Засада в сумерках - Кенни Поль (читать книги полностью .TXT) 📗
Глава X
В «Ныо-Семирамис» заботы Коллана мгновенно исчезли, едва он открыл дверь номера. В течение нескольких минут он не произнес ни слова, и между ним и Клодин возникла натянутость. Оба были до предела напряжены, покорены повелительным голодом плоти.
Не говоря ни слова, не обращая друг на друга внимания, они разделись, легли в постель и выключили свет. Но едва комната погрузилась в темноту, непреодолимая сила потянула их друг к другу и они соединились в страстных объятиях.
Потом погрузились в счастливый сон. Они крепко проспали до десяти утра, а когда проснулись, обнялись, охваченные невыразимым блаженством.
Но мало-помалу к Коплану вернулось чувство реальности, и спокойствие его исчезло. Почти сразу же он столкнулся с неприятными проблемами. Чтобы не вступать в трясину бесплодных предположений, он встал, несмотря на протесты Клодин.
Его беспокоила предстоящая встреча с Халати. Что сириец хотел сказать своей безобидной фразой?
Ровно в девять часов вечера он вошел в дом на улице Халбуни. Халати принял его немедленно. Сидя перед крохотными чашечками кофе, они начали разговор о ничего не значащих вещах, потом сириец внезапно спросил:
— В Хартуме в разговоре с Махмудие вы упомянули о сделке по нефти, заключенной вами несколько лет назад.
Коплан вздрогнул.
— Это так, — ответил он.
— Я никогда не принимаю слова за чистую монету, — заявил Халати, опустив глаза. — Поскольку я располагаю большими возможностями, я захотел проверить. Вы вели переговоры с сенатором по имени Баджистан, не так ли?
— Да. Кстати, мы с ним пришли к соглашению.
— Мне известно. Но я хотел бы узнать, почему вскоре после этого иранская служба безопасности арестовала вас.
Загадочная улыбка заиграла на губах Коплана.
— Трюк англичан в качестве наказания, — сказал он. — Они хотели посадить меня за решетку, потому что моя маленькая операция нарушала блокаду, объявленную ими в ответ на национализацию нефтеперерабатывающих заводов. Они меня скомпрометировали, обвинив в убийстве.
Несколько секунд Халати раздумывал. Коплан был далеко не так спокоен, как выглядел. Его объяснение могло пройти при условии, что сириец не знал некоторых подробностей. В частности, истинной причины пребывания Коплана в Тегеране в то время.
— Хм... Это правдоподобно, — признал наконец Халати, поглаживая свою щеку. — Но если я правильно понимаю, вам лучше больше не появляться в Иране.
— Для меня не может быть и речи о возвращении туда, — заявил Коплан. — Отправляйте меня куда хотите, только не туда.
Халати поглаживал свою плохо выбритую щеку. Наконец он поднял глаза на собеседника и сказал:
— Жаль. У меня бы нашлась для вас работа в этой стране. Она была бы вам по плечу. Ладно, не будем больше об этом думать.
Коплан мимикой выразил сожаление.
— Может, этим мог бы заняться Якобсен? — предположил он.
Халати взмахом руки отверг предложение.
— Он слишком похож на русского, — задумчиво проговорил он.
С души Коплана свалился огромный груз. Раз сириец сказал это, значит, у него не было сомнений на этот счет.
— А в районе Багдада? — спросил Халати. — В этом городе у вас никогда не было неприятностей?
— Я ни разу не бывал в Ираке.
— В таком случае я отправлю вас туда. Незачем вам болтаться в Дамаске, где я пока не могу предложить вам ничего интересного. Вы ведь инженер, не так ли?
— Да, но не работаю по специальности уже давно.
— Неважно. Главное, чтобы вы умели ориентироваться в технических вопросах. Я считаю, что вы можете одинаково успешно справиться как с активной операцией, так и...
Он поискал выражение и произнес с хитринкой:
— ... так и с дипломатической миссией.
— Вам решать, — сдержанно сказал Коплан. — О чем речь?
Халати закурил длинную сигарету с белым табаком. Остановив на Франсисе пронзительный взгляд, он спросил вместо того, чтобы ответить:
— Что вы хотели мне сказать насчет малышки Серве? Коплан принял серьезный вид.
— Клодин слишком умная девушка, чтобы заниматься вульгарной проституцией, — ответил он. — У нее есть достоинства, которые можно использовать с гораздо большим успехом. Посмотрите... В Мафраке она в лучшем стиле в два счета вскружила голову тому гарнизонному офицерику. Я направлял ее действия так, чтобы она по-настоящему свела Саббаха с ума, даже не поцеловав его. Такая девушка, если ею хорошо руководить, эффективнее незаполненного банковского счета с подписью или автомата. Нужно еще сыграть на ее настроении и не принуждать ее слишком грубо.
— Вы хорошо изучили проблему, — сыронизировал Халати. — Понятно, почему вас осудили за сутенерство. Сколько таких работало на вас?
— Три, не больше, — невозмутимо ответил Коплан. — Они действовали на Елисейских полях. Клиентура была, естественно, высокого полета. Дела шли неплохо.
— Забавно, — заметил сириец. — Вы похожи на кого угодно, только не на сутенера.
— Да, смешно, — весело признал Коплан. — А вы скорее наоборот.
Сириец не воспринял это двусмысленное замечание как оскорбление. Скорее оно польстило ему.
— Короче, — заключил он, — вы хотите закрепить Клодин за собой?
— Я даже готов купить ее у вас, если это можно. На мой взгляд, это хорошее вложение капитала.
— Я сдам вам ее во временное пользование, — согласился Халати. — За собой я оставлю право забрать ее у вас в случае необходимости.
— Спасибо, — сказал Коплан. — В любом случае, я буду использовать ее для нашего общего блага. Это само собой разумеется.
— Именно так я вижу дело. Ладно, везите ее в Багдад и крепко держите в руках.
Довольный успехом, Франсис спросил:
— Что там нужно делать?
Халати щелчком стряхнул пепел с сигареты.
— Вы поступите в распоряжение одного из моих коллег, руководящего деятельностью нашей организации в Ираке. Я вам расскажу, как можно с ним связаться.
Через день, утром, самолет, на котором летели Коплан и Клодин, приземлился в аэропорту иракской столицы.
Окруженная пустынными равнинами, столица раскинулась по обоим берегам Тигра. На центральной улице, шедшей параллельно реке, движение машин было затруднено невообразимой толпой торговцев, перегруженных осликов и даже трудолюбивых верблюдов с их благородной походкой. Этот проспект, эр Рашид-стрит, был самым современным в Багдаде. Здесь были известные отели, дорогие магазины, учреждения и банковские конторы.
На проспект выходили узенькие улочки, еще более заполненные людьми и невероятно зловонные.
Выполняя указание Халати, Коплан и Клодин остановились в «Регент-паласе» на эр Рашид-стрит. Едва устроившись, Коплан захотел пройтись. Клодин не выразила желания сопровождать его, и он ушел в старый город халифов один.
В скопище извилистых старых улочек было проложено несколько новых проспектов, но, искусственно прорубленные и застроенные жалкими домишками, они никак не напоминали улицы большого города.
В основном город состоял из бесконечного лабиринта мрачных, пропахших мочой и горелым жиром улочек, что характерно для всех мусульманских городов.
Несколько куполов и минаретов не вызывали воспоминаний о древней славе Багдада. Зато опытный глаз легко находил следы британского присутствия. Хотя королевство стало независимым, оно не порвало экономической связи с Великобританией, тем более что доходы оно получало от единственного богатства — нефти.
После этой прогулки, которая помогла ему познакомиться с современным Багдадом, Коплан вернулся в отель поужинать с Клодин. Та, все еще радостно изумленная тем, что ускользнула от ужасной власти Халати, проявляла к Франсису искреннюю привязанность, в которой физическая любовь соединялась с боязливым восхищением. Однако это не мешало молодой женщине говорить свободно.
Когда они выбрали столик в ресторане отеля и сели, она вдруг забеспокоилась о причине их присутствия в Багдаде, особенно о том, что касалось ее.
