Огненный воздух - Тамоников Александр Александрович (полные книги TXT, FB2) 📗
Путь к явочной квартире был опасен тем, что был абсолютно незнаком. Изучить очертания улиц по карте – это одно. Пройти по этим улицам, вспоминая карту, сложнее. Для этого нужны особые навыки, нужен опыт, хорошая фотографическая память и умение ориентироваться в сложной ситуации, мгновенно принимать решение. Сейчас Буторин был в этом городе чужаком, но он должен в короткий срок стать своим, слиться с этим городом и его жителями настолько, чтобы перестать выделяться. Война безжалостна, она не прощает ошибок.
Разведчик остановился у перекрестка, где слышались шаги комендантского патруля. Он затаил дыхание, замерев под аркой старого дома. Шаги приближались. Несколько секунд – бесконечных, как вечность, – и патруль прошел мимо, не заметив затихшей тени. В такие минуты, если ты излишне эмоциональный человек, собственное сердцебиение кажется громче, чем чеканный шаг патруля. И чудится, что оно может выдать тебя.
Буторин медленно повернулся вслед уходящему патрулю, прислушиваясь к угасающему эху. Звуки удалялись, отдаваясь все слабее, пока не растворились в шелесте легкого ночного ветерка. Выждав немного, Виктор наконец ослабил руку, чувствуя, что ладонь стала влажной. Он отпустил рукоять пистолета и вытер ладонь. Еще несколько мгновений, чтобы убедиться, что опасность миновала, и он осторожно выглянул из своего укрытия. Огоньки окон слабым светом проблескивали сквозь толщу ночной темноты, придавая городу нечто тревожно-привлекательное.
Буторин выпрямился и быстро пересек улицу, ныряя в очередной переулок. Вот и цель – каменное здание с неприметной дверью. Можно было бы и ошибиться, но несколько характерных примет здания, которые были известны Буторину, позволяли не ошибиться. Выбитый кирпич в нижней части рельефной кладки, ржавый гвоздь от крепления когда-то к стене некой деревянной конструкции. И конечно же, разбитое наискось стекло крайнего левого окна на первом этаже и трещина в стекле была заклеена по всей длине полоской белой бумаги. Это окно и было нужно Буторину. Он постоял около двух минут, чтобы убедиться, что не является объектом чьего-то внимания, что никакой полуночник не сидит у открытого окна, глазея на пасмурное небо или пустую улицу. Город спит. Спит и человек за этим окном, а может, наоборот, ждет, не смыкая глаз. Ведь все контакты происходят ночью, чтобы жильцы не заметили чужаков.
Разведчик чуть потянул за раму окна, и она поддалась; так и должно быть, створка не заперта, чтобы не стучать в стекло и не привлекать внимания. Рука в темноте скользнула по подоконнику, и Буторин трижды стукнул по нему костяшками пальцев. Это был условный стук. Почувствовалось движение, и в темноте квартиры появился неясный силуэт человека.
– Что вам нужно? – спросил мужчина старческим голосом.
– Я почтальон, – ответил Буторин условной фразой. – Вы просили доставить вам телеграмму на дом.
– Я не жду никакой телеграммы, – ответил голос. – Я жду посылку с яблоками.
– Яблоки в этом году не уродились. Вас устроят груши?
– Да, только если они не кислые, – ответил мужчина и раскрыл окно пошире. – Забирайтесь через окно. У меня сегодня у соседей любопытные гости.
Буторин подтянулся на руках и легко взобрался в окно, которое хозяин поспешно закрыл и задернул занавеску. Квартира оказалась большой и хорошо обставленной. Неновая, но добротная мебель, картины на стенах, красивые светильники на стенах. Хозяин зажег свет и с улыбкой разглядывал гостя, наблюдая, как тот осматривается.
– Квартира принадлежала одному коммерсанту, который умер в больнице еще два года назад. Его жена продала квартиру и уехала в Прагу с новым мужем. Ну а мы купили ее в складчину для наших целей. Полиция и власти нас не тревожат, ведь я по документам полковник полиции в отставке. Документы надежные, а одинокий старик никому не интересен.
– М-да, проходят века, – глубокомысленно заметил Буторин, – а женщины не меняются. Только что похоронила мужа и уже улетела в другое гнездышко.
– Женщинам природой предназначено тянуться к сильному плечу, – философски заметил хозяин. – Кто-то должен ее содержать и кормить, защищать. Такова природа. Но что я вас разговорами потчую. Вы ведь устали с дороги. Может быть, хотите есть? А может, вам сливовицы налить?
Буторин посмотрел на хозяина квартиры с удовольствием.
– А вот это не помешало бы, – кивнул он с улыбкой. – А еще умыться бы.
…Утром хозяин ушел, и его не было весь день. Буторин часто подходил к окнам, выглядывая на улицу сквозь тонкую щель между занавесками. Прислушивался к звукам за входной дверью. Дом и улица жили своей жизнью: неторопливой, размеренной, настороженной. Половину ночи хозяин расспрашивал гостя о положении дел на восточном фронте, о том, что вообще творится в мире. Он слушал внимательно и только покачивал головой, видимо, большая часть новостей была для него удивительной.
По-русски Радек Машик, так звали хозяина конспиративной квартиры, говорил хорошо. По национальности он был чехом и несколько лет провел в России в составе чехословацкого корпуса во время бушевавшей там Гражданской войны. И сейчас, состоя в движении Сопротивления, он имел доступ к достоверной информации об истинном положении дел в мире, но истинная картина удивила даже его. Кажется, и в рядах Сопротивления информацию для рядовых членов все же дозируют.
Буторин не находил себе места, хотя понимал, что сейчас самое главное – информация. Без нее начинать что-то делать бессмысленно. Он один сможет гораздо меньше, чем разветвленная сеть коммунистического подполья, имевшая неограниченные контакты с населением, в административных кругах протектората и местных муниципалитетов. И все же ему не сиделось без дела. Группа разделилась, и каждый член группы занялся своей частью операции. Ее успех зависел от каждого. И все же сейчас от Буторина требовалось лишь терпение. Подпольщики принесут ему точную информацию, и потом уже предстоит действовать самому. Нужно найти самолет и оценить обстановку в месте его падения. И все же разведчик не сидел без дела, несмотря на то что был ограничен даже в пространстве.
А вечером Буторин увидел в окно, как к дому, переходя дорогу, двинулся старик Радек. На улице было малолюдно, почти не было машин. Все, кого разведчик видел в окно, были в основном, судя по одежде, рабочими, возвращавшимися домой с производства. Район был не самый престижный, видимо, чисто рабочие кварталы. «Может быть, поэтому по вечерам здесь так тихо, – подумал Буторин. – После тяжелого физического труда людям хочется отдыхать». Радек почему-то остановился на краю тротуара и стал ждать. Не прошло и минуты, как к мужчине подъехала на велосипеде девушка в белых гольфах, полосатой юбке и зеленом берете. Она ловко соскочила с велосипеда, придерживая юбку, и поцеловала Радека в щеку. Вскоре в коридоре послышались шаги, потом в двери повернулся ключ, и в квартиру вошел хозяин с той самой девушкой.
– Здравствуйте, – сказала тихо, но довольно жизнерадостно девушка и протянула Буторину руку. – Меня зовут Ольга, и я очень рада видеть советского человека здесь у нас!
Разведчик укоризненно посмотрел на Радека, но тот с улыбкой махнул рукой.
– Ничего страшного. Это моя племянница Ольга Балажова, а по совместительству и наша связная.
– Рад знакомству, – не выпуская из руки мягкую и нежную девичью ладонь, ответил Буторин. – Откуда вы так хорошо говорите по-русски?
– О, у меня очень много русских друзей. До войны я ездила и провела все лето в вашем «Артеке». Мы там готовили большое театрализованное представление для испанских детей. А потом я еще переписывалась с друзьями из Советского Союза. Я талантливая, – вдруг рассмеялась девушка. – Я знаю и русский, и немецкий, и даже немного испанский. Дядя говорит, что у меня талант к языкам, потому что я общительная свыше всякой меры.
Девушка продолжала болтать, почти не умолкая, но, надо отдать должное, делала это относительно тихо и не создавая в доме суеты. Она поставила на газовую плиту чайник, нарезала хлеба, достала из шкафа банку овощного рагу и немецкую банку консервированных сосисок.
