Бриллианты вечны - Флеминг Ян (книги бесплатно без регистрации полные .txt) 📗
Кид Таттерс знал, что Лаки Лучано имел долю практически во всех тамошних заведениях, и пошел к нему с просьбой уладить дело. Лаки сказал ему, что все очень просто: никто, мол, тебя и пальцем не тронет, если ты сделаешь так, как я скажу. У Таттерса было разрешение на заключение пари на скачках, он был чист перед законом, но защитить его закон был не в состоянии.
— Возьми меня в партнеры, — сказал тогда Лаки — (эти его слова пересказал мне один из присутствовавших при этом разговоре). — Тогда никто не осмелится требовать что-либо у моего партнера.
Кид Таттерс всегда считал себя честным бизнесменом, но деваться ему было некуда, и он согласился. Так Лаки и стал его партнером до самой своей кончины. Я поинтересовался у свидетеля разговора, вкладывал ли Лаки какие-нибудь деньги в это дело?
— Да ты что? — удивился тот. — Лаки никогда ничего никому не давал. Только брал. Но Таттерс тогда сделал правильный выбор: его больше не трогали.
Короче говоря, от этого городишки всегда дурно пахло. Но ведь дурно пахнет от всех злачных мест".
Бонд сложил вырезку и сунул ее в карман.
— Да... Вряд ли это может навеять мысли о Лили Лангтри, — сказал он, помолчав немного.
— Конечно, — согласился Лейтер. — К тому же Джимми Кэннон делает вид, что не знает о возвращении в городок крупных акул или их последователей. А ведь сегодня они опять всем заправляют, как и наши друзья Спэнги, выставляют своих лошадок против принадлежащих уитнеям, вандербильтам и вудвардсам. И частенько проворачивают делишки, подставляя фальшивки, как в случае с «Застенчивой улыбкой». С этой аферы они рассчитывают получить чистыми пятьдесят штук, а ведь это гораздо проще, чем выставить на пару сотен какого-нибудь задрипанного букмекера. Разумеется, времена и имена меняются, но ведь и грязь в источниках уже другая.
Справа по ходу появился рекламный щит:
Останавливайтесь в «Сагаморе»!
Кондиционеры. Роскошные постели. Телевизоры.
Всего семь километров до Саратога-спрингс!
Сагамор — это комфорт!
— Это значит, что в номерах зубные щетки завернуты в целлофан, а на унитазах лежит бумажка: продезинфицировано, — кисло заметил Лейтер.
— И не думай, что удастся украсть одну из этих роскошных кроватей: после того, как они начали пропадать из мотелей, их стали прибивать к полу.
11. «Застенчивая улыбка»
Первое, что поразило Бонда в Саратоге, было зеленое величие огромных вязов, придававших скромным улочкам, застроенным домами из бруса в колониальном стиле, добропорядочность европейских курортов. И везде были лошади. Они шествовали по улицам, и полицейский останавливал машины, чтобы дать им пройти. Лошади выходили из множества конюшен, лепившихся на обеих сторонах улиц, и направлялись рысцой к тренировочному кругу, находящемуся в центре города, рядом с ипподромом. Конюхи и жокеи, белые, черные и красные, попадались на каждом шагу. Воздух оглашался ржанием и всхрапыванием.
Это была смесь Ньюмаркета и Виши, и Бонд неожиданно для себя подумал, что хотя он и ничего не смыслит в лошадях и скачках, жизнь, бившая ключом вокруг него, ему явно нравится.
Лейтер высадил его у «Сагамора», на окраине Саратоги, в километре от ипподрома, и уехал по своим делам. Они договорились встречаться только поздно вечером или «случайно» в толпе зрителей, но решили оба сходить на тренировочный круг на рассвете следующего дня, если выясниться, что там будет «Застенчивая улыбка». Лейтер сказал, что об этом он наверняка узнает, проведя вечер в толкотне у конюшен в «Привязи», круглосуточно работающем ресторанчике с баром, где каждый август собирались люди, греющие руки на скачках.
Бонд написал в регистрационной книге: «Джеймс Бонд, отель „Астор“, Нью-Йорк». За конторкой стояла злобного вида портье, в очках, выражение лица которой явно говорило об ее уверенности в том, что Бонд, как и все другие жаждущие «легкой жизни», обязательно сопрет полотенце, а, может, и простыни. Бонд, тем не менее, заплатил тридцать долларов за три дня и наградой ему был ключ от номера 49.
С чемоданом в руке он по дорожке между увядших гладиолусов, растущих на потрескавшейся от неполивания лужайке, прошел в основное здание гостиницы и поднялся в свой номер. Это была опрятная комната с двумя кроватями, креслом, тумбочкой, эстампами Кюрье и Ива, комод и коричневая пластмассовая пепельница — стандартный набор мебели американских мотелей. Туалет и душ были безукоризненны, даже уютны, и, как предсказывал Лейтер, зубные щетки были обернуты в целлофан, а на унитазе лежала полоска бумаги с надписью «дезинфицировано».
Бонд принял душ, переоделся и отправился в находившуюся неподалеку забегаловку с кондиционером, где выпил два «бурбона» и съел «обед с курицей» за 2.80. И забегаловка, и обед были столь же очевидным порождением «американского образа жизни», как и мотель. Бонд вернулся к себе в номер, купив по дороге местную газету «Саратожер», где вычитал, что выступать на «Застенчивой улыбке» будет некий Т. Белл.
Где-то после десяти часов вечера в дверь тихо постучали. Прихрамывая, вошел Лейтер. Он весь пропах дешевым вином и плохими сигарами, но видно было, что он не впустую провел время.
— Кое-чего я разузнал, — сказал он. Крюком он подтащил кресло к кровати, на которой лежал Бонд. Лейтер сел и достал сигарету. — И судя по всему, вставать нам придется чертовски рано. В пять утра. Поговаривают, что «Застенчивая улыбка» будет на пробном заезде в 5.30. Надо поглядеть, кто там будет в это время. Владельцем ее назван какой-то Писсаро. Такая же фамилия у одного из директоров «Тиары». В определенных кругах он известен как «Недоумок» Писсаро. Раньше заведовал наркотиками. Получал их из Мексики и мелкими партиями рассылал «толкачам» вдоль побережья. ФБР его сцапало, и он отбыл срок в Сан-Квентине. Когда он вышел, в награду за отсидку Спэнг дал ему место в «Тиаре». Теперь он такой же владелец ездовых лошадей, как и Вандербильт. Здорово, да? Надо бы взглянуть, как он сейчас выглядит. Раньше, когда он орудовал с кокаином, мозги у него были почти уже набекрень. В Сан-Квентине его подлечили, но помогло это мало. Тогда-то к нему и прилипло прозвище «Недоумок». Потом есть еще такой «Трезвонящий» Белл [Bell (англ.) — «колокольчик»]. Неплохой наездник, но всегда готов пойти на сговор, особенно если хорошо платят и не дают засыпаться. Будь «Трезвонящий» там один, я бы с ним побеседовал кой о чем: есть у меня к нему одно предложение. У тренера тоже рыльце в пушку. Зовут его Бадд, «Розовый» Бадд. Все эти клички смешно звучат, но не обманывайся, это все люди серьезные. Бадд этот родом из Кентукки, так что про лошадей он знает все. Одно время его гоняли по всему Югу. Он, что называется «маленький рец» в отличие от «большого реца» — рецидивиста. Воровство, грабежи, изнасилования — всего понемножку, но вполне достаточно, чтобы в полиции на него имелось пухленькое досье. Однако последние несколько лет он чист, если к нему вообще подходит такое слово. Работает тренером у Спэнга.
Точным щелчком Лейтер послал окурок в компанию к гладиолусам. Он встал и сладко потянулся.
— Таковы персонажи в порядке их появления, так сказать, — молвил он. — Выдающаяся труппа. Жду не дождусь того момента, когда они все окажутся за решеткой.
Бонд был в недоумении.
— Так почему же ты просто не выдашь их полиции? На кого же ты работаешь? Кто тебе платит?
— Меня наняли руководители фирмы. Они оплачивают контракт, плюс премиальные за конкретные сведения. Да и с полицией все не так просто. Ведь сцапай они, например, конюха, вышка ему обеспечена. Ветеринарная служба проверила эту лошадь, а настоящую «Застенчивую улыбку» давно уже пристрелили и пепел развеяли. Нет, у меня — свои идейки есть, и если все получится так, как я задумал, ребяток Спэнга ожидают большие неприятности, и не только на ипподромах. Сам увидишь. Ну да ладно, в пять утра я буду здесь и постучу, на всякий случай.
— Не боись, — сказал Бонд. — Я буду уже в седле, когда койоты еще не закончат выть на Луну.
