Вулкан в кармане Советская авантюрно-фантастическая проза 1920-х гг. Том XIII - Липатов Борис Викторович (читаем книги онлайн бесплатно TXT) 📗
Из ресторана толстый, лоснящийся комочек вылетел, катясь к лакированному авто.
ЗУЛУМБА
решительно протянутой ладонью перерезал путь упитанной физиономии.
— Хлеба!
— Негр! Настоящий негр!!. Что?.. Хлеба? Будет, дружище… ну-ка, лезь в авто! Живо!!. Негр!.. Чорт возьми, негр!!.
Голодного Зулумбу укачивает в шелком обитой кабинке, а рядом довольно сосет сигару импрессарио «Джаз-Бандов» и «Экзотических балетов» —
САМУИЛ PАЦKEP.
С этого дня Зулумба, подгоняемый виртуозной руганью Рацкера и страхом опять очутиться на улице, — учится танцевать негритянские танцы. Давно-давно, когда луна выкатывалась из необъятного мешка ночи, Зулумба танцевал у костра вместе с другими голыми мальчишками; танцы были приятные и от них сила разливалась по потному телу, но Рацкер требовал от Зулумбы «африканского темперамента», и Зулумба послушно выпячивал живот и, поднимаясь на цыпочки, вилял бедрами.
Первое выступление прошло блестяще.
Когда голый Зулумба раскачивался на тесной эстраде — декольтированные дамы млели за столиками, а залитые жиром «шибера» весело гоготали, следя дрыгающиеся бедра Зулумбы.
— Браво!.. Бис! Бис!
Рацкер потирал руки, высчитывая, сколько плотных дол-ладов принесет ему «эта черная обезьяна».
— Зулумба! Браво!.. Бис!..
— Зулумба!.. А-а-а!!.
9. Деловой день Штрука
— Позвольте!
— Сударь, вы пришли позже!!.
— Тише! Вы мешаете работать!.. Кто из вас мистер Тропе? Очень приятно. Пожалуйте за мной!
Так начинается деловой день Паркера Штрука — Бюро Частного Сыска (Лондон, Бекер Стрит, 81).
Мистер Тропс, поправляя воротник — за секретарем по длинному коридору; у дверей секретарь замер и нежно-нежно прикоснулся несколько раз пальцем к полированной поверхности. В небольшом квадрате выскочило «Войдите» и мистер Тропс проскользнул в кабинет.
За письменным столом необъятных размеров, заваленным кипой папок, — гроза уголовного мира —
ПАРКЕР ШТРУК.
— Мистер Тропс? Чиновник министерства иностранных дел?
— Да, Мистер Тропс…
— Слушаю!
— Нами получено сообщение от сэра Бэканена об изобретении Тадеуша Пряника. Вы, конечно, понимаете, что интересы Великобритании…
— Одним словом, вы хотите иметь изобретение этого чеха?
— Совершенно верно! Зная ваши исключительные способности (мистер Штрук снисходительно улыбнулся), меня попросили передать вам предложение министерства взять на себя миссию трудную, но выполнимую, — добыть это исключительное изобретение. Конечно, о вознаграждении говорить не приходится… Эта чековая книжка к вашим услугам!
«Эта книжка в вашем распоряжении».
Когда мистер Тропе, несколько раз поклонившись, осторожно унес себя из кабинета, Штрук нажал небольшой рычажок и взял трубку домашнего телефона.
— Секретариат? Немедленно скажите, сколько мы имеем претендентов на изобретение Пряника?.. Семерых?.. Так, так!.. Немедленно отправить трех лучших агентов навести справки…
И погладив чековую книжку, Штрук решил тоже выехать сегодня же.
— Семь чековых книжек! Это недурно! Молодец Пряник! Но все-таки кому же я буду доставать изобретенные газы?.. Семь претендентов!!. О! Об этом рано думать. Сначала нужно достать, а потом… потом… кто больше заплатит. Итак, — в Прагу!
И Штрук, заперев Бюро и рассовав книжки по карманам, весело насвистывая, вышел из кабинета.
10. О «Везувиане»
Оскар пьет сельтерскую и поминутно смотрит на опухшую с похмелья физиономию, заполнившую квадрат зеркала.
— Эх, здорово же крепкое пиво в этом кабачке! «Черный Петер» не зря-таки славится своим замечательным пивом. Что и говорить, хорошее пиво. Только вот… Ах, как глупо в общем!..
Оскар глотает еще стакан газированной водицы и еще раз смотрит укоризненно на свое отражение.
— Что это? Какие-то люди, о чем-то говорили, что-то предлагали… Чокались… Вздор!!. Какие там террористы!.. У него после пива собственная революция в голове, а он думал, что у него крепкая, надежная немецкая голова… А, будь проклята эта контузия!.. Проклятая война! Проклятый кайзер! Проигрался, а теперь живет припеваючи в Голландии, наверное, тюльпаны сажает… Русские куда резоннее; ихний император тоже цветочки весьма долюбливал, а его вместе с привязанностью к цветам взяли и израсходовали… Не проболтался ли он?.. Нет, нет!.. Драться, правда, хотелось… Да с кем? Те, которые около вертелись, какие-то щуплые, впрямь как русские эсэры… Ха-ха-ха!!. Честное слово, замечательный этот кабачок «Черный Петер». Какое пиво, какое дивное пиво!.. Но не проговорился ли я?.. Нет, кажется, я ничего не говорил… Ничего лишнего…
К вечеру цепкий хмель из молодой головы вылез украдкой… Оскар бледный, дрожащими руками повязывает галстух, собираясь к профессору.
— Кутить — одно, а свои обязанности он должен помнить твердо! Хорошая немецкая кровь — очень аккуратная кровь…
Холодный воздух и лужи. Неприветливые сумерки обволокли тощую, огромными шагами мчавшуюся по блестящему асфальту фигуру…
— Как далеко, однако, живет герр профессор Пряник!
— Вы понимаете, Оскар, соли гафния…. нового элемента, открытого теми двумя датчанами в прошлом году… как их там… ну, да ладно! Чудаки! Открыли и положили в ящик. А какие силы в этом веществе!!. Будьте внимательны, мой молодой друг.
«Будьте внимательны, мой друг!»
— Я слушаю, герр профессор.
— Сигару?..
— Благодарю.
— Ну вот! Мы сидим вот тут в мягких креслах, за окнами дождь и парламентские склоки, разные русские оккупации и выступления новых артистов, мобилизации и коммунистические манифесты… Хи-хи-хи!.. А вот мы сидим, посиживаем и подумываем, как бы этих чудаков взять да сложить пополам и в карман!.. Хи-хи-хи!.. Не правда-ли, я — почти поэт, господин фон-Менау? Почти поэт!..
— Совершенно верно, герр профессор! Вы положительно поэт! Одной рукой держать узду смерти и разрушения, а другой, так сказать, импровизировать!.. Что? что я сказал? Ах, да — бряцать на струнах, как ее… этой самой… поэзии!..
— Ловко! К чему комплименты, господин Оскар?.. Бросьте… Я право, так. Я даже и не умею говорить… Лучше ближе к делу!
— Я слушаю вас, герр профессор!
— Так вот… за окнами дожди и русские окку… Тьфу! Почему это у вас такой вид, Оскар?
— Хм… М-да… Кхе!.. Нездоров!.. Голова и нервы расшатались чуть-чуть… Ах, нет, что вы, что вы!!. Моя квартирная хозяйка оставила мне к ужину порцию горячего глинтвейна… Но, конечно, больше от нервов!..
— Я вас!.. Квартирную хозяйку тоже!!.. — лукаво погрозил пальцем профессор Пряник.
Оскар, не в обиду ему, заржал весьма громогласно, стараясь отогнать смутное беспокойство относительно вчерашних приключений в кабачке.
Пряник опять затеял скучный разговор…
— Тот раз, Оскар, я долго думал над возможностью утилизации в военных целях трех-хлористого азота. Соединение это, правда, как вам известно, весьма взрывчато, но неудобно ни в смысле транспорта, ни к обращении. Взрыв его возможен при простых звуках… Вам скучно. Нет? Я продолжаю… Вот, до зрелых лет дожил, а не могу даже со специалистом начать говорить без азбуки!.. Привычка! Вот на моей первой кафедре в Львове был такой случай… Ах, я опять чуть-было в болтовню не ударился!.. О чем, бишь, я?.. Ага! Трех-хлористый азот… Пренеприятная штука!. Да, да… Я взял другое… правда, штуку весьма ехидную, трехазотистый водород… Но, ведь, разве этим достигнешь тех великолепных взрывов, какие я могу получить и производить направо и налево? Тут-то они и замешаны, эти замечательные соли гафния! Я их соединяю с трехазотным водородом… Шипение… Бб-умм! Все к чорту!!. Хотите — дом, хотите — город… Монблан! Эльбрус! К чорту Монблан! Все сотру, все разорву!.. Задушу! Искромсаю! Это — чудо! Этна! Везувий! Сто Везувиев! Ах, Оскар, дайте мне ту коробочку с мятными лепешками… Благодарю. Мням-ням-ням… А вы, о мой Оскар, мой драгоценнейший ученик, мы будем вместе няньчить мое детище… Как мы его назовем? Как? Да- да… Я придумал! Везувиан! Что? Здорово?..
