Задание на всю жизнь - Хакимов Абдулла (книга жизни .txt) 📗
Мирза зашел к муфтию.
— Накопилось немало номеров «Ёш Туркестан», да и брошюры, полученные из Берлина, Парижа, Стамбула, нужно разослать. Вы как-то говорили, что следует поехать в Гунбеде-Кабус? Не настало ли время для этого?
Муфтий взглянул на Мирзу:
— Очень хорошо. Я и сам хотел напомнить.
— Значит, завтра или послезавтра я поеду?
— Как гласит пословица, все, кроме смерти, лучше всего делать не откладывая… — весело ответил муфтий. — Завтра же выезжайте. Сначала заедете в Ширван, затем загляните в Буджнурд, соберите последние новости, а оттуда проедете в Гунбеде-Кабус.
— Больше никаких поручений не будет?
— На этот раз достаточно. Вам и так понадобится для поездки не меньше недели.
Мирза, поклонившись, вышел.
На рассвете следующего дня он двинулся в путь. Ненадолго задержавшись в Кучане и Ширване, он прибыл в Джаргелан.
Как обычно, Мирза остановился у Кульджан Ишана. Приезжая сюда, секретарь муфтия раньше всякий раз заглядывал в сарай, разговаривал с нукерами, встречался с Айнагуль. На этот раз ее уже не было. А нукеры увели своих коней на водопой к ручью.
Вероятно, Дурды тоже там.
Когда Мирза подошел к ручью, нукер сидел в стороне от товарищей, стреножив своего коня, и молча смотрел на воду. Мирза, поздоровавшись со всеми, подошел к Дурды.
— Салам, Дурды-ага! — приветствовал он. — Что это вы уединились?
Поглощенный своими мыслями, нукер вздрогнул, резко обернулся к Мирзе и торопливо встал. Мирза поздоровался с ним. Внимательнее, чем обычно, расспросил о делах, передал привет от муфтия.
— Спасибо, что вспомнили…
Они уселись на траву.
— Вы спрашиваете, почему я один? Одинокому всевышний собеседник…
— Но почему на вашем лице написана скорбь?
— Нет, я так…
— Или же одолевают заботы перед свадьбой? Так вы не беспокойтесь, если что нужно, поможем всей душой.
— О какой свадьбе говорите, эффенди?
— Как?.. Я же приехал с надеждой погулять на свадьбе. Что же здесь краснеть — вы не девушка.
— Э, эффенди, когда у судьбы я друга молил, мне меч она вручила… Так что единственный друг — оружие мое. О жестокая судьба… — Дурды неожиданно заскрипел зубами.
— А как же Айнагуль? — удивленно спросил Мирза, кивнув в сторону становища. — Кажется, обо всем было договорено? Я даже господину муфтию рассказал…
Дурды сорвал папаху с головы, с остервенением ударил ею о землю. Глаза налились кровью, кончики усов вздрагивали, голос дрожал.
— Да о чем вы спрашиваете, господин? Для чего рвете мою рану, мне и так жизнь не сладка! Вот уже более десяти лет я нукер у этих курбашей… Все для них делал! Играл со смертью, ходил на ту сторону… Сколько голов привозил из туркменских аулов, не говоря уже о богатствах… Вы думаете, легко переходить границу? — Нукер вздохнул и глухо закончил: — А жизнь идет, Айнагуль была моей последней, единственной надеждой. Я же должен и для себя немного пожить, мне уже как-никак за сорок…
Мирза внимательно следил за ним.
— Я ничего не понимаю, скажите, в чем дело? Неужели не смогли уговорить Айнагуль?
— Все мечты мои оказались напрасными. Я вручил свою судьбу в руки аллаха. Курбаши отобрали все богатство, привезенное из-за границы… Теперь лишили и Айнагуль…
— Не может быть! Неужели ее сосватали за другого?
— Как бы не так! Пусть только посмели бы… Они ее куда-то спрятали.
Мирза, словно выражая сострадание Дурды, придвинулся ближе, положил руку ему на плечо:
— Погодите, Дурды-ага, расскажите все по порядку, пожалуйста. Я вам очень сочувствую. Как можно обидеть такого смелого джигита! Если об этом прослышит господин муфтий, он будет очень недоволен.
— Пусть его гнев падет на головы моих обидчиков! — прервал Дурды. — С большими надеждами готовился я к свадьбе. Помните, в каждый свой приезд встречали меня в сарае или на конюшне. Я старался быть поближе к Айнагуль. Она ухаживала за нукерами, стирала одежду, штопала, готовила обед. Я ее любил по-настоящему…
— Но ведь сам Кульджан Ишан как-то говорил мне, что Айнагуль сватают за вас!
— Сам знаю об этом. Поэтому верил.
— Так куда же отправили Айнагуль?
— Я же говорю, спрятали… Провалилась ли сквозь землю, в небеса ли поднялась, не знаю. Станут они со мной советоваться…
— Она ведь из вашего рода, и ей обязаны были создать семью!
— Но я-то из другого рода… — вздохнул Дурды.
— Ах, вот в чем дело!
— Нет, не только в этом… Они просто не хотели, чтобы я обзаводился семьей.
— Кто? Почему?
— Я думаю, Кульджан Ишан. Ему нужен одинокий нукер, не обремененный семьей, чтобы в случае чего не оставалось следов и не было лишних хлопот…
— Нет, я не могу подозревать Кульджан Ишана. Он, по-моему, не может отказаться от своего обещания.
— Но кто же тогда способен на это?
Мирза задумался, поглядывая на собеседника.
— Мне кажется, зло нужно искать в другом месте… — наконец проговорил он.
— Где? — почти крикнул Дурды.
— Что вы думаете о Нафас Ахуне и Мулла Мухаммеде?..
Дурды, словно голодный волк, почуявший запах добычи, приподнявшись, в упор посмотрел на Мирзу:
— Что я думаю об этих дармоедах, которые присваивают бо?льшую часть добычи, привозимой нукерами! Только дают благословения, посылая на смерть… Там хоть пропадай, выкручивайся, как можешь.
— Вы правы, но я не об этом спрашиваю. Нафас Ахун и Мулла Мухаммед, между нами говоря, известны своей жадностью, да и вообще ведут они себя нечестно, Мне кажется, господин муфтий тоже недоволен этим… Я думаю, они спрятали куда-нибудь Айнагуль, а может быть, и продали ее.
— Вы так думаете?
— Я как-то слышал их разговор об Айнагуль, — уклончиво сказал Мирза. — Но если господин муфтий узнает о том, что они вас обидели, он с них шкуру спустит!.. — Мирза затрагивал самое больное место Дурды. Следовало воспользоваться тем, что нукер уважал муфтия.
— Если Айнагуль отняли у меня эти шакалы, то господину муфтию не стоит утруждать себя… Я не только шкуры с них спущу, а и головы оторву. Для меня это простое дело. Не раз приходилось…
Дурды закипал. А Мирза продолжал подливать масло в огонь.
— Нам известна ваша храбрость. Единственное, что я могу вам сказать: господин муфтий был бы только доволен.
— Так, значит, дело за мной?
— Но об этом только знаете вы и бог… А Кульджан Ишан здесь, мне кажется, ни при чем…
Важные поручения муфтия, выбор нукеров для перехода через кордон держались в строгом секрете. Вызов Айнагуль в Мешхед тоже не был предан огласке. Один Кульджан Ишан знал о ее поездке, но и он не ведал, для чего и куда послал Садретдинхан женщину.
— Проклятые нечестивцы… — кусал губы Дурды. — Клянусь, они узнают, что такое моя месть. И пикнуть не успеют. Сделаю так, что следов не останется. А сам брошу эти места.
— Куда же вы хотите поехать? — спросил Мирза.
— Куда судьба поведет…
— Помните, — проговорил Мирза торжественно, — подняв меч мести, вы можете рассчитывать на защиту господина муфтия. Перед отъездом мы долго с ним беседовали, и хотя чего-либо определенного господин Садретдинхан не говорил, я постарался угадать его мысли.
— Туркменский джигит никогда не отказывается от своих слов. А ведь я поклялся! Да пусть отравой мне будет материнское молоко, если…
— Может, когда-нибудь станет известно об Айнагуль?
— Нет, теперь мне ни она, ни жизнь не нужны. Мы умеем мстить!
— Даст бог, с вами ничего не случится. Но — никому ни слова. Договорились!
— Будьте спокойны, мой эффенди.
Они распрощались.
Мирза возвратился во двор Кульджан Ишана. Дурды еще немного постоял у ручья, а потом взял коня за повод. Нукер ступал тяжело, медленно, низко опустив голову, словно не мог поднять ее. За ним, вытянув лебединую шею, так же медленно вышагивал красавец скакун.
Не прошло и полмесяца, как Джаргелан всколыхнулся, словно потревоженный улей. Еще бы! Неожиданно исчезли Мулла Мухаммед и Нафас Ахун. Исчезли в одну ночь. Кульджан Ишан и другие джаргеланцы узнали об этом лишь на следующие сутки. Повсюду были разосланы нукеры, но никаких следов обнаружить им не удалось.
