле все надувные баллоны, и Оливер ему верил. То попадался бракованный баллон, то характеристики материала оболочки изменялись под влиянием погоды, и тогда, кем бы ты ни был, даже самим Бриерли, надувные баллоны лопались у тебя в руках, взрывались тебе в лицо, как шутихи, отчего в щеки будто вонзались миллионы крошечных бритвенных лезвий, глаза слезились, а нос словно утыкался в мелкоячеистую сеть. И не оставалось ничего другого, если ты был Оливером, как геройски улыбаться и надеяться, что фразы Рокко спасут тебя от полного фиаско: «Да, до чего же громко лопаются надувные баллоны… Завтра он отнесет его в магазин и попросит заменить на новый, небракованный, не так ли?» Стук в дверь и шотландский выговор Агги подняли Оливера на ноги, отвлекли от мыслей, бродящих по многим его головам, на которые разделилась та единственная, что сидела на плечах. В одной он сходил с ума из-за Кармен: «Она уже в Нортхемптоне? Прошло ли раздражение на ее левой брови? Думает ли она обо мне так же часто, как я о ней?» В другой — из-за отца: «Тайгер, где ты? Ты голодный? Усталый?» А кроме того, он волновался о Евгении, Михаиле, Тинатин, Зое, задавался вопросом, знает ли она, что ее муж — убийца. И боялся, что да.
— Мы слышали пистолетный выстрел, Оливер? — осведомилась Агги, оставаясь по другую сторону двери. Оливер пробурчал что-то невразумительное и потер запястьем нос. — Я принесла твой костюм, вычищенный и выглаженный. Могу я передать его тебе, пожалуйста?
Он включил свет, покрепче завязал полотенце на талии, открыл дверь. Она стояла в черном спортивном костюме и кроссовках, волосы забрала в тугой узел. Он взял костюм и попытался закрыть дверь, но она в притворном ужасе смотрела мимо него, на кровать.
