Улица без рассвета - Усыченко Юрий (книги бесплатно без онлайн TXT) 📗
- Я, наверное, тогда уже уехал … Конечно, уехал. Ты когда приехал туда?
- Осенью, точно не помню.
- Видишь, а я именно осенью и уехал.
"Странно", подумал кутья. С этого момента в душу художника стала закрадываться подозрение.
Правда, еще неполная, неясная, но все же подозрение.
- И куда же ты уехал? - Спросил кутья.
- В деревню. Там меня и война застала. - Павлюк лихорадочно думал, как изменить тему разговора. - Над какой картиной сейчас работаешь? - Вопрос поставил нарочно, зная, что наиболее неисчерпаема и приятная тема разговора для художника - его произведения.
Кутья интуитивно почувствовал намерение отвести разговор в сторону, и снова тень недоверия, предчувствие чего-то плохого мелькнула в сознании. Отгоняя эту мысль, ругая себя за бессмысленную подозрительность, чего вспомнил, что месяца полтора назад в горах пограничники задержали бандеровскую банду, которая пробиралась на запад …
- Начал картину "Утро на заводе". Времени вот хватает, - искренне посетовал кутья. - Но ты же не доказал, что с тобой было во время войны.
- Остался там, где жил, - нехотя ответил гость. - Куда мне было ехать, одинаково! С фашистами, конечно, не сотрудничал, преподавал в школе, и все.
- Преподавал по программе, составленной в Берлине? - Пристально глядя в глаза, спросил кутья.
- Ну зачем так! - Недовольно сказал гость. - Это хорошо на митинге. Я преподавал математику - абсолютно аполитичной науку.
"Математику? Мы же учились на историческом факультете! - Вспомнил кутья. - Какое все странное в его рассказе. Да и сам странный … "А вслух сказал:
- Аполитичный наук нет.
- Ох, эти громкие фразы, - не мог сдержать раздражения гость.
Усталость валила его с ног, но Павлюк не поддавался. Разговор с Кутем все больше настораживала его. От спокойной уверенности в том, что здесь он найдет приют, не осталось и следа. Павлюк снова стал хитрым, настороженным, бдительным. Он понял, что совершил ошибку, явившись к Кутья. "Вклепався, - думал Павлюк. - Как развеять его подозрения? "Резко изменить тон, говорить противоположное тому, что говорил за минуту до этого, было бы глупо и явно неискренне. И Павлюк решил надеть маску советского человека, который любит "покритиковать недостатки".
- Все фразы, фразы! - Повторил он. - Часто за громкими фразами мы скрываем равнодушие.
- Бывает.
- Вот ты, например. За кого ты своего давнего друга? - Вложил в эти слова можно больше сарказма. Понимал: нападение - лучший способ защиты.
- Нет, отчего же, - неуверенно ответил художник. - Просто интересуюсь, как сложилась твоя жизнь.
- Ты кривишь душой! Ты мне не веришь! Ты меня очень обидел, Ярослав. Я уйду отсюда, но чтобы у тебя не оставалось сомнения, - вот мои документы. Проверь их, когда у тебя хватает совести думать плохое о человеке, которого ты знаешь с детства.
Вся эта гневная тирада была рассчитана на то, что деликатный, скромный кутья смутится, вполне поверит гостю. Документы, конечно, не проверять.
Быстрым движением Павлюк выхватил из кармана паспорт и швырнул на стол. Истрепанные зеленкуватосира книжечка раскрылась на миг. В глаза Кутеви упала фотография владельца паспорта и фамилия - Павлюк.
В ту же секунду гость, будто не помня себя от гнева, схватил паспорт со стола и, потрясая им, возмущенно воскликнул:
- Вот! Смотри! Вот паспорт.
Рука его дрожала. "Заметил ли не заметил фамилию в паспорте?"
"Теперь все ясно", мелькнуло в голове художника. Молчал. Гость стоял перед ним с паспортом в руке.
- Хорошо, хорошо, - сказал наконец кутья. - Спрячь свои документы, они никому не нужны.
"Видел ли не видел?" Не оставляла Павлюка назойливая мысль.
- Ты мне прости, Ярослав, но обидно слышать от тебя такие слова.
"Видел ли не видел?" Стучало в висках,
Художник устало провел ладонью по лицу.
- Хорошо, оставим это. Каковы твои планы на сегодняшний день? - Посмотрел на часы. - Скоро шестая.
- Если позволишь мне отдохнуть немного, то останусь у тебя до поезда.
"Посмотрю, как он будет реагировать. Смотря, постарается задержать у себя ", думал Павлюк.
- Ну конечно! Ложись, поспи, - заметно повеселел художник.
"Обрадовался, уговаривает поспать. Видел! - Иглой кольнула тревожная мысль. - Наверное, хочет задержать у себя до рассвета ".
Заметив, что по лицу гостя пробежала тень, кутья понял свою ошибку.
- Впрочем, как хочешь. Может, тебе неудобно у меня. Если имеешь на примете лучшее место - выбирай, - говорил спокойно, равнодушно.
"Черт его знает, может и не видел", с сомнением подумал Павлюк, сбитый с толку безразличием художника.
- Я неприхотлив, - сказал гость. - Комфорт мне совсем ни к чему.
- Если так - милости просим, - ответил кутья, и снова в его голосе Павлюк почувствовал тревожные нотки.
"Конечно, видел, нечего зря здесь терять время. Как теперь уйти отсюда? "
- Знаешь что, - поднялся со стула. - Сначала пойду на вокзал, точно узнаю, когда поезд, и возьму билет …
- Да куда ты пойдешь так рано!
- Ничего, зато потом со спокойной душой отдохну,
- Я провожу тебя, - встал кутья,
- Не беспокойся, я сам.
"Вот проклятый! - Не шло из головы. - Не хочет отпустить ".
- Ничего, какая там забота. Выпьем еще по рюмочке. У меня есть бутылка великолепного ликера, и тогда уж пойдем. Подожди, сейчас я принесу.
Не дожидаясь ответа, художник быстро вышел в соседнюю комнату.
"Что он задумал?" Павлюк неслышно подошел к двери, за которой исчез кутья.
Прислушавшись, уловил легкий шелест. Наклонился, посмотрел в замочную скважину,
Кутья стоял у телефона и быстро листал тонкую книжку - искал в справочнике нужный номер.
Павлюк резко распахнул дверь, вошел в комнату.
- Славцю! - Крикнул он. - Что ты хочешь делать?
- Ты знаешь.
- Зачем ты хочешь меня высказать? Ведь мы с тобой украинский, земляки!
Голос Павлюка звучал мягко, нежно. Левую руку глаз положил на телефон, правой ощупывал в кармане рукоятку пистолета.
- Ты не смеешь называть себя украинским! - Гневно сказал кутья.
- Мы выросли на одной земле, Славцю, - подступая ближе к художнику, умолял Павлюк.
- Да, но мы всегда были разными … Забери руку с телефона!
Кутья оттолкнул Павлюка, снял трубку:
- Станция! Алло! Станция!
Павлюк выхватил из кармана пистолет. Но художник успел увернуться.
Удар тяжелой рукояткой пришелся не по голове, как рассчитывал Павлюк, а по плечу.
В ответ кутья толкнул Павлюка, повалил на пол.
Художник был сильный и надеялся сам на сам справиться с "гостем". Впрочем, если бы он и позвал на помощь, никто бы не услышал.
Но силы изменили Кутья.
Раненая рука отказывалась служить. Павлюком удалось вырваться. Он размахнулся. С Кутем было покончено …
Павлюк выбежал из дома, машинально захлопнув за собой дверь. Он плохо понимал, что делает. Кутья, этот кроткий, деликатный, далекий от политики "служитель искусства", разрушил все его планы …
На улицу Павлюк вышел спокойно, уверенно и направился к вокзалу. Дождь перестал, ветер стих. Чувствовалась пронзительная предутренний свежесть.
Воздух рассек фабричный гудок, его призыв полетел далеко в горы и откликнулся эхом. На улицах уже появлялись первые прохожие.
Павлюк решил вокзал не заходить. Он понимал, что пассажиров в это время немного и его приметят, Носильщики, дежурные, уборщицы, если надо будет, смогут описать его внешность.
Он остановился на углу возле привокзальной площади, начал всматриваться в прохожих. Заметив мужчину в железнодорожной форме, с сигаретой в зубах, перевалистою походкой пошел ему навстречу. Вынул из кармана пачку:
- Позвольте прикурить.
- Пожалуйста,
Павлюк глубоко затягивался, раскуривая видволожену сигарету.
