Атомная крепость - Цацулин Иван Константинович (читать книги .TXT) 📗
Никто, возможно, за отсутствием свободного времени, не задавался вопросом: а чего, собственно, добивается Прокудин и чему он сопротивляется? Во-первых, это никого не интересовало, во-вторых – было уже ни к чему, поскольку все отлично знали: «сам» Ананий Федорович недоволен Прокудиным и то ли оскорблен им, то ли вот-вот может оказаться оскорбленным. В этих условиях помочь Прокудину – значило бы сделать вызов могущественному начальству.
Попадались люди, и непричастные к затянувшейся интриге против Прокудина, но оттого ему не становилось легче: они с интересом знакомились с его поистине «золотой» анкетой, где значилось, что никто не сидел, не проживал, не придерживался вредных убеждений, а сам обладатель этой анкеты имеет высшее образование, знает иностранные языки, всю жизнь честно трудился, и все же ему отказывали в приеме на работу: на маленькую с такой анкетой зачислить никак невозможно, а на сколько-нибудь значительную после той должности, какую он занимал недавно, можно было оформить только по соответствующему направлению, тому самому направлению, которого Прокудину никто дать не желал.
Рахитов торжествовал, не подозревая, что всей сложности жизни он все-таки не познал и что изничтожая честного человека он тем самым роет себе же глубокую яму – вот уж действительно пути жизни неисповедимы!
Годдарт-Егоров жил то на даче Рахитова, то в его городской квартире, и этим, казалось, и ограничились претензии иностранной разведки к своему новому агенту.
Но не так давно Годдарт удивил Рахитова: попросил рассказать ему о Василии Прокудине. Рахитов хотел было увильнуть от неприятного разговора, но это не удалось – Годдарт смерил его уничтожающим взглядом и приказал приступить к информации. Рахитов подчинился. Сколько лжи и злобы излил он в тот час на Прокудина! Годдарт не перебивал. Потом встал, швырнул окурок и, что-то буркнув на прощанье, ушел спать. И опять все спокойно. Но вот этот призрачный покой полетел в тартарары: только что снизу позвонил «Егоров» и попросил заказать пропуск. Попросил? Как бы не так! Агент Харвуда, по-видимому, умел лишь приказывать своей жертве, а вовсе не просить. Пропуск Рахитов незамедлительно заказал. Неожиданный звонок лже-Егорова поверг его в смятение: почему этот тип снова прется к нему на службу, оформляет свой приход через бюро пропусков? Зачем? Рахитов подозревал в этом какой-то подвох. В самом деле, почему «Егоров» ничего не сказал ему дома? Зачем нужно вести какую-то беседу в служебном кабинете? Очевидно, опять потребуется спецтелефон, и, само собой, сегодня он получит новое задание, а выполнение задания всегда связано с риском быть разоблаченным КГБ… А тогда – смерть. Как ни старался Рахитов взять себя в руки, это плохо удавалось. Физиономия его посерела. Он согнулся как от удара, почувствовал противную дрожь во всем теле, неожиданной силы мучительный страх гнал его из одного угла кабинета в другой.
Годдарт появился как всегда солидно-благопристойный, самоуверенный. Он молча сел у стола.
– Ну? – сквозь зубы спросил наконец Рахитов. Годдарт сказал:
– Вам нужно успокоиться. Возьмите себя в руки.
– Какого черта вам здесь нужно? Почему вы ставите меня под удар? Если вы так будете себя вести и дальше, я отказываюсь иметь дело с вами.
Годдарт с любопытством рассматривал его.
– Прекратите болтовню, – тихо приказал он. – Спрашиваю я, приказываю вам – только я. Решаю вашу судьбу тоже я. – Он попытался зачем-то улыбнуться. – Мне нужна ваша помощь.
Рахитов простонал:
– Вы погубите и меня и себя, да, да, да, – и себя!
Годдарт пренебрежительно махнул рукой:
– Об этом думать поздно… Если вы перестанете трусить – все будет о'кей, можете верить моему опыту. Перейдемте к делу. Сегодня мне удалось достать билеты на концерт заморской знаменитости. Завтра вам предстоит провести очаровательный вечер.
– И для того, чтобы сообщить мне об этом, вы пожаловали сюда?
– Да, как видите.
– Что вам еще нужно от меня? Ведь Ирина Петровна говорила, что никаких заданий мне не будет даваться.
Годдарт иронически осведомился:
– А Ирина Петровна не обещала вам крупных сумм денег исключительно за ваши красивые глаза? Не обещала? А деньги вы от нас все-таки получаете… Мы слишком щедро оплачиваем ваши услуги, господин Рахитов, вам следовало бы ценить это.
– Что вам нужно от меня сейчас?
– Прежде всего, пока не поздно, – Годдарт взглянул на часы, – поднимите трубочку телефона и позвоните профессору Желтовскому. Пригласите его с супругой на завтрашний концерт. Не формально пригласите, а дружески, сердечно, как вы умеете.
Рахитов позвонил. Желтовский поблагодарил, он действительно рад немного развлечься, повидаться с Рахитовым…
Рахитов опустил трубку на рычаг и посмотрел на Годдарта. Вместе с билетами тот положил перед ним отпечатанное на машинке письмо. Заметив на письме свое имя, Рахитов внимательно прочитал его. В написанном на бланке дружеском послании среди всякой всячины речь шла и о «Егорове», – автор письма, известный военный, всячески рекомендовал его Рахитову как своего бывшего солдата, потом офицера, человека поразительных талантов и трудолюбия и просил оказать ему содействие, познакомить с крупными общественными и научными деятелями.
Ткнув пальцем в подпись на письме, Рахитов пугливо спросил:
– Липа?
Годдарт ничего не ответил.
– Но я незнаком с ним, – продолжал Рахитов, указывая на подпись.
– Не имеет значения. Важно, что вы знакомы с Желтовским и сможете как бы случайно, между прочим, показать ему это письмо. Желтовский не усомнится в его достоверности, а для меня это весьма важно.
– Не можете ли вы объяснить, зачем вам все это нужно?
– Вы слишком любопытны, – Годдарт помолчал. – Впрочем, пожалуй, для вашей ориентации можно и объяснить… Желтовский доволен мной по моей работе в редакции журнала «Космос», но, мне кажется, он не питает ко мне того полного, понимаете, – полного доверия, которое нам, – Годдарт сделал на последнем слове ударение, – совершенно необходимо.
– Он перестал доверять вам? – в голосе Рахитова послышался ужас.
– Да нет, – тихо рассмеялся Годдарт, – не впадайте в панику. Просто сказывается привычка быть бдительным, только и всего. Нам нужно, чтобы у него было побольше ко мне доверия. Для чего нам это нужно – не ваше дело. – Годдарт резко поднялся. – Вы сделаете это завтра вечером. Постарайтесь, чтобы Желтовский подумал, что вы случайно, совершенно случайно показали ему письмо. Ну, скажем, полезли за носовым платком, а оно и выпало у вас из кармана. Завтра же доложите мне обо всем.
Взяв отмеченный пропуск, Годдарт-Егоров удалился. Рахитова бил озноб.
Годдарт очутился в сложной ситуации. Через связную он передал донесение Грину о своих делах в «Космосе». Каким образом женщина доставляла шифровки главному резиденту Харвуда, он не знал, но донесения свои продолжал регулярно слать, – к тому имелись причины: хотелось блеснуть достижениями и тем самым повысить свои акции в глазах начальства. Он ничуть не сомневался – Аллен Харвуд и Уильям Прайс систематически запрашивают Грина о том, как подвигается выполнение задания, порученного ему, Годдарту. Кроме того, его тормошил Грин, тому же не терпелось как можно скорее окончить эту проклятую «Тень человека», «Шедоу».
Грин приказал Годдарту воспользоваться покровительством профессора Желтовского и пробраться в ближайшее окружение Ландышева на заводе. С этой-то целью и было решено еще раз использовать Рахитова.
Годдарт не очень обрадовался, получив такой приказ. Вообще-то говоря, он с самого начала, еще с того времени, когда его отправляли в Советский Союз, знал: настанет час – приказ такой ему вручат. Однако где-то глубоко внутри затаилась надежда, что до этого далеко. Он отлично понимал – от слов до дела, до осуществления указания – расстояние немалое, но все же настроение было испорчено, и к тому же он своими руками должен был форсировать развитие событий. Что пугало Годдарта? Первое время после переживаний, выпавших на его долю в результате бегства Можайцева с завода в Брайт-ривер ему было не до анализов и размышлений: все внимание ушло на то, чтобы спасти шкуру, избежать расплаты за неумение оправдать доверие Прайса и Харвуда, а потом на подготовку к переброске на территорию Советского Союза. Но затем, уже в редакции журнала «Космос», Годдарт успел осмотреться, подумать и однажды пришел к неутешительному выводу.
