Ромашка - Далекий Николай Александрович (читаем книги онлайн .txt) 📗
Но Андрей был жив.
Он очнулся под утро, понял, что с ним произошло, и решил поспорить со смертью. Кое–как перевязав руку и голову, он напился воды из ручья и побрел наугад, стараясь удалиться от тех мест, где гремели взрывы, где его ждала верная гибель.
Все, что происходило в дальнейшем, напоминало игру в орлянку. Был лесник и его пятнадцатилетняя дочка, подобравшие Андрея, были гитлеровские офицеры и солдаты, заходившие в хату лесника и хотевшие застрелить раненого «большевика», был пожилой немецкий военный врач, научивший девушку делать перевязки и «позабывший» в хате часть своих медикаментов. Было многое: томительный, полный опасности путь на восток, нелепый случай, арест, лагерь советских военнопленных, побег, второй арест и второй побег.
Только четыре дня назад Андрей с фальшивой справкой в кармане пришел в Полянск. Мать начала хлопотать, узнавала, кому нужно дать взятку, чтобы получить настоящий, надежный документ. Она не разрешала Андрею выходить из дому и, когда к ней заходил кто–либо, прятала сына за шкаф. Там, за шкафом, стоял Андрей, когда Оксана разговаривала с матерью. Голос «немки» показался ему удивительно знакомым. Как только мать, провожавшая гостью, вышла из комнаты, он отодвинул шкаф, подбежал к окну и, увидев идущую по дворику дев ушку, узнал ее.
…Оксана слушала рассказ Андрея, не подымая глаз, и только нежно гладила ладонью его руку. Лицо ее было скорбным, задумчивым.
— А ты, Сана? — спросил Андрей, тревожно оглядывая девушку. — Как ты живешь?
Этот вопрос можно было не задавать. Красивая, добротная одежда и здоровый цветущий вид девушки говорили без слов, что она живет хорошо и, очевидно, ни в чем не нуждается. Само по себе это могло показаться странным.
— Ты не успела эвакуироваться? Почему ты — немка? Как это понять?
Он смотрел на Оксану сочувственно, но в его черных глазах уже таилось неясное подозрение, и на губах дрожала неуверенная пугливая улыбка.
Океана глубоко вздохнула, подняла голову.
— Андрей, — сказала она твердо, — я должна огорчить тебя. Той Оксаны, которую ты знал, нет.
Юноша бросил пристальный взгляд на девушку, понял, о чем она говорит, ужаснулся и побледнел.
— Где же она? — спросил он едва слышно. — Умерла?
— Ее нет… Пусть будет — умерла.
— Вот как?! Но смерти бывают разные, Сана. Скажи, какой смертью умерла ты?
— Факт не меняется…
— Меняется смысл.
— Умерла в любом смысле.
Оксана не оставляла места для сомнений. Ока подтверждала своими словами самые горькие и страшные подозрения Андрея. Все ясно! Она — предательница и служит у гитлеровцев. Андрей торопливо пошарил в кармане, достал кисет, дрожащими пальцами свернул цыгарку, закурил.
— Не верю, Сана, — сказал он вдруг горячо, с глубокой убежденностью. — Я видел многое… многих, но ты… Не могу поверить. Ты должна воскреснуть.
— Вряд ли, — покачала головой девушка. — Может быть, после войны…
— После войны? — Андрей порывисто схватил ее руку. В его глазах вспыхнули радость и надежда. — Ты? Сана, тебя оставили? Да? Скажи, не бойся! Ведь ты меня знаешь, я скорее язык себе откушу. Ну? Я ни о чем не буду спрашивать, только кивни. Ну?
Девушка грустно улыбнулась.
— Что ты, Андрей… Ты слишком хорошо обо мне думаешь…
Он смотрел ей в глаза, жадно ловил их выражение, все еще надеясь. Он многое мог простить ей и многое мог оправдать, но только не ту смерть, какую называют изменой родине. Оксана выдержала этот взгляд. Она страдала. Но тайна Анны Шеккер не была только ее тайной.
В этой беседке незримо присутствовал жестянщик Тихий. Он испытующе смотрел на девушку сквозь треснувшие стекла очков в стальной оправе.
Андрей прочел страдание в глазах любимой и понял, что ему надеяться не на что. Он прижал ее ладони к Своему лицу и замер.
— Успокойся, Андрюша, — шептала Оксана. — Я знаю: ты сильный, ты перенесешь и это. Успокойся, милый. Мне надо идти…
Юноша выпустил ее руки.
— Вот не думал, Сана, что у нас будет такая встреча. Не думал… Могла ты меня разлюбить, могла отвернуться. Все бывает. Стерпел бы. Ни слова не сказал бы. Но как ты могла от самого дорогого отвернуться? Не понимаю и не пойму. Неужели слепой был? Будь проклята такая слепая любовь!..
Он говорил медленно, прислушиваясь к своим словам и удивляясь им, в глазах блестели слезы. Оксана хотела поцеловать его изувеченную руку, но юноша отшатнулся и ожег девушку гневным взглядом.
— Не надо, Сана, комедии. Теперь я вижу, какую ошибку сделал, когда рассоветовал тебе идти в театральный институт. Ты — природная актриса, ничего не скажешь. Кажется, собиралась уходить?
— Да, мне надо идти…
— Не держу. Все ясно… Вопросов больше нет.
Девушка поднялась.
— Андрей, мне нужно, чтобы ты дал слово.
— Какое? — настороженно сверкнул глазами юноша.
— Ты меня не знаешь, ты никому обо мне не скажешь, даже своей матери. Ты не будешь искать встречи со мной, а если встретишь случайно, то не подойдешь, не поздороваешься и даже не подашь виду, что знаком.
— Для этого не нужно давать слова. Ты — умерла… Это правда.
— Нет, я хочу, чтобы ты обещал мне. Я тебя прошу, Андрей. Я знаю: ты сдержишь свое слово.
— До того момента, как сюда придут наши. Тогда пощады не жди.
— Я знаю…
— Слово. Клянусь!
— Именем нашей любви, Андрей?
— Именем нашей бывшей любви, именем того, чего я не смогу забыть.
— Спасибо, — сказала девушка, опуская глаза. — Теперь поцелуй меня…
Андрей заколебался на мгновение, но приблизился и прикоснулся губами к ее горячем лбу. Она подняла было руку, чтобы обнять его, но тотчас же опустила.
— Прощай. Будь счастлив. Не провожай!
Оксана быстро вышла из беседки. Юноша стоял, закрыв глаза и затаив дыхание. Он слышал удаляющиеся шаги. Он вздрогнул, когда хлопнула калитка, но не тронулся с места.
7. ВОСКРЕСШИЙ АС
Как только Оксана рассталась с Андреем, она, вместо того, чтобы идти на аэродром, поспешно направилась к себе домой.
Жестянщик Тихий предусмотрел многое. Он учел также, что Оксану может встретить кто–либо из ее прежних знакомых, случайно оказавшихся в Полянске. Разведчице было приказано в таких случаях немедленно подавать сигнал тревоги.
И на калитке домика, где жила Анна Шеккер, появился в условленном месте обрывок черной нитки, будто случайно зацепившийся за ржавую шляпку гвоздя…
Оксана явилась на аэродром с большим опозданием. Это мало беспокоило девушку — она могла сказать капитану Бугелю, что задержалась в городе по их общему делу.
Однако Бугелю было не до Анны Шеккер.
На аэродроме происходило что–то необыкновенное. Оксана поняла это. когда увидела пять или шесть больших штабных машин, стоявших у ворот.
Часовые проходной будки тянулись в струнку.
На площадке между зданием штаба и столовой толпилось множество летчиков, очень оживленно переговаривавшихся друг с другом. В толпе то и дело слышались веселый смех, радостные восклицания. Бугель в парадном мундире был здесь, девушки–официантки в белых передниках и наколках все до одной вышли во двор и стояли у дверей столовой. В сторонке, возле своей подготовленной к съемке аппаратуры, прохаживались военные кинооператоры.
В окне второго этажа здания штаба показался писарь. Он крикнул:
— Господин подполковник! Генерал Ригель выехал. При этом возгласе низенький офицер в очках, очевидно, режиссер кинохроники, выбежал вперед и поднял руку.
— Внимание! Господа офицеры, прошу занять указанные мною места. С майором Вернером и его товарищами остаются командир полка и летчики эскадрильи майора Вернера. Прошу побыстрей. Корреспонденты остаются на своих местах.
Толпа пришла в движение, разделилась надвое: часть офицеров отошла к столовой, другая — к зданию штаба. В центре осталось несколько летчиков. Впереди их стояли командир полка, подполковник Хенниг — ярко–рыжий человек с хитрой лисьей физиономией и два странных типа с заросшими, истощенными лицами, одетые в грязную рваную одежду. Один из них, тот, что стоял рядом с подполковником, был высок, светловолос. Он держал на руке потертый ватник и несколько смущенно улыбался голубовато–серыми, слегка на выкате глазами. Правильные черты удлиненного худого лица в сочетании со струившимися книзу Светлыми усами и красивой едва раздваивающейся бородкой делали его похожим на иконописного святителя.
