Упраздненный ритуал - Абдуллаев Чингиз Акифович (книги TXT) 📗
Магеррамов дернулся, но Дронго крепко держал его за руки.
– Нет, – крикнул испуганный Магеррамов, решивший, что его собираются арестовывать. – Я не убивал, честное слово! Это не я. Мы с ним вместе учились... – он чуть не плакал. – Я дал ему десять тысяч, – выдавил наконец Фазиль, – десять тысяч долларов.
Дронго отпустил руки Магеррамова и отошел от него. Потрясенный Ахмедов смотрел на Дронго, ничего не понимая.
– Откуда вы узнали про деньги? – невольно спросил майор.
– Я не узнал, я догадался, – вздохнул Дронго. – Мой отец всю жизнь работал в правоохранительных органах. О нем до сих пор ходят легенды. Так вот, он говорил мне, что времена изменились. Больше никто не помнит ни дружбы, ни чести, ни совести. Могут в знак уважения сделать одолжение на сто рублей. Сто первый уже хотят наличными. Я вспомнил эти слова отца. Видимо, Керимов помогал не только своему бывшему однокласнику и получал за это неплохие комиссионные. Верно, Магеррамов?
– Все так живут, – пролепетал Магеррамов, уже понявший, что никто не собирается его обвинять.
– Ты за всех не говори, – разозлился Ахмедов, – если ты жулик, это еще не значит, что мы все такие, – добавил он по-азербайджански, чтобы Вейдеманис не понял.
– Где вы были в момент убийства? – спросил Дронго.
– Спускался вниз, – вздохнул Магеррамов, – кто мог подумать, что все так случится.
– Никого из своих одноклассников не видели?
– Видел. Кажется, Свету Кирсанову. Она, почему-то, поднималась наверх.
Дронго и Ахмедов переглянулись.
– Кого еще? – спросил Дронго.
– Больше никого. Когда свет выключился, я повернулся, чтобы вернуться в основное здание. Прошел по коридору. Там полно молодых ребят было, все смеялись, шутили. А потом свет включили, вернее пробки поменяли. Я как раз вышел к подсобке. Увидел, как оттуда выходят наш директор и сторож. Потом они закрыли дверь, и я вернулся в конференц-зал. Оттуда меня позвали к вам.
– Ясно, – сказал Дронго, – у меня больше вопросов нет.
– Кто мог это сделать? – спросил Ахмедов, – как ты думаешь? Мы хотим знать твое мнение.
– Не знаю, – снова занервничал Магеррамов, – из наших никто. Нас всех проверяли на детекторе.
– Когда тебя проверяли, ты больше всех нервничал, – напомнил Ахмедов, – мне кажется, и в банке у тебя не совсем чисто. Нужно будет тебя проверить.
– Уже проверяли, – сразу сказал Магеррамов, – и ревизия была. У нас все в порядке.
– Поэтому ты больше всех волновался? – насмешливо спросил Ахмедов. – Ладно, иди отсюда и не болтай.
– Позовите Свету Кирсанову, – попросил Дронго на прощание.
Когда Магеррамов вышел, Эдгар задумчиво сказал:
– Я думал, что такие люди совсем перевелись. В нем все еще живет страх перед системой.
– Во-первых, здесь система сохранилась, – напомнил Дронго, – и даже наоборот, усилилась. Раньше сотрудники правоохранительных органов хоть чего-то боялись. Партии, начальства, Москвы. Сейчас во многом полный беспредел. А во-вторых... Ты знаешь, мой любимый русский писатель – Чехов. Мне всегда нравились и его рассказы, и его повести. Добрые, ироничные, мягкие. Его выстраданные пьесы с массой нюансов. Но с одной его фразой я категорически не согласен. Он писал, что можно выдавить из себя по капле раба. Так вот – раба выдавить невозможно. Нужно родиться свободным человеком. И только так.
– Разрешите? – в класс вошла Кирсанова. При ее появлении Дронго оглянулся, а Вейдеманис и Ахмедов невольно поднялись со своих мест.
– Здравствуйте, – кивнул Дронго, – проходите, пожалуйста, и садитесь.
Она прошла мимо него и села на стул. Женщина, очевидно, сознавала, как ее появление мобилизует мужчин. Она посмотрела на вскочивших Вейдеманиса и Ахмедова и улыбнулась.
– Вы хорошо знали погибшего? – решил сразу исключить лирику из их общения Дронго.
Кирсанова невольно напряглась. Обычно с ней мужчины начинали ворковать, а у этого человека в голосе был слышен металл. Или ее красота на него совсем не действует? Она внимательно посмотрела на Дронго.
– Естественно, хорошо. Я с ним училась в одном классе. Мы были очень дружны.
– Но сидели вы с Габышевым за одной партой. С ним вы тоже дружили?
– Вам уже рассказали про меня гадости, – она недовольно пожала плечами, – пусть говорят. Все девочки мне завидовали, не любили меня. Так до сих пор и осталось. Да, я дружила и с Габышевым, близко дружила. Очень близко. Если вы спросите, были ли у нас интимные отношения, я вам тоже отвечу. Будете спрашивать?
– Не буду. Меня больше интересует погибший Керимов. У него были враги?
– А вы знаете человека, у которого нет врагов? – усмехнулась она. – Наверняка были. Игорь был прокурором, а на этой должности друзей бывает мало. В основном знакомые и враги.
– Вы мизантроп, – сказал Дронго, глядя ей в глаза.
– Какая есть. Не притворяюсь.
– Нам рассказали, что три года назад во время восхождения Рауф Самедов и Владимир Габышев поспорили друг с другом из-за вас. Это правда?
– Господи, ну и люди. Это тоже успели рассказать. Наверно, правда, раз говорят.
– Правда или нет?
– Ну, правда. Они действительно поспорили. Только разве Рауф умел спорить? У него всегда были такие печальные глаза. Мы однажды костюмированный бал устроили, и все надели маски, так я его тогда по глазам узнала. А у Вовы глаза были другие...
– Не печальные?
– Нет, конечно. Глаза победителя. Как у вас. Когда видишь глаза мужчины, сразу понимаешь – лев он или заяц. Большинство – зайцы, ну а некоторые – шакалы.
– Будем считать, что я понял вашу звериную классификацию, – пробормотал Дронго, – но мне непонятно, почему вам не нравятся глаза победителя. По-моему, это нормально для мужчины.
– Нет, не нормально, – они смотрели друг другу в глаза. Она выдержала его взгляд. – Такие мужчины бывают одиноки, – прошептала Светлана, – с ними рядом не бывает женщин. Они им не нужны. Такие мужчины самодостаточны. Только у Вовы глупая самодостаточность, он считает себя красивее и умнее других, а у вас, очевидно, – от сознания вашей силы. Вы ведь не женаты, верно?
Дронго отвел глаза и посмотрел на Вейдеманиса. Тот усмехнулся.
– Женат, – вдруг сказал Дронго с огромным удовольствием, – и моя жена ждет ребенка.
– Возможно, я ошибаюсь, – сказала Светлана, – только бедному Игорю от этого не легче.
– Скажите нам, Кирсанова, где вы были в момент убийства? – решив, что пора вмешаться, спросил Ахмедов.
– Прошла в конференц-зал. Нас как раз сопровождали сотрудники полиции. Я еще подумала, что иду с эскортом полицейских. Мы были вместе с Лейлой Алиевой. Когда погас свет, мы потеряли друг друга, а потом вы нас сюда позвали, и я узнала об убийстве Игоря.
– Вы замужем? – уточнил Ахмедов.
– Это имеет отношение к убийству Игоря? – спросила она. – Нет, я не замужем. Разведена, у меня дочь.
– Чем занимается ваш муж? – Ахмедов поднялся и подошел ближе, словно хотел заявить свои права на эту красивую женщину.
– Он был режиссером в ТЮЗе. Сейчас работает в какой-то коммерческой структуре, точно не знаю.
– А сами вы где работаете?
– В английской фирме. Ее филиал открылся у нас два года назад. Они занимаются полиграфическими услугами. Их офис в старом городе, в Ичери-шехер.
– Совместная англо-бельгийская фирма, – вспомнил Ахмедов, – она арендует целое здание. Кем вы там работаете?
– Кем я могу работать? Секретарем директора по связям. Мистера Сервиса.
– Это его фамилия? – не поверил Ахмедов.
– Да. Мистер Джордж Сервис.
– Сколько вы получаете? – подозрительно спросил Ахмедов.
– Много. И налоги плачу большие. Или вы хотите, чтобы я платила еще больше?
Ахмедов сконфуженно посмотрел на Дронго, потом прошел на свое место. У этой женщины язык, как бритва.
– Вы знаете английский? – спросил Дронго, чтобы дать ей возможность успокоиться.
– Знаю, – кивнула она, – не в совершенстве, но неплохо.
– Интересная работа? – тихо спросил Дронго, подходя к ней.
