Нелегалы 2. «Дачники» в Лондоне - Чиков Владимир (серия книг TXT) 📗
— Ничего не поделаешь, Моррис: когда в Англии растут цены, то вполне естественно повышаются и сроки наказания. Так что крепитесь, старина! Я думаю, Родина не забудет нас!
«Портлендское дело» не прибавило лавров ни Скотленд-Ярду, ни МИ-5, ни Верховному судье Великобритании. И не только потому, что никому из них не удалось установить национальную принадлежность Крогеров и Гордона Лонсдейла и добиться от них признания, на чью разведку они работали. Остались без ответа и другие вопросы: какие конкретно секреты стали их достоянием и какой ущерб нанесли они безопасности и интересам Великобритании? «Портлендское дело» со всей очевидностью свидетельствовало о немалых промахах в работе хваленых МИ-5 и Скотленд-Ярда. В частности, не украшал эти ведомства тот факт, что с 1950 года разыскиваемые по приметам и фотографиям Коэны — Моррис и Леонтина (Крогеры) смогли в 1954 году беспрепятственно въехать в Англию и под самым носом у Скотленд-Ярда открыть на Стрэнде книготорговое дело. Никто из тайных агентов не смог опознать их и в последующие шесть лет!
После завершения судебного процесса руководство МИ-5 и Скотленд-Ярда опасалось, что такая негативная информация просочится на страницы печати, что могло подорвать доверие к этим ведомствам. Однако, как ни пытались британские спецслужбы избежать скандальных разоблачений, лидер парламентской оппозиции Гейтскелл в одной из газет потребовал начать официальное расследование: «Как могла неизвестная иностранная разведка с полной безнаказанностью действовать в Англии шесть лет и почему никто не может ответить на вопрос: какую информацию и в каком объеме она добывала?»
Только теперь британские спецслужбы поняли, что поторопились с арестом Крогеров и Лонсдейла и упустили возможность раскрыть действительный объем их разведывательной деятельности. Теперь они старались исправить свою ошибку.
То, что не удалось выяснить у Крогеров на стадии расследования и в процессе судебного разбирательства, сотрудники британской службы безопасности попытались сделать в центральной лондонской тюрьме Уормвуд Скрабе. Надеясь раскрыть действительный объем разведывательной деятельности Крогеров и получить от них хоть какую-нибудь дополнительную информацию, они начали вести внутрикамерную их разработку. Когда это мероприятие тоже ничего не дало, сотрудники МИ-5 попытались осуществить вербовку Питера. В ответ на выдачу необходимых сведений о разведывательной деятельности на территории Великобритании и о стране, на которую Крогеры работали, ему и Хелен предложили помощь в организации побега из тюрьмы.
— А что будет потом? — недоумевал Питер. — Допустим, вы получите от меня необходимые сведения, а потом все равно засадите нас в подобную же камеру другой тюрьмы? Если даже и не вы, то сделает это Скотленд-Ярд. Так что у меня нет иного выхода, как молчать и отбывать срок наказания до конца.
— Выход есть, — с любопытством глядя на него, вежливо заметил один из посетителей его камеры, назвавшийся сотрудником МИ-5 Элтоном.
— Но я его не вижу! Какой тут может быть выход? — засомневался Питер.
— Повторяю, выход у вас есть, — настаивал Элтон.
— Тогда назовите его.
— Подумайте сами, мистер Крогер.
— Я уже думал об этом много дней и ночей, но не вижу пока для себя и своей супруги никакого просвета!
— Такой просвет у вас может быть, если вы дадите согласие со своей супругой сотрудничать с нами с позиций той страны, из которой вы прибыли в Англию. Мы отпустим вас домой, если вы…
— Извините, мистер Элтон, — прервал его Питер, — но мы на это не пойдем!
— Тогда оставайтесь в своей камере и подумайте как следует о моем предложении.
На следующей беседе Питера снова спросили, обдумал ли он то, о чем ему говорилось ранее.
— Да, обдумал, — твердо ответил он. — Я отвергаю все ваши предложения и прошу больше к этому вопросу не возвращаться.
Но сотрудники МИ-5 на этом не успокоились, они пошли на новые ухищрения: до Питера довели информацию о том, что в одной из лондонских газет опубликовано сообщение о том, что Хелен согласилась остаться на жительство в Англии. В публикации, с которой ему не дали даже ознакомиться, рассказывалось о возникшем якобы споре между супругами Коэн — оставаться или не оставаться им на постоянное жительство в Великобритании и что этот спор завершился полной их размолвкой — намерением Хелен дожить свой век на свободе.
Питер, ошеломленный таким сообщением, не поверил в это и потребовал немедленного свидания со своей супругой, однако ему было в этом отказано. Несколько дней он не находил себе места, метаясь из угла в угол камеры-одиночки: «Черт возьми, как могло такое получиться? Может, ее спровоцировали: сказали, что это я согласился на такой шаг? Но, с другой стороны, это же невероятно: она же знает, что в сложных ситуациях я всегда советовался с ней… Видимо, поэтому тюремная администрация и не дает мне свидания с ней… Сознательно хотят разлучить нас, разделить неделимое… Но как они смеют лишать нас права на свидание?! Тоже мне, тюрьма Ее Величества! Будь она проклята со всем Ее Величеством!.. Нет, надо что-то срочно предпринимать… Свидание с Хелен должно состояться…
Он часто и подолгу думал о ней с чувством безмерной вины за то, что она тоже оказалась в тюрьме. Беспокоясь за нее, он постоянно размышлял над тем, что можно сделать, чтобы как-то облегчить ее горькую участь. Но что-то сделать было уже поздно, и он страдал от этого. В тюрьме подобные мысли и чувства у любого человека достигали порой чудовищной силы и поглощали все остальные переживания.
Не раз он подумывал о том, чтобы как-то встретиться с Лонсдейлом во время прогулки и посоветоваться с ним, что можно предпринять в ответ на продолжавшиеся провокационные действия службы безопасности (Питер не знал тогда, что Гордона Лонсдейла давно уже перевели в манчестерскую тюрьму Стренджуэйс — это на самом севере Великобритании). Об этом же он хотел переговорить с англичанином, который тоже находился под «спецнадзором» [57] в соседнем секторе «С» и с которым он в последнее время постоянно замыкал строй заключенных при выходе на работу и по ее окончании, во время получасовых прогулок после ленча.
Это был известный английский разведчик Джордж Блейк, который отбывал наказание за сотрудничество с советской разведкой. Во время прогулок по тюремному двору он рассказывал Питеру о том, что детство его прошло в Голландии, а юность в доме тетки, проживающей в Египте, где он получил хорошее образование во французском лицее, а затем — в английском колледже. Что его двоюродный брат изучал Маркса и Ленина, а другой брат стал одним из основателей Компартии Египта. Что благодаря их влиянию он увлекся идеями социализма и остался им верен все последующие годы. Что «секретная» жизнь его началась еще в годы второй мировой войны, когда он стал выполнять обязанности связного в голландском движении Сопротивления, а в начале сорок третьего он уже был на службе в Сикрет интеллидженс сервис, [58] участвовал в организации разведывательной деятельности в оккупированной нацистами Европе. Потом была учеба по линии разведки в Кембриджском университете, где он изучал русский язык и готовился к работе против СССР.
В октябре 1953 года Блейк встретился в Лондоне с резидентом советской разведки генералом Родиным Б. Н. и передал ему планы проведения против Советского Союза в высшей степени секретных операций. Через некоторое время он выехал на Ближний Восток, чтобы возглавить одну из резидентур английской разведки. Однако через полгода под предлогом консультаций в связи с возможным назначением на новую должность его отозвали из Ливана в Лондон и взяли под стражу по обвинению в разглашении государственной тайны. Немногим позже после судебного процесса над «портлендской пятеркой» в том же зале Олд Бейли он был приговорен к сорока двум годам тюремного заключения.
