Смерть Анны Ор (Советская авантюрно-фантастическая проза 1920-х гг. Том XXII) - Максим Марк (книги серии онлайн .txt) 📗
Он работал настолько бесшумно, что даже алжирец, стоявший на часах в пяти шагах от него, ничего не услышал. В каюте было темно, курьер спал глубоким сном… В темноте слабо белело его лицо. Мягкими, кошачьими движениями быстро двигался но темной каюте неизвестный…
— Готово.
Дверь каюты была тщательно закрыта, неизвестный быстро прошел вместе с алжирцем наверх, прошел, никем не замеченный, к носу и исчез, как привидение, в трюме миноносца…
Курьер французского командования по прибытии в Константинополь сдал свой пакет на хранение в контрразведку. Вечером он выехал в Париж, сопровождаемый другим агентом британской разведки.
Что касается до неизвестного в трюме «Дантона», то он выбрался с помощью того же алжирца Селима из трюма… Дальнейшее его пребывание в Константинополе окружено полной тайной…
Совершенно неизвестно, где именно он останавливался в Константинополе, как он провел два дня, предшествовавшие отходу пассажирского парохода нерегулярных рейсов — Константинополь-Одесса.
Во всяком случае — обратный рейс парохода застал его в каюте первого класса… Всю дорогу до Одессы он ни разу не сомкнул глаз…
Когда полковник Гаввард увидел входящего в комнату Стильби, он приподнялся с кресла:
— Готово, Стильби?..
— Готово, сэр… — ответил Стильби кратко…
Полковник Гаввард занялся рассмотрением пакета, переданного ему Стильби… Пакет был вскрыт в присутствии Гавварда, Томсона и Стильби… Печати были осторожно сняты, пакет был развернут и на столе полковника Гавварда очутилась груда белой, неисписанной бумаги…
Гаввард посмотрел на Томсона…
Удивленный взгляд Томсона, однако, не смутил Гавварда… Он сказал коротко:
— Неужели он пользуется невидимыми чернилами?…
Над струей пара из чайника, приготовленного Стильби, бумаги оставались такими же белыми и неисписанными…
— Проклятие! — сказал сдавленным голосом Гаввард, швырнув бумаги на стол…
Вечером в «Арлекине» полковник Маршан сказал с обычной своей улыбкой Гавварду:
— Нами были отправлены два курьера в Париж…
— Два? — спросил Гаввард холодно…
— Да… Один на миноносце «Дантон», другой спустя двенадцать часов на греческом пароходе. Я получил сведения, что оба курьера благополучно прибыли в Константинополь.
— Очень рад, — сказал холодно и сухо полковник Гаввард, — очень рад, что курьеры дружественной нам державы проехали, благополучно. Бокал поммери, сэр?…
Полковник Маршан согласился выпить бокал поммери… Лисья улыбка не сходила с его лица. Лицо Гавварда было холодно и вежливо… Поздно ночью он вызвал к себе Стильби и сказал, стукнув кулаком по столу:
— Проклятие: он одурачил нас…
— Кто, сэр…
— Маршан… Он имел сведения, что мы готовимся… Черт, но откуда он это узнал?..
Они пристально посмотрели друг на друга…
— Ор?
— Не может быть, — сказал коротко Гаввард… — Она сама была введена в заблуждение… Во всяком случае, это надо выяснить…
Стильби согласился с этим…
Полковник Гаввард спросил:
— Как арестованный индус?..
— Вполне здоров…
— Завтра я опять допрошу его…
— Слушаю, сэр…
Полковник Гаввард, помолчав, сказал:
— Стильби, все вещи опасные для… для здоровья отобраны у него?…
— Конечно, сэр…
— Бритва?…
— Ее не было…
— Перочинный нож?..
— Даже запонки…
— Подтяжки?..
— Да, сэр…
Полковник Гаввард сказал раздельно:
— Стильби, на вашей ответственности…
— Слушаю, сэр…
Гаввард отпустил Стильби и задумался. Он сидел, пыхтя трубкой, до четырех часов утра и улегся спать уже на рассвете…
Полковник Маршан также лег в это время: он разбирал груды донесений агентов до рассвета…
Леди Эдит Холлстен продолжала свой образ жизни знатной туристки… В Одессе, где на окраинах умирали от сыпного тифа и голода, в центре кипела болезненная шумная жизнь… Балы сменялись маскарадами, кабаре и кафе были переполнены; слетевшиеся со всех концов России спекулянты, бежавшие князья, помещики, банкиры и международные авантюристы шумно прожигали свои бриллианты и иностранную валюту…
Банкир Петропуло устраивал балы за балами и леди Эдит Холлстен была приглашена, как знатная гостья — на один из этих балов…
В бальном платье, выше среднего роста, с драгоценным ожерельем из розового жемчуга на белой шее, с золотисто-белокурой прической пышных волос и высоко поднятой головой, дочь вождя консерваторов делила успех вечера с киноактрисой Анной Ор. Эти две женщины выделялись среди других, среди толпы приглашенных, непохожие друг на друга как день и ночь…
Огромные черные глаза Анны Ор смотрели сегодня уверенно и горели от двух бокалов шампанского, черное шелковое платье с открытой смуглой шеей и нить ярко красного коралла — таков был костюм Анны Ор в этот вечер…
— Кто из них лучше? — спросил Маршан у какого-то лейтенанта…
Лейтенант посмотрел сквозь монокль:
— Их нельзя сравнить, — сказал он коротко…
— Почему?..
— Потому что, господин полковник, одна — дочь вождя консерваторов, леди, а другая актриса. Э?
Полковник Маршан улыбнулся:
— Но обе женщины, лейтенант?..
Бальные платья и фраки мужчин, бледные и возбужденные лица; Казарин сказал сидевшему рядом с ним литератору, также бежавшему на Юг из Москвы:
— Инсценировка пира во время чумы. И какая инсценировка!..
Литератор, ставший после революции горячим поклонником шпицрутенов, Аракчеева и военных поселений и вместо новелл писавший брошюры в «Осваге», тряхнул седой, аккуратно подстриженной бородкой:
— Неудачное сравнение, поручик…
Казарин поглядел на литератора со странной улыбкой. Он хотел еще что то добавить, но поднялся. К ним подошла Анна Ор:
— Я не мешаю?..
— Просим, — сказал литератор, снова тряхнув седой бородкой, — прекрасным женщинам первое место…
Он любил женщин, но женщины не любили его и это портило нервы этому знаменитому литератору, чьи новеллы были переведены на все европейские языки. Он не мог привыкнуть к мысли, что его удел — писать о любви, а удел других — любить..
Анна Ор рассмеялась:
— Месье Казарин сегодня задумчив?..
— Нет, — сказал Казарин, — я просто думал сейчас о том, как опишут подобные вечера, все это общество, через пятьдесят лет?..
Литератор снова отвел разговор от литературной, по его мнению, темы. Он заговорил об убийстве, происшедшем вчера ночью: французский лейтенант, возвращавшийся домой, был убит неизвестно кем на улице…
— Большевистские агенты, — с ненавистью сказал литератор…
Казарин молчал, наблюдая танцующих… Затем он сказал внезапно:
— Кто знает…
Литератор рассердился:
— Мы это знаем…
Анна Ор сказала мягко своим бархатным голосом:
— Не надо спорить… Господин Казарин — вы не приглашаете меня танцевать?..
Покачиваясь в танце и глядя прямо в глаза Казарину, она сказала:
— Я однажды подметила одно выражение вашего лица, которого не могу забыть…
— Да? — сказал неопределенно Казарин…
— Да. И знаете, когда это было…
— Когда?..
— Когда мы ездили на автомобиле, помните?.. Казарин, вы знаете, я подозреваю, что в вас живет какой-то другой человек…
Рука, охватывавшая Анну Ор, не ослабела. Казарин улыбнулся, его голос был спокоен:
— Разве в каждом из нас не живет другой человек?..
— Но тот, который живет в вас, он страшен своей загадочностью, своей необъяснимостью, своей тайной… Казарин, кто вы?..
Стальные глаза Казарина посмотрели прямо в глаза Анны Ор:
— Поручик Казарин, сударыня… Причисленный к британскому командованию для связи…
— Я знаю, — сказала нервно Анна Ор…
Он усадил ее в кресло: оркестр, скрытый за пальмами, заиграл новый танец… Анна Ор следила за танцующими. Затем она сказала тихо:
— Мне так хочется покоя…
Казарин спокойно ответил:
— Вам рано еще отдыхать, сударыня… Вы так молоды…
Легкая дрожь пробежала по плечам Анны Ор. Она ничего не ответила…
