Только для личного ознакомления - Флеминг Ян (читать книгу онлайн бесплатно полностью без регистрации txt) 📗
Прошел год, и Мастерсу нужно было уезжать. Он объявил, что Рода останется, чтобы закрыть дом. Они дали обычный раунд прощальных вечеров. Все немного удивились, что она не пришла проводить его на пароход, но он сказал, что она плохо себя чувствует. Этому поверили, пока через две недели из Англия не долетела новость о разводе. Тогда Рода Мастерс пришла в губернаторский дом, долго беседовала с леди Берфорд, и постепенно выяснилась вся история, включая действительно ужасную следующую главу.
Губернатор выпил последний глоток виски. Когда он ставил стакан на место, лед звенел в пустом стакане.
— Очевидно, за день до отъезда Мастерс нашел в ванной записку от жены. В ней говорилось, что ей просто необходимо с ним встретиться для последнего разговора перед тем, как он уедет навсегда. Мастерс и раньше получал такие записки, всегда их рвал и оставлял кусочки на полке над раковиной. На этот раз он ответил ей, назначив свидание в гостиной в шесть часов вечера. Когда наступило назначенное время, она робко вошла из кухни. Она уже давно прекратила устраивать сцены и не предпринимала никаких попыток в расчете на его милосердие. Сейчас она спокойно стояла и сказала, что у нее осталось всего десять фунтов из тех денег, что он давал: на ведение хозяйства и больше у нее ничего нет. После его отъезда она останется без средств к существованию. “У тебя есть драгоценности, которые я тебе дарил, и меховая накидка”. — “В лучшем случае я за них получу пятьдесят фунтов”. — “Тебе придется найти какую-нибудь работу”. — “Чтобы найти ее, потребуется время. Мне нужно где-то жить. Я должна оставить этот дом через две недели. Не можешь ли ты хоть что-нибудь мне дать? Мне же придется голодать”.
Мастерс посмотрел на нее безразлично. “Ты хорошенькая. Ты никогда не будешь голодать”. — “Ты должен мне помочь, Филипп. Ты должен. Если я пойду побираться в губернаторский дом, это не будет способствовать твоей карьере”.
В их доме не было ничего своего за исключением некоторых мелочей. Они сняли его с мебелью. Хозяин квартиры приходил неделю назад и обговорил список вещей. У них осталась только машина “моррис”, которую Мастерс купил подержанной, и магнитофон, который он приобрел в последней попытке развлечь ее еще до того, как она занялась гольфом.
Филипп Мастерс посмотрел на нее в последний раз. Больше он никогда ее не увидит. “Хорошо, ты можешь оставить себе машину и магнитофон. Теперь все. Мне нужно упаковать вещи. Прощай”. Он вышел и направился в свою комнату.
Губернатор взглянул на Бонда.
— По крайней мере это последний маленький жест. Да? Губернатор мрачно улыбнулся, — Когда он уехал и Рода осталась одна, она взяла обручальное кольцо, несколько своих безделушек, палантин из лисы и отправилась в Гамильтон, где ходила из одного ломбарда в другой. В конце концов она получила сорок фунтов за драгоценности и семь фунтов за кусок меха. Потом она поехала к торговцу подержанных машин и попросила о встрече с управляющим. Когда она спросила его, сколько он может дать ей за “моррис”, он решил, что она шутит. “Но, мадам, мистер Мастерс купил машину в кредит и очень задолжал нам. Он, конечно, сказал вам, что только на прошлой неделе мы вынуждены были послать ему официальное уведомление об этом: мы услышали, что он уезжает. Он ответил нам, что подъедете вы, чтобы уладить дела. Позвольте мне посмотреть. — Он достал папку и пролистал ее. — Да, он должен за машину точно двести фунтов”.
Рода, конечно, расплакалась, и в конце концов управляющий согласился взять машину обратно, хотя она теперь и не стоила двухсот фунтов, он настоял на том, что она должна оставить бензин в баке и все другое. Роде Мастерс ничего не оставалось делать, как согласиться и благодарить за то, что на нее не подают в суд. Она вышла из гаража и, бредя по жаркой улице, уже знала, что ее ждет в радиомагазине. И была права. Повторилась та же самая история, только на этот раз ей пришлось заплатить десять фунтов, чтобы уговорить служащего взять магнитофон обратно. Она наняла машину, которая довезла ее до того места, откуда она могла дойти пешком, и, вернувшись домой, бросилась на постель и проплакала весь день. Она уже была побита. Теперь Филипп Мастерс добил ее. Губернатор, помолчав, продолжил:
— Действительно, очень необычно. Такой человек, как Мастерс, добрый, чуткий, который и муху-то не обидит, теперь совершал один из самых жестоких поступков, которые я когда-либо видел. Это действовал мой закон. — Губернатор слегка улыбнулся. — Как бы она ни согрешила, он не должен был поступать с ней таким образом, если она давала ему этот Квант спокойствия. Как бы то ни было, она пробудила в нем звериную жестокость — жестокость, которая сидит где-то глубоко в каждом из нас, и только угроза нашему существованию может пробудить ее там. Мастерс хотел заставить женщину страдать, но не так, как он страдал, поскольку это было невозможно, а так, как он только смог придумать. А этот вероломный жест с машиной и магнитофоном был бесчеловечным запоздалым поступком, напоминающим ей даже после его отъезда, как он ее ненавидит и как он все еще хочет сделать ей больно.
— Это должно быть ужасно. Просто невероятно, как люди могут так обижать друг друга. Мне становится жаль девушку. Что же случилось с ней в конечном счете и что с ним? — спросил Бонд.
Губернатор встал и посмотрел на часы.
— О Боже, уже почти полночь. И я так поздно задержал весь персонал, — он улыбнулся, — и вас также.
Он подошел к камину и позвонил в колокольчик. Появился негр-дворецкий. Губернатор извинился, что так долго задержал его, и приказал ему все запереть и выключить свет. Бонд поднялся. Губернатор повернулся к нему.
— Пойдемте, и я расскажу вам остальное. Я провожу вас до ворот, чтобы часовой вас выпустил.
Они медленно шли по длинным комнатам и спустились по широкой лестнице к саду. Стояла прекрасная лунная ночь, полная луна стремительно проносилась над их головами сквозь прозрачные и высокие облака.
Губернатор говорил:
— Мастерс продолжал работать в колониальной службе, но он уже никогда не оправдал надежд своего прекрасного начала. После этого случая на Бермудах что-то, казалось, сломалось в нем. Какая-то часть его самого была убита случившимся. Он стал инвалидом. Конечно, не ее вина, но я думаю, что он никогда не смог забыть, что с ней сделал, и это преследовало его. Он хорошо работал, но потерял что-то человеческое и постепенно увял совсем. Конечно, он никогда снова не женился и в конце концов стал заниматься проектом по выращиванию арахиса, а когда это не получилось, ушел в отставку и уехал в Нигерию — назад, к тем единственным в мире людям, которые были добры к нему, назад туда, откуда все началось. Трагедия, конечно, когда я вспоминаю, каким он был в молодости, когда мы начинали.
— А девушка?
— О, у нее было довольно тяжелое время. Мы пустили шапку по кругу. Она выполняла разную работу, в основном благотворительную. Она хотела снова работать стюардессой, но то, каким образом она порвала контракт с Британской авиакомпанией, не позволило ей даже подать документы. В то время было не так много авиакомпании и не было недостатка среди желающих работать стюардессами. Немного позже, в том же году, Берфордов перевели на Ямайку, и с ними исчезла ее опора. Как я говорил, леди Берфорд всегда относилась к ней снисходительно. Рода Мастерс была почти нищей. Она все еще хорошо выглядела, и разные мужчины содержали ее в течение какого-то времени, но в таком маленьком местечке, как Бермуды, невозможно долго ходить по кругу. Она чуть не превратилась в проститутку и не попала в беду с полицией, когда судьба вновь вмешалась и решила, что она достаточно наказана. Пришло письмо от леди Берфорд с билетом до Ямайки, в котором" говорилось, что леди Берфорд нашла ей место регистраторши в отеле “Блу-Хиллз”, одном из лучших отелей Кингстона. Итак, она уехала, к тому времени я был переведен в Родезию, и, думаю, Бермуды были счастливы распрощаться с ней.
Губернатор и Бонд подошли к входным воротам. За ними сверкали под луной белым, черным и розовым цветом узкие улочки и симпатичные деревянные дома с позолоченными фронтонами и балконами. Это — Нассау. Громко стуча каблуками, часовой встал по стойке “смирно” и взял на караул. Губернатор поднял руку.
