Коммутация - Каганов Леонид Александрович (книги онлайн читать бесплатно .txt) 📗
Несколько часов Гек провёл за терминалом информатория Лубянки — наводил справки об убитом алкоголике. Ничего интересного выяснить не удалось — фамилия алкоголика была Калязин, звали его Спартак Иванович. Было ему 57 лет, пил давно, жена ушла ещё до перестройки, жил один, в Мытищах, детей не было. Работал сторожем на складе при заводе спортивного инвентаря в Бутово — на другом конце Москвы. Перед законом был чист и никаких материалов на него не имелось. В данных ГУВД значился лишь один привод в вытрезвитель прошлой осенью. Ни о родственниках, ни о друзьях информации обнаружить не удалось.
Гек выяснил где хранится тело — труп лежал в морге местной больницы. Гек сразу сделал вывод, что сам алкоголик не представляет для следствия ну совершенно никакого интереса, иначе Гриценко упрятал бы его как минимум в морг ведомственного спецгоспиталя. Тем не менее Гек отправился в районную больницу и там, после коротких препирательств с главврачом и возмутительно долгого ожидания старшей сестры, ушедшей на обед с ключами от морозилки, наконец осмотрел труп.
Пуля вошла Калязину слева в самую верхнюю часть лба, где уже кончалась залысина и торчал клок седых волос. На лице остались следы пороховых газов — значит стреляли с расстояния в полметра, не больше. Вышла пуля из шеи, раздробив позвоночник. По крайней мере смерть Калязина была лёгкой и безболезненной. Вторая пуля вошла в левый бок и очевидно застряла где-то в лёгких. Всё было ясно. Гек мысленно восстановил эту сцену. Вот старика подзывают к окошку машины, он наклоняется и получает пулю в лоб. Второй выстрел убийца сделал контрольный. Целился в сердце, но промахнулся. Убийца был полный дилетант — кто же делает контрольный в сердце? Да ещё после того, как пробиты голова и позвоночник?
Гек вышел из морга, сел в машину, полтора часа продирался через столичные пробки и, наконец, добрался до Мытищ. Гек нашёл нужный дом и энергично взбежал на пятый этаж. Как он и думал, квартира Калязина была уже опечатана. Но идти в местное отделение не хотелось. Впрочем сейчас важнее осмотра квартиры мог оказаться разговор с жильцами. Гек позвонил в соседнюю дверь. Никого. Перешёл к дверям слева от лифта, позвонил — нервно загавкала собака. «Болонка. Старая, лет пятнадцать. Две двери. Внутренняя с утеплителем», — машинально отметил Гек и позвонил в последнюю дверь. Никого. Гек требовательно нажал кнопку ещё раз — за потёртым дерматином с торчащими по бокам клочьями пыльной ваты зудело глухо и противно. Казалось будто сама кнопка дробится и осыпается под пальцем. Уже отпуская кнопку, Гек понял что в квартире кто-то есть. Тогда он постучал костяшками пальцев по косяку и произнёс басом: «Из прокуратуры беспокоят по поводу соседа».
Тут же прямо под дверью заелозили тапки, переминаясь на месте. Звякнул замок и дверь приоткрылась на цепочке. За дверью стояла пенсионерка с таким лицом, какое бывает только у тех, кто круглосуточно ожидает подвоха от людей и правительства. Гек представился следователем и раскрыл удостоверение. Пенсионерка выслушала Гека, кивнула и молча закрыла дверь, заперев замок на два оборота. В глубине квартиры зашаркали её тапки. Опять дважды лязгнул замок и дверь открылась снова — теперь старуха держала в руке громадную лупу. В эту лупу она так внимательно начала рассматривать удостоверение старшего следователя Хачапурова, что Геку показалось будто старуха уже догадывается что оно фальшивое.
— Фальшивое. — сказала старуха, вернула корочку Геку и собиралась захлопнуть дверь, но Гек подставил ботинок.
— Значит будем милицию вызывать. — сказал он, вынимая мобильник.
— Это дело ваше. А только зачем милицию? — подозрительно спросила старуха.
— Отказ от помощи следствию. — сказал Гек внушительно. — Выражение недоверия должностному лицу при исполнении.
— Знаем мы вас, ворюг… — сказала старуха неуверенно.
— Личное оскорбление или клевета. Статья 132 пункт «Б» до шести месяцев исправительных работ. — закончил Гек и поднёс мобильник к уху.
— Уже приходил старший следователь. И младший приходил. — сказала старуха, — У них другие книжки. С двухглавым орлом, а не со старым гербом.
Гек внутренне похолодел, но взял себя в руки и укоризненно посмотрел на старуху.
— Я из центральной прокуратуры. — сказал он веско. — А не из районной.
Старуха немного помялась, побормотала неразборчиво, но цепочку отстегнула, распахнула дверь и пустила Гека на кухню.
Про соседа рассказать она ничего толком не могла — особо не шумел, компаний не водил, пару раз стучался в дверь и просил одолжить двадцать рублей, но не дала. Зато на Гека свалилось огромное количество информации про дворовых подростков-мотоциклистов, которые вечерами орут под окнами и «врубают свой мотоцикл». Гек понял что теряет время.
— Спасибо за информацию, мы вас вызовем. — сказал он и захлопнул записную книжку в которой не появилось ни одной новой строчки.
Под бдительным взглядом старухи Гек вызвал лифт — старый, с ручными дверьми. Пока лифт ворочался на нижних этажах, старуха всё стояла на пороге и сверлила Гека взглядом. Гек спустился вниз и вышел во двор, энергично хлопнув дверью подъезда — и сразу повернул за угол под раскидистыми кустами сирени. Быстро обошёл вокруг дома — глиняной тропинкой в кустах под нависающими балконами, где запах сирени мешался с запахом кошек — и снова вышел к подъезду. Бесшумно поднялся на пятый этаж и прислушался. Старухина дверь была закрыта, и, что было очень кстати, в глубине работал телевизор.
Гек глянул в верхний лестничный пролёт, затем в нижний — никого. Тогда он шагнул к опечатанной квартире. Бумажку с невнятной печатью, напоминавшей старый синяк, уже кто-то сорвал — она держалась лишь одним краем, сквозняк трепал её как белое знамя. Гек достал из кармана диверсионный нож и открыл в третьем ряду лезвий отмычку-пластинку. Замок был старый, советский — разболтанная личинка «копейка» с зигзагообразной щелью для ключа. Гек вдруг вспомнил что когда-то в детстве такой же замок был в его квартире. Когда он забывал ключи дома, то, возвращаясь из школы, каждый раз открывал его разогнутой скрепкой — без всякого диверсионного ножа. А вот вскрывать сейф в кабинете загородной резиденции премьер-министра Таджикистана было уже намного сложнее, пришлось возиться всю ночь… Когда же это было? Ну да, семь лет назад…
Край титановой пластинки на микрошарнирах коснулся щели замочной скважины и послушно принял все её зигзаги. Пластинка легко скользнула внутрь. Гек слегка надавил против часовой стрелки и потянул за поводок — внутри замка вдоль пластинки заскользила бородка, подбирая рельеф ключа. Пальцами Гек чувствовал щелчки — один за другим открывались штифты замка. Четвёртый, пятый… Где же последний? Гек ещё раз двинул поводком взад-вперёд. Есть! Замок легко повернулся. Гек выждал секунду и приоткрыл дверь. Оттуда, из темноты, со свистом потянуло табаком и сырой картошкой. «Ишь как сквозит. Небось эти идиоты-опера оставили окно раскрытым.» — подумал Гек. Он спрятал диверсионный нож, боком протиснулся в тёмную прихожую и прикрыл за собой дверь.
Сначала он не успел ничего увидеть, почувствовать или осознать. Но рефлексы включились сами — тело пружинисто бросилось вниз, а левая ладонь, вспарывая воздух, полетела вверх наискосок. Всё заняло сотую долю секунды, и только после этого Гек понял, что его пытались ударить в шею — вырубить — а он этот удар отвёл.
Рефлексы заработали снова: левое колено рывком подтянулось к животу, а правый кулак, который оказался ближе всего к цели, рванулся без замаха туда, где мелькнул квадратный контур чужого подбородка. И немного вбок — куда этот контур должен был вот-вот сместиться. Гека качнуло и левая голень онемела, будто её вмиг туго обмотали полотенцем. Правый кулак почти коснулся чужого подбородка и пулей летел дальше, сворачивая всё на пути. Миг — и голова противника уже развёрнута в профиль, словно из её бытия вырезали все промежуточные кадры.
По коже левой голени покатился сноп мурашек — предвестник боли, плывущей издалека, но, как и положено боли, надолго опаздывающей. «Скорость прохождения болевых импульсов по нервным волокнам — метр в секунду, двигательных импульсов — в сто раз больше» — мигнула в голове фраза.
