Цирк - Маклин Алистер (книги серии онлайн .txt) 📗

— Но мне кажется, что нам кое-чего не хватает, — продолжил Бруно.

— То есть?

— Ты знаешь, что мы должны лишь казаться влюбленными?

— Да, — она помолчала и спросила:

— Или ты считаешь, что с этим необходимо покончить? — голос девушки прозвучал с явной печалью.

— Я это твердо знаю. Ты любишь меня, Мария?

— Да, — шепотом, но сразу же ответила она и улыбнулась, глядя на свою руку. — На ней кое-чего не хватает, не так ли?

Кан Дах самодовольно откинулся в кресле.

— Ну, что я вам говорил? Кто-то должен мне выпивку.

— Уверена? — спросил Бруно.

— Только самый проницательный мужчина способен задавать столь глупые вопросы. Разве ты не видишь?

— Думаю, что вижу. Надеюсь, что вижу.

— Я влюблена уже много недель, — она перестала улыбаться. — С самого начала я следила за твоими безумствами на трапеции, затем уходила из зала и переживала. Теперь я не могу находиться в зале, а просто переживаю. Она замолкла и глаза ее увлажнились. — Но я могу еще слушать музыку, твою музыку, и во мне все сразу обрывается.

— Ты пойдешь за меня замуж?

— Конечно, болван! — Мария уже почти кричала.

— Нет нужды в таких вульгарных выражениях. Должен заметить, что Кан Дах, Росбак и Макуэло с крайним интересом наблюдают за этой сценой. У меня такое чувство, что они заключили пари по этому поводу. И у меня такое чувство, что я буду страдать, когда они оставят меня одного.

— Я не могу их видеть, — Бруно протянул ей платок и она вытерла глаза. — Да, вид у них такой, как ты сказал. — Машинально сжав платок в руке, она повернулась к Бруно. — Я люблю тебя и хочу выйти за тебя замуж, если это не старомодно, я готова выйти хоть завтра, но я не могу любить и выйти замуж за величайшего в мире гимнаста и канатоходца. Я точно знаю, что не смогу. Думаю, что и ты это знаешь. Ты хочешь, чтобы я всю жизнь сходила с ума?

— В этом не было бы ничего хорошего для нас обоих. Но я думаю, что обычно шантаж начинается после свадьбы.

— Ты живешь в странном мире, Бруно, если думаешь, что честность и шантаж одно и то же.

Бруно, казалось, задумался.

— Ну, в конце концов, ты всегда можешь выйти замуж за величайшего в мире экс-гимнаста и экс-канатоходца.

— Экс!?

— Нет проблем! — Бруно сделал правой рукой сокрушающий жест. — Я сожгу свою трапецию.

Она удивленно уставилась на него.

— Как, как это? Ведь это твоя жизнь, Бруно.

— У меня есть другие интересы.

— Какие?

— Когда тебя будут звать миссис Вилдермен, я скажу.

Брак ей был явно ближе к сердцу, чем будущие увлечения мужа.

— Можно послезавтра.

Она снова уставилась на него.

— Ты имеешь в виду здесь? В этой стране?

— Боже упаси, нет. В Штатах. Официальное разрешение. Мы можем вылететь завтра же первым рейсом. Никто нас не остановит, и у меня достаточно денег.

Ей понадобилось время, чтобы переварить все это.

— Ты сам не знаешь, что говоришь, — произнесла она.

Бруно согласно кивнул.

— Обычно ты права, сейчас — нет. Я знаю, что я говорю, потому что — и это не преувеличение — я знаю, что мы в смертельной опасности. Я знаю, что они вышли на меня. Я почти абсолютно уверен, что они вышли и на тебя.

Сегодня вечером за нами следили, а я не хочу...

— Следили? Откуда ты знаешь?

— Знаю. Об этом потом. А сейчас я не хочу, чтобы ты погибла. Какое-то время он задумчиво потирал свою щеку. — Более того, я очень не хочу погибнуть сам.

— Ты оставишь своих братьев? Ты оставишь мистера Ринфилда и цирк? Ты отказываешься от святого дела?

— Я брошу все на свете ради тебя.

— Ты напуган, Бруно?

— Вполне вероятно. Пойдем прямо сейчас в американское посольство и все там уладим. Правда, уже поздновато, но не оставят же они в беде своих соотечественников.

Мария в полном недоумении посмотрела на него, затем недоумение сменилось на нечто очень близкое к презрению. Потом это выражение уступило место крайне задумчивому. Неожиданно на ее лице появилась слабая улыбка, и вдруг она рассмеялась. Бруно также задумчиво посмотрел на нее, а троица за соседним столиком была ошеломлена и ничего не понимала.

— Ты невозможен. Мало тебе было одной проверки, так ты затеял еще одну? — сказала она.

Он пропустил это мимо ушей.

— Ты слышала? Я готов бросить ради тебя весь мир. Можешь ли ты это проделать для меня?

— Охотно, но весь мир, Бруно. Ты знаешь, что случится, если мы сунемся в посольство. Завтра я окажусь в самолете, но без тебя. Ты останешься здесь. И не отпирайся. Это написано на твоем лице, хотя ты и считаешься загадочным Бруно Вилдерменом. Все так считают... Вернее, почти все. Трех месяцев оказалось достаточно, чтобы ты перестал быть для меня загадкой.

— Этого я и опасался. Что ж, о'кей. Фокус не удался и меня это не удивило. Только ничего не говори об этом Харперу. Он не только считает меня дураком, но у него возникнут подозрения в моих деловых качествах, он положил деньги на стол. — Пошли! Когда мы подойдем к двери, я вернусь под каким-нибудь предлогом, чтобы переброситься парой слов с Росбаком. А ты тем временем осмотришься вокруг, не проявляет ли кто-нибудь к нам интерес.

Дойдя до двери, Бруно, как и было условлено, вернулся назад. Он подошел к Росбаку и спросил:

— Как он выглядел?

— Среднего роста, темные волосы, черные усы. Темное пальто. Он шел за вами от самого цирка.

— Ваши купе могут прослушиваться. Сомнительно, но чем черт не шутит.

Увидимся.

Они уже шли под руку на улице, когда Мария осведомилась:

— Кто для тебя эти трое?

— Очень старые друзья, и не больше... Но положить головы друзей на плаху... Тот, кто следит за нами, с черными волосами и в темном пальто.

Видела такого?

— Видела двоих, но ничего общего с этим типом. У одного кудрявые светлые волосы, а другой лысый, как пень.

— Это означает, что предыдущий отправился с рапортом к шефу.

— Своему шефу?

— К полковнику Сергиусу.

— Начальнику полиции Крау?

— Никакой он не начальник полиции, он начальник государственной секретной службы.

Она остановилась и удивленно взглянула на Бруно.

— А ты откуда знаешь?

— Я знаю. Я знаю его, хотя он меня не признал. Ты забыла, что это моя родина. Но я отлично знаю Сергиуса и никогда его не забуду. Разве можно забыть этого человека? Человека, убившего мою жену?

— Человека, который... о, Бруно, — Мария примолкла. — Но теперь он наверняка знает о тебе.

— Он знает.

— Но тогда он должен догадаться зачем ты здесь!

— Допускаю и это.

— Завтра я пойду с тобой. Клянусь! — в ее голосе появились истерические нотки. — А этот самолет, Бруно... Ты разве не понимаешь, что не вернешься из этой страны живым?

— Я должен это сделать. И, пожалуйста, говори потише. Кучерявый подошел к нам достаточно близко.

— Я боюсь... я боюсь...

— Это схватка мужчин. Пойдем, дорогая, я угощу тебя настоящим кофе.

— Где?

— В моих апартаментах, которым ты так завидовала.

Какое-то время они шагали молча, затем она тревожно проговорила:

— А ты не думаешь, что если они вышли на тебя, то могли организовать у тебя прослушивание?

— А кто говорит, что мы будем обсуждать государственные тайны?

А Сергиус в это время глубоко завяз в обсуждении государственных тайн.

— И это все, Алекс? Бруно с девушкой вошел в кафе, быстро поговорил с теми двумя, что пришли раньше, отвел девушку за столик и заказал еду.

Затем появился третий, присоединился к двум другим, а через некоторое время подошел к столику Бруно, попросил у него денег и вернулся на свое место? — Алекс кивнул. — И вы сказали, что вы не знаете эту троицу и никогда не видели их раньше, но один из них такой же гигант, как атлет Анжело?

Алекс взглянул на телохранителя.

— Крупнее, — удовлетворенно произнес он.

Анжело не хватало добродушия Кана Даха, и это не делало его привлекательным. Он зловеще нахмурился, но никто не обратил на это внимания, вероятно потому, что трудно уловить разницу между его зловещим и нахмуренным обычным выражением лица.