Ювелир с улицы Капуцинов - Самбук Ростислав Феодосьевич (читать книги без TXT) 📗
Кирилюку показалось, что в комнате кто-то вдруг начал пилить дрова. Иллюзия была настолько сильной, что он оглянулся, но, никого не увидев, понял: это смеется Кремер. Да, старик смеялся — с хрипом и дребезжанием; казалось, старая, ржавая пила врезалась в гнилое дерево.
— Ха-ха-ха… Этот шалопай уж всегда влипнет… Ха-ха… Я так и знал… Не одно, так другое… Однако почему он очутился в Кракове?
Ответ на этот вопрос был подробно продуман.
— Один из наших общих знакомых порекомендовал господину Кремеру встретиться со мной. Я тоже ювелир и помог ему провести одну интересную сделку. Он уже собрался ехать дальше, но вдруг заболел…
— И написал письмо, — продолжал Кремер, — рекомендуя вас как солидного человека, чуть ли не своего друга.
Сонные глаза старика моментально стали живыми и пронзительными. Кирилюк понял, что его первое впечатление о Кремере оказалось ошибочным: перед ним не утомленный жизнью, с притуплёнными рефлексами человек, а умный и энергичный делец, с которым не так-то просто меряться силами.
— И вот вы являетесь с этим письмом ко мне, надеясь одурачить старого колпака…
— Что вы, господин Кремер! — вскричал Кирилюк. — Я только имел в виду…
— Меня не интересует, что вы имели в виду. Вам надо лишь знать, что рекомендацию этого сопляка, моего племянника, я воспринимаю лишь как анекдот. Человек, который смог пустить по ветру такое наследство, какое оставил его отец, не имеет права на доверие.
“Так вот в чем закавыка!” — подумал Петро. Он готовился к нескольким вариантам встречи с Гансом Кремером, но такого предвидеть не мог. Придется перестраиваться на ходу — старик так легко не отделается от него.
Словно читая мысли Кирилюка, Ганс Кремер сказал:
— Вот так, молодой человек, — заглянул в ящик стола, куда спрятал рекомендательное письмо, — кажется, господин Герман Шпехт. Я благодарен за то, что вы передали привет и письмо от моего племянника, но, к сожалению, дела…
Он приподнялся, давая понять, что разговор окончен.
— Минуточку, господин Кремер, — твердо сказал Герман Шпехт. Уголки губ у него опустились, лицо приобрело упрямое выражение. — Я пришел к вам не затем, чтобы обсуждать характер и поведение вашего племянника. Меня привели дела. Я ювелир и хотел бы…
— Ювелир?.. — состроил гримасу Кремер. — Я не люблю шантажа и в случае чего могу вызвать полицию. Мне известны все ювелиры Германии, но Германа Шпехта среди них не припоминаю.
— И все-таки он существует, — весело сказал Петро. Он решил идти напролом. — Хотите вы того или нет, а существует и, надеюсь, всегда будет процветать!
— Но при чем тут я? — сухо спросил старик.
— Дело в том, что я решил установить с вами деловой контакт, — ответил Петро. — Вы меня устраиваете, господин Кремер. Вернее, не вы, а безупречная репутация вашей фирмы.
Лицо Кремера налилось кровью. Он хватал воздух раскрытым ртом, вытаращив глаза на гостя. Наконец овладел собою и сказал с иронической благожелательностью:
— Вы либо идиот, либо неопытный жулик. Идите, я не стану вызывать полицию…
Вместо ответа Петро вытащил из кармана коробочку и раскрыл ее перед самым носом Кремера.
Удар был рассчитан точно. Ювелир зажмурился, как от яркого света. Длинными бескровными пальцами схватил коробочку и чуть ли не ткнулся в нее носом. Не глядя, нащупал в ящике лупу и долго разглядывал небольшой камешек, поблескивавший на черном бархате. Нос у старика заострился, костлявые, царапающие пальцы дрожали, и весь он был похож на ястреба, который сейчас вцепится острыми когтями в жертву и примется клевать и рвать ее на части.
Наконец, сделав усилие, оторвался от бриллианта и поднял глаза на Петра. Вытер проступившую слезу белоснежным платком, закрыл коробочку и пододвинул ее к посетителю.
— Возьмите и больше никому не показывайте, — сказал равнодушно. — Краденое не покупаю…
Слова эти больно хлестнули Кирилюка, но он сдержался.
“О-о! — подумал Петро с уважением о хозяине. — А ты стреляный воробей!”
Медленно запрятал коробочку, вздохнул и поднялся.
— Что ж, я думал, мы найдем общий язык, господин Кремер, — произнес Петро спокойно. — Жаль… Мое почтение! — повернулся и направился к дверям, почти не сомневаясь, что ювелир сейчас остановит его, что все это игра, точно рассчитанная на несколько ходов вперед; партнер у него серьезный, и сейчас трудно предопределить результат поединка.
— Минуточку, господин Шпехт, — услышал Петро, берясь за ручку двери, — а чем вы можете доказать, что бриллиант принадлежит вам?
Петро усмехнулся: первый ход сделан правильно! Если бы он вскипел, заспорил — проиграл бы. Старик все равно не выпустит бриллианта из рук, он только хочет приобрести его за бесценок. Но теперь диктовать будет он, Герман Шпехт.
— Бриллиант — это пустяки, господин Кремер! — небрежно бросил Петро, возвращаясь. — У нашей фирмы значительно большие возможности… — Положив перед ювелиром документ сотрудника СД, он лицемерно вздохнул: — Но ведь вы несколько предвзято относитесь к нашим предложениям.
Этот документ был не очень высокого качества, и Петра предупредили, что им можно пользоваться лишь в крайних случаях. Но иного выхода не было. Кроме того, Петро знал: ювелир теперь думает только о бриллианте; вероятно, ему даже безразлично, краденый он или нет, и скорее всего в душе старик предпочитал бы, чтобы камень оказался краденым — все-таки меньше платить…
Кремер взглянул на документ и отодвинул его.
— Мы просто зря теряли время, господин Шпехт. Следовало начать с этого.
Петро спрятал документ в свой портфель.
— Как-то не подумал об этом. Ведь прежде всего я коммерсант.
— Ну, ну, — растянул свое длинное лицо в улыбке Кремер, но глаза оставались серьезными и сверлили Шпехта. — Приятно иметь дело с деловыми людьми. Вы хотите продать камень?
— Вы не ошиблись. — Петро снова выложил на стол коробочку.
Ювелир взвесил бриллиант.
— Восемь с половиной каратов.
Капнул на камень кислотой. Причмокнул бескровными губами и сухо сказал:
— Он стоит сорок тысяч марок. Могу предложить тридцать пять.
“Начинает приблизительно с половины цены”, — прикинул Петро и скучным голосом сказал:
— Вы же сами только что сказали, что любите иметь дело с деловыми людьми. За кого вы меня принимаете?
— Сколько же вы хотите? — спросил старик, привстав с места.
— Бриллиант стоит более восьмидесяти тысяч, коллега. Семьдесят пять мне заплатят с закрытыми глазами.
Ювелир опустился на стул.
— Да, вы знаете подлинную цену, — сказал с уважением. — Но сейчас война… Люди хотят покупать колбасу, а не бриллианты.
— Разница между ограниченным человеком и умным, — поднял брови Петро, — в том и состоит, что умный знает, когда покупать колбасу, а когда бриллианты. И лучше всех должны это знать мы, немцы, которые уже пережили одну послевоенную инфляцию. Сколько выиграли тогда те, кто вложил деньги в драгоценности? Вы знаете это лучше меня, господин Кремер.
— Не те времена, не те времена! — возразил ювелир. — Доблестная немецкая армия одерживает победу за победой.
— Учитывая именно это, — прервал хозяина Петро, — а также то, что это наша первая сделка, я возьму с вас всего семьдесят тысяч и лишь треть — в твердой валюте. Имею в виду доллары и фунты.
Ювелир скрипуче засмеялся.
— Доллары и фунты!.. Ха-ха… Валюта… Где же вы возьмете сейчас валюту?
— Ладно, двадцать процентов валютой, — вздохнул Петро. — И это мое последнее слово!
Ганс Кремер забегал по кабинету. Передвигался он необыкновенно легко — заложив руки за спину, задрав голову и немного подпрыгивая. Казалось, ювелир забыл про торговлю, про бриллиант и про посетителя. Молча попрыгав, сел на стул напротив гостя, уставился на него неподвижным взглядом бесцветных, почти белых глаз.
Петро выдержал этот тяжелый, неприятный взгляд. Кремер облизнул сухие губы и глубоко, с присвистом вздохнул:
