Неверный шаг - Станчев Лучезар (электронные книги бесплатно .txt) 📗
— Я не согласен ждать, пока ты получишь ответ. Ведь ты уже смог убедиться — я аккуратно все пересылаю.
— И все же тебе придется терпеть! — отрезал Дюлгеров.
— Больше терпеть я не намерен, — решительно заявил Симо. — Или плати, или я перестану на тебя работать...
— И на кого же ты будешь работать? — с сарказмом спросил Дюлгеров. Однако было видно, что слова Симо встревожили его.
У Симо давно возникли подозрения, что Дюлгеров работает не на одну фирму. Однажды, передавая Симо кассету, он, взглянув на нее, вдруг спохватился и быстро сунул ее в карман. Потом вытащил другую, объяснив что спутал ее с новой, еще не отснятой пленкой. Однако Симо успел заметить, что кассета уже была в употреблении. Дюлгеров явно врал, что-что, а глаз у Симо был острый. Поэтому и ответ его сейчас прозвучал двусмысленно:
— Возможно, переключусь целиком на вторую фирму, как делают некоторые...
Дюлгеров сменил гнев на милость.
— Перестань валять дурака. Кто откажется каждый месяц получать еще одну зарплату? Но раз ты настаиваешь, вот тебе деньги за прошлый раз...
— Вот это другой разговор! С тобой приятно работать — понятлив. А на дальнейшее договоримся так: пленку мне даешь вместе с деньгами!
Таким было начало «нового курса», как любил шутить Симо. О «совместительстве» Дюлгерова он приказал себе больше не думать. В конце концов, какое ему дело, на кого тот работает, лишь бы исправно платил, а все остальное — дело его совести... Себя Симо считал по-своему «честным»...
Симо снял пиджак и спрятал кассету в специальный тайник на левом плече. Сегодня после обеда за кассетой должен был прийти человек, Симо ждал его, но он так и не появился. Не хотелось нести пленку домой, да видно ничего не поделаешь. Не оставлять же ее здесь?
Он докурил сигарету, надел пиджак и вышел из мастерской. Домой он обычно ходил пешком — жил неподалеку, да к тому же презирал весь этот «сброд», который набивается в автобусы.
На тихой улочке перед ним затормозила машина. Из нее вышли двое. Один из мужчин — широкоплечий здоровяк, показав Симо служебное удостоверение, пригласил его поехать с ними.
— Но по какому праву? — возмутился Симо.
— Мы хотели бы получить от вас кое-какие сведения. И должен вас предупредить, чем эти сведения будут правдивее, тем меньше мы вас задержим.
25
Машину вел Евгений. Эжен сидел рядом с ним, с большим интересом разглядывая в окно меняющийся пейзаж. Оказывается, родина его отца очень красива! Огромные деревья, обрамляющие Пловдивское шоссе, образовывали нечто вроде тоннеля. Сквозь ветви мелькало солнце, казалось, оно бежит наперегонки с машиной. Но вот тоннель оборвался и солнце, словно сделав огромный прыжок, уселось на вершину Вакарельских высот, щедро осыпая все вокруг своими лучами.
Когда они миновали Пазарджик, слева от шоссе потянулись нескончаемые ряды оранжерей.
— Знаете, в Париже папа заставляет маму покупать только болгарские помидоры!
— О,Эжен! Ты уже совсем правильно говоришь по-болгарски!
— Правда, тетя? — обрадовался Эжен. — Конечно, ведь я же половинка болгарин!
— Ха-ха-ха! — залился смехом Румен. — Половинка! Говорится «наполовину болгарин». Ничего, Эжен, сейчас ты — половинка, а когда мы приедем на море, станешь целым болгарином!
— Что-то не верится ! Скорее ты, Румен, станешь французом, чем я болгарином!
— Я не могу стать французом, потому что я — полный болгарин. Вот ты другое дело — ни рыба, ни мясо! — засмеялся Румен.
— Что ты сказал ? — заинтересовался Эжен. — Я что-то не понял...
— Ничего, ничего... Это я так, просто шучу...
— Румен, перестань задирать Эжена! — строго одернула его мать.
— Больше не буду, — примирительно протянул Румен.
После Пазарджика по новому, более широкому шоссе машина прибавила скорости. Румен запел «Гордая Стара-Планина». Евгений и мать тихонько подпевали, к ним несмело присоединился и Эжен, подхватывая слова припева...
Вскоре они прибыли в Пловдив. Город, широко раскинувшийся по обоим берегам Марицы, сразу понравился Эжену. Они погуляли по узким улочкам старинного квартала, зашли в Археологический музей, полюбовались знаменитым фракийским золотым кладом. Эжен попросил показать ему дом, в котором останавливался французский ученый и поэт Ламартин, совершавший поездку по Балканскому полуострову — об этом ему рассказывал его отец.
Затем они пообедали в ресторане на одном из семи живописных холмов Пловдива и отправились дальше.
Болгария, родина его отца, все больше пленяла воображение Эжена.
26
Зная, что Йотов остался дома один, Чавдар решил посетить его. Тем более был вполне объяснимый повод — Йотова уже вызывали по делу, связанному с кражей документов в селе Стойки.
Йотов не стал скрывать своего удивления.
— Пожалуйста, проходите. Чем могу служить?
На миг в душу Чавдара закралось сомнение:
«Не поспешил ли я с этим визитом? Может, только спугну его...
— Я вообще-то не располагаю временем, поэтому буду краток. У меня к вам несколько вопросов, связанных со случаем в Стойках. Вы ведь ехали на машине, из которой были похищены секретные документы...
— Кража произошла в самом селе...
— Да, но сейчас речь о другом. Скажите, почему вы сначала отказались от поездки, а потом согласились?
— Об этом вам лучше справиться у моего заместителя, Зико Златанова. Отказался, потому что у меня была масса незаконченных дел в институте, да и дома тоже. Я и предложил Златанову поехать вместо меня. Кроме того, как я понимаю, он пользуется бо?льшим, чем я доверием... — Йотов нахмурился, было видно, что последняя фраза причинила ему боль. Он взял себя в руки и продолжил:
— Сначала Златанов с удовольствием принял мое предложение. А в самый последний момент вдруг сказался больным и попросил, чтобы поехал я... Вообще-то мы с ним почти не разговариваем... По его доносу на меня в институте заведено дело... Почему Златанов отказался, не знаю. На следующий день, когда я, чтобы спасти положение, уехал, его видели гуляющим в парке. Мой сын его встретил. Может, он что-то знал и хотел меня просто скомпрометировать?
— Вы хотите сказать, что он знал о готовящемся преступлении?
— Нет, такое я не могу утверждать. Однако, разве не странно, что стремясь во всем и везде быть первым, он отказывается, и то в мою пользу, от приглашения министерства... Должен заметить, что к нему в институт иногда заходят неизвестные личности, и он старается побыстрее остаться с ними наедине...
«Интересно, — подумал Чавдар, — автор анонимного письма подчеркивает, что Йотова посещают сомнительные лица. Уж не хочет ли Йотов отвести от себя подозрение?»
Йотов, будто угадав мысли Чавдара, неожиданно заметил:
— Надеюсь, вы не подумаете, что я сваливаю свою вину на Златанова. Просто я хочу быть вам хоть в чем-то полезным... если смогу, конечно.
— Ну что вы! Мы ни в чем вас не подозреваем. Просто в этом случае много неясного.
Выгленов задал еще несколько вопросов, а потом вдруг спросил:
— А вы не могли бы мне сказать, как давно вы знакомы со Златановым?
— О, это длинная история... Но если у вас есть время, я могу рассказать.
Трифон Йотов начал свой рассказ со студенческих лет. Потом он поведал о поездке Златанова в Берлин, старательно избегая при этом упоминать имя их общего знакомого Эриха. «Это к делу не относится», — думал он. Рассказал и о недавней командировке в Париж, где они со Златановым поровну поделили деньги, которые дал ему брат Васил...
— Кто председатель комиссии, занимающейся расследованием в институте? — спросил его Чавдар.
Услышав в ответ, что комиссию возглавляет административный секретарь, он успокоил Йотова, сказав, что ему не о чем волноваться.
— Как же не о чем! — возразил Йотов. — Административный секретарь и Златанов — друзья. Во время войны они жили на одной квартире в Берлине. Ничего хорошего от этой комиссии я не жду. Вы только подумайте, Златанов обвиняет меня в том, что я-де присваиваю спиртные напитки, предназначенные для проведения банкетов. И комиссия считает это возможным. А мои попытки оправдаться считает необоснованными, классифицируя их как «уловки»...
