Цейлонские парии - де Вилье Жерар (читать книги бесплатно .TXT) 📗

– Мисс аск ю [6], – проговорил официант и удалился, исчерпав свой запас английского.

Малко посмотрел на часы и удивился: Свани пришла на час раньше, что было ей не свойственно. Она стояла в холле под восхищенными и осуждающими взглядами работников отеля – великолепная как царица Савская в годы своего расцвета. Убивая наповал своим невиданным сари, своими потрясающими драгоценностями, своей мудреной прической, она свысока смотрела на презренных людишек, копошащихся в «Гальфасе». За глаза ее называли «Свани-бюргершей», «Свани-потаскухой», но все же чаще всего – «Свани-что-купается-в-золоте».

Увидев Малко, она бросилась ему навстречу.

– В Рамасуги стреляли!.. – торопливо зашептала она, – но он еще жив. Едем скорее...

Малко не стал задавать лишних вопросов.

Черный «мерседес» Свани стоял у входа в отель. Девушка села за руль, и они поехали вдоль Галь-Грин, где неизменные мальчишки запускали бумажных змеев.

– Где он? – спросил Малко.

– Недалеко. В маленьком буддийском храме на Марада-на-роуд. Его нашли крестьяне у дороги, ведущей в Канди, в двадцати километрах от Коломбо. Похоже, он тяжело ранен. Надеюсь, успеем...

– Почему монах не в больнице?

– Он отказался. Чувствует, что умирает, и решил провести последние минуты в святом месте...

В небольшом саду, на некотором удалении от дороги, стояло сооружение, напоминавшее пагоду. Его остроконечная крыша держалась на четырех деревянных столбах. Посредине возвышалась небольшая серая дагоба. Вокруг, на высоких подставках, горели ароматные палочки, и их благовонный дым смешивался с запахом плюмерий, обвивавших столбы.

Малко поднялся на две ступени и заметил черный предмет, лежащий поодаль на каменном полу. Приблизившись, он увидел великолепную кобру, свернувшуюся на подстилке из мешковины. Змея была совершенно неподвижна.

– Рамасуги уже перевоплотился? – спросил. Малко.

– Нет, – улыбнулась Свани. – Это раненая кобра, которую подобрали живущие по соседству горожане. На нее, кажется, наехала машина. Люди приносят ей молоко, но она все равно скоро умрет.

Действительно, около змеи стояло несколько блюдец с молоком, в то время как многие местные малыши ни разу в жизни его не пробовали...

– Рамасуги лежит за дагобой, – сказала Свани.

Они обошли сооружение. На подстилке, прислонившись затылком к дагобе, с закрытыми глазами, бледным лицом и заострившимся носом лежал «бику». Рядом с ним на корточках сидели двое мужчин, один из которых обмахивал умирающего большим пальмовым листом. С левой стороны оранжевый балахон монаха покрылся коркой высохшей крови, смешанной с землей. Увидев Малко, мужчины с угрожающим видом поднялись на ноги. Свани успокоила их, сказав что-то по-тамильски. Они ответили на том же языке.

– Монах пока жив, – перевела Свани. – Несколько минут назад он еще говорил.

Малко пристально смотрел на «бику». Его феноменальная память никогда не подводила – это был именно тот человек, который в него стрелял.

– А врача здесь нет? – спросил австриец, – Он ведь может умереть.

Свани задала этот вопрос охранникам, выслушала их и перевела:

– Рамасуги отказывается от врача. В деревне ему наложили повязку из трав, чтобы остановить кровотечение. Он сам попросил, чтобы его привезли сюда, к этому алтарю, куда он часто приходил молиться. Монах надеется, что Будда простит его.

Услышав голоса, Рамасуги открыл глаза, посмотрел на Малко и снова закрыл их. На его лице ничего не отразилось. Казалось, он не узнал австрийца. Губы монаха судорожно искривились, как от приступа боли.

– Допросите его скорее, – не отставал Малко. – Он уже при смерти.

Отстранив одного из охранников, Свани опустилась на колени возле умирающего. Второй цейлонец продолжал невозмутимо обмахивать его пальмовым листом.

Свани осторожно тронула раненого за плечо. Он открыл глаза. Голос монаха звучал так тихо, что Малко едва слышал его.

– Он говорит, что в него стреляла белая женщина, Она приехала за ним в монастырь..

– – Спросите, зачем он стрелял в меня, – проговорил Малко.

Свани перевела. Монах долго молчал, потом со стоном произнес несколько фраз и закрыл глаза.

– Ему приказал сделать это его учитель, – пояснила Свани. – Больше он ничего не скажет.

– Попробуйте уговорить Рамасуги, – твердил австриец, – Ему уже недолго осталось...

Действительно, монах начал судорожно цепляться руками за свое платье, его глаза затуманились, тело содрогалось.

Свани наклонилась к уху монаха и что-то долго говорила. И «бику» каким-то чудесным образом начал возвращаться к жизни. Из его рта хлынул непрерывный поток слов. На лице Свани отразилось изумление. Монах говорил без остановки, и она не перебивала его. Внезапно слова стали путаться, зазвучали тише, глаза монаха закатились, и его голова бессильно упала на грудь.

Свани выпрямилась.

– Что вы ему говорили? – спросил Малко.

– Что он должен сказать правду, если хочет получить прощение Будды и воплотиться в благородное животное – кобру, слона или корову... Я уверена, что он не солгал. Но это настолько невероятно...

Малко призвал на помощь все свое джентльменское воспитание, чтобы не схватить ее за плечи и не затрясти. Но Свани недолго томила его ожиданием:

– Приказ о вашем убийстве исходит из монастыря в Канди. За это учитель Роанна Захир пообещал монаху перевоплощение, достойное его высоких моральных качеств.

Малко решил, что ослышался.

– Но зачем учителю понадобилось убивать меня? Или буддисты больше не осуждают насилие?

Свани отошла от трупа монаха. Над ним уже кружились мухи.

– Учитель считает, что из любви к Будде убивать можно... Он один из главных духовных наставников всех местных «бику» – очень честолюбивый и влиятельный человек. Несколько лет назад один из монахов по его приказу застрелил из револьвера премьер-министра.

– Но зачем понадобилось убивать меня?

– Рамасуги этого не знал. Учитель Захир лишь сказал, что, убив вас, он послужит делу буддизма. По словам Рамасуги, какие-то иностранцы в награду пообещали достать учителю зуб Будды – самую святую из реликвий. Ради этого благородного дела Рамасуги и согласился на убийство...

Малко в недоумении посмотрел на Свани, пытаясь понять, не насмехается ли она над ним. Но девушка выглядела совершенно серьезной.

– В Канди, – продолжала она, – есть очень известный храм – Храм Зуба – в котором хранится священная реликвия всех буддистов: зуб Будды. Монахи, которые его охраняют, извлекают из этого огромную моральную и материальную пользу. Туда пешком приходят верующие со всего острова, а многие даже приезжают из Индии. Учитель Захир, как я уже говорила, отличается большим честолюбием. Если он сможет построить у себя такой же храм, то станет неизмеримо выше всех остальных религиозных наставников.

Малко не мог прийти в себя от удивления.

И сколько же у Будды зубов?

– Кажется, три или четыре. Один, например, находится у китайцев, в Пекине.

Рядом раздался шорох. Они обернулись: местная женщина принесла раненой кобре плод манго.

Малко в последний раз посмотрел на монаха, который пытался убить его. Сейчас Рамасуги казался тщедушным, морщинистым старичком. Его руки с черными ногтями покоились на груди, лицо хранило безмятежное выражение человека, принявшего муки за веру.

– Идемте, – сказал Малко.

Они спустились со ступеней, обойдя женщину, кланявшуюся кобре.

– Им уже передали зуб? – спросил австриец, садясь в «мерседес».

– Не думаю, – ответила Свани. – Его передача обычно сопровождается большими торжествами...

– Пожалуй, мне следует проехаться в Канди.

Свани, обычно такая уверенная в себе, внезапно показалась Малко растерянной.

В Канди учитель Захир обладает неограниченной властью, – заметила она. – Все «бику» преданы ему до гроба. По его приказу они готовы на все...