Серебряная воительница - О'Доннел Питер (читать полностью книгу без регистрации TXT) 📗
Глава 4
Сэр Джеральд Таррант закончил цитировать монолог Антония, сохранившийся в его памяти еще с тех времен, когда он был членом студенческого драматического кружка, и открыл глаза.
Он решил, что прошел еще час. Он откинул одеяло, слез с деревянной койки и начал расхаживать взад и вперед. В камере было сухо, но холодно. Он мог сделать четыре шага в одну сторону и столько же в другую. Койка стояла у стены напротив двери, сделанной из дуба и лишенной каких-либо глазков и отверстий. В углу был стол, а на нем остатки черствой буханки хлеба и полкувшина воды. В другом конце — большое ведро с деревянной крышкой. Источником света служила тусклая лампочка, свешивавшаяся на коротком проводе с потолка. В карманах Таррант не обнаружил ничего, и часы у него тоже отобрали.
Именно здесь Таррант и проснулся после вызванного наркотиком сна часов двадцать тому назад. А может, тридцать или сорок. Он затруднялся точно это определить. В камере не было окна, чтобы следить за сменой дня и ночи. Он никого не видел и ничего не слышал. Проведя грязной рукой по щекам и подбородку, он обнаружил двухдневную щетину и решил, что в течение последующих двенадцати часов они его непременно посетят.
Но кто были эти они? Кто-то из официальных оппонентов или какая-нибудь независимая группа вроде «Саламандры-4», которая подписала контракт на «выполнение работ». Впрочем, это не имело особого значения. Задача противника была ясна — вычерпать всю ту информацию, что содержалась в его мозгу, отделить, так сказать, желток от белка. Странный ход. Он нарушал порядок, уже давно установившийся в международной разведке. Но и это теперь не имело особого значения, поскольку похищение состоялось.
Теперь начинался период обработки, игра на нервах. Допросы начнутся потом. Они получатся малоприятными, и, скорее всего, их будут строить на жесткости и мягкости попеременно. Брутального мерзавца будет сменять симпатяга, предлагающий сигареты и выражающий сочувствие… И конечно, они будут пользоваться наркотиками. Тиопенталом, амфетаминами… Таррант решил, что неплохо бы воскресить в памяти все те отчеты, которые ему доводилось читать о подобных методах.
Он посмотрел на хлеб и воду. Он проголодался, и в горле у него пересохло, но вряд ли следует снова что-то пить. Неизвестно, сколько продлится первая стадия. Таррант снова зашагал по комнате. Зарегистрировав неприятные ощущения в желудке, он признался, что испытывает страх. Это нормально, напомнил он себе, а главное, не имеет никакого значения. Имело значение лишь одно — его сопротивляемость на допросах, которые начнутся впоследствии. Его агенты были обучены выдерживать большой объем физических и моральных пыток. Некоторым пришлось применять эти навыки на практике. Из них одни умерли, прежде чем заговорили, другие, надо полагать, сначала заговорили, а потом уж умерли. Он не имел возможности уточнять, как все произошло в реальности.
Таррант попытался представить, к какой категории отнесет судьба его, и впервые задал себе вопрос: не следует ли ему уничтожить себя, пока еще есть время. Кувшин был пластмассовый, поэтому нельзя было разбить его и перерезать осколком вену. Повеситься на жгуте из одеяла? Но даже если и удастся изготовить веревку, ее не на чем закрепить. Врезаться в стену головой? Или головой с кровати об пол? Тут есть сложности. Если не получится с первого раза, ты просто лишишься сознания.
Недовольный собой и своим неумением принять разумное решение, Таррант подумал: а что сделали бы на его месте Модести Блейз и Вилли Гарвин? Он сразу решил, что о самоубийстве они и не подумали бы. Всю свою энергию и изобретательность они направили бы на поиски выхода. В прямом и переносном смысле. Таррант сокрушенно пожал плечами. Да, так уж они устроены. Но с другой стороны, они находятся в ином положении. У них в головах нет такого количества информации. Они на поколение моложе, специально обучены и готовы к любым поворотам судьбы и, скорее всего, спрятали бы в каком-то потайном месте отмычку или что-то в этом роде.
Но тем не менее Таррант продолжал думать о Модести. А почему бы нет? В лучшем случае можно наткнуться на полезную идею, в худшем скоротать время. Итак, что бы она сделала, если бы не могла открыть дверь. Таррант напряг память, выуживая фрагменты редких обсуждений ситуаций, когда возникали непредвиденные срывы первоначальных замыслов.
Скорее всего, она подождала бы хода оппонентов и тогда придумала бы противодействие. Все зависело от обстоятельств, но ответный ход не заставил бы себя ждать и удивил бы своей необычностью, оригинальностью.
Таррант вздохнул. Модести, может, что-то и придумала бы. Вилли рассказывал, как Майк Дельгадо, наемник-киллер, держал ее под прицелом своего пистолета почти в упор. Но он расслабился на долю секунды, позволив себе лишнюю насмешку, и она уловила этот момент, успела выхватить свой револьвер и выстрелить из-за спины. Дельгадо скончался с насмешливой улыбкой на устах. Тогда, правда, она была вооружена, но зато у нее не было ничего в тот день в Калимбе, когда…
Он опять пожал плечами. Все отлично, но нужно уметь воспользоваться благоприятным случаем, а Таррант трезво оценивал ситуацию: он не обладал такими навыками. И еще. В ожидании благоприятного момента Модести просто заставила бы себя заснуть — если потребовалось бы, на день, а то и больше, — тем самым накапливая силы для решающих мгновений. Этот ее талант граничил с волшебством. Она развивала его еще с детства, а затем уже довела до высокой степени совершенства под руководством Сиваджи — древнего старца-йога в пустыне Тар, к северу от Джодпура.
Вилли Гарвин тоже обладал таким талантом, хотя и в меньшей степени. Вскоре после того, как Модести взяла его к себе в Сеть, она отправила его на два месяца к Сиваджи. Вилли говорил, что это было что-то фантастическое. Старик, похожий на скелет, ничего не объяснял и вообще почти не говорил. Он просто сидел. А ты сидел вместе с ним, питаясь какими-то финиками. Вскоре тебе уже не нужно было Ложиться, чтобы заснуть. Ты вообще с трудом проводил границу между сном и явью. Ты просто сидел. Но в конце пребывания ты что-то приобретал. Только словами невозможно описать, что именно.
