Атомная крепость - Цацулин Иван Константинович (читать книги .TXT) 📗
Он давно знал, что этот час наступит, еще в Штатах размышлял над тем, как однажды появится вот тут и будет с тоской и отчаянием осматриваться по сторонам, пытаясь отыскать какие-нибудь бревна, доски или деревья, срубив которые мог бы соорудить плот. Плот абсолютно необходим, сил для дальнейшего продвижения пешком не было. К тому же до Обской губы далеко и на то, чтобы добраться до нее пешком, ушло бы слишком много времени, которого в распоряжении Грина было в обрез. Ко всему прочему разведчику казалось, что путешествие на плоту избавит его от назойливого и опасного любопытства встречных людей – оно не будет выглядеть чем-то исключительным или даже подозрительным. Наоборот, стоит только ему появиться в первом же поселке вот так, пешим, оборванным и изможденным, как после кораблекрушения, – и он обязательно обратит на себя нежелательное внимание. Нужны деревья! Однако дерева не было, и снова пришлось тащиться, еле передвигая ноги по опротивевшей тундре.
На следующий день он наткнулся на крошечный домик, построенный, по всей вероятности, для охотников. Первый раз за последние дни Грин переночевал у очага, грелся у огня, нежился, ел горячую пищу, ночевал в тепле. А на рассвете он уже разбирал этот домик по бревнышку – все равно другого выхода не имелось, без плота о дальнейшем пути нечего было и думать. Весь день Грин лихорадочно работал, к вечеру плот удалось сколотить. Грин перебрался на него, разбил палатку. Волны подхватили суденышко и повлекли вниз по течению, туда, куда так страстно стремился Грин.
В Обской губе Грина подобрала рыбачья шхуна. Документы оказались в порядке: ударник коммунистического труда зоотехник Иванов командирован сюда с Камчатки с заданием: «изучить на Ямале опыт перегона оленей на далекие расстояния как в зимний, так и в летний период». Зоотехнику Иванову сочувствовали, его расспрашивали о Камчатке. Он отвечал не очень охотно, боясь попасть впросак. Неразговорчивость Грина рыбаки объяснили усталостью и оставили его в покое.
В Салехарде «зоотехник Иванов» приобрел билет на самолет и вскоре вылетел на юг. Он спешил. В Свердловске Иванов зашел в комиссионный магазин и купил себе отличный костюм, вместе с которым оказался обладателем и новых документов: зоотехник с Камчатки исчез, теперь появился гвардии полковник запаса Матвей Иванович Сырцов. Все это заранее подготовили остававшиеся в Москве его помощники, во всем этом чувствовалась пунктуальность Ирэн Грант. Казань, Горький, – отдохнувший, раздобревший, чисто выбритый «полковник запаса» проделал этот путь в самолете: зорко глядел на расстилавшуюся внизу необъятную советскую землю, сосал предложенные бортпроводницей конфеты и, настороженно озираясь, подкрадывался к Москве… Так добрался до Тулы. Здесь он отправился на автобусную станцию и оттуда уехал в Москву. Воспользоваться поездом поостерегся, показываться на столичных вокзалах, как и на аэродромах, считал весьма рискованным – можно было напороться на нежелательную встречу с кем-либо из знакомых, дипломатом или корреспондентом какой-нибудь иностранной газеты…
Автобус прибыл в столицу в конце дня. Грин попросил водителя высадить его, не доезжая до центра. Из первого же автомата он позвонил по телефону. Слышно было, как сняли с рычажка телефонную трубку, женский голос ответил. Грин тихо сказал:
– Ирэн?
Он отлично знал, что на другом конце провода Ирэн Грант, ему было нужно лишь, чтобы она услышала его голос, только и всего.
Она поспешно ответила:
– Да, да, все в порядке.
Он взял такси и отправился на Большую Тулинскую улицу.
Час «пик», народу не хватало места на тротуаре. Низко надвинув шляпу, Грин шел не спеша. Он видел, как у огромного серого дома остановилось такси, из которого вышла его помощница. Она заметила шефа и с наигранной поспешностью, расталкивая толпу, быстро пошла по тротуару. Грин двигался за ней на некотором расстоянии. Все спешили, у каждого свои дела, никто не обратил внимания на то, как хорошо одетая женщина незаметным движением обронила катушку, обыкновенную катушку, старую, неопрятную и уже почти без ниток. Никто на это не обратил внимания, за исключением «гвардии полковника запаса Матвея Сырцова». Грин-Сырцов остановился, сделав вид, что поправляет шнурки ботинок, и через полминуты свернул в переулок – записку, спрятанную в имевшемся в катушке тайничке, следовало прочесть немедленно. Грин проделал эту операцию с ловкостью фокусника и тихо, зло выругался: он чувствовал себя страшно уставшим, однако приходилось снова тащиться на противоположный конец гигантского города. Предстояла встреча с «почтовым ящиком», и это пугало, – а вдруг того засекли чекисты!
Грин оставил машину за несколько кварталов до нужного ему дома и пешком отправился дальше. Было уже темно, и его это устраивало как нельзя лучше. Он несколько раз прошелся по обеим сторонам улицы, но ничего подозрительного не обнаружил. Лишь после этого зашел во двор и постучал. Послышались шаркающие шаги, дверь отворилась, на пороге появился сухонький тщедушный старик, одетый в домашнюю пижаму. Включив в прихожей свет, старик ворчливо осведомился:
– Вам, гражданин, кого?
– Вас, – зло произнес Грин и быстро выключил свет. – У меня для вас посылка от Ирины Петровны.
– Давайте.
Разведчик молча подал старику ту самую катушку, которую недавно на Тулинской улице так удачно «обронила» Ирэн Грант.
– Подождите здесь, – с заметным испугом шепнул старик и исчез. Скоро он возвратился и вручил Грину небольшой ключ и шифрованную записку.
– Это все, – прошептал старик, открывая перед Грином дверь на улицу, он, должно быть, страшно боялся и спешил выпроводить опасного посетителя.
Грин ушел. Пройдя значительное расстояние, он рискнул остановиться, чтобы ознакомиться с содержанием адресованного ему послания, – оно было кратким, не отвечало на возникшие у Грина вопросы, и это ему не понравилось. Но он так устал, что даже не мог рассердиться на своих помощников, главное – у него есть пристанище: хозяева квартиры уехали на Крайний Север, а он будет проживать в ней на правах близкого родственника. По надежным, как ему казалось, документам. Поистине Ирэн Грант умеет находить нужных людей, хотя вряд ли польстившийся на деньги отсутствующий квартиросъемщик догадается, что за человек поселится в его квартире.
Автомобиль доставил Грина на одну из улиц неподалеку от станции метро «Сокол». Было уже поздно. Никого не встретив на лестнице, Грин тихо поднялся на третий этаж, без труда открыл ключом дверь квартиры номер семь. С помощью карманного электрического фонарика осмотрелся. Ничего подозрительного не заметил. По некоторым, одному ему бросившимся в глаза деталям, понял, что тут «наводила порядок» Ирэн Грант. Разделся и в тревожном раздумье сел у стола. Он чувствовал себя опустошенным в результате невероятного нервного напряжения последнего месяца и в то же время отчетливо понимал, что главное впереди…
Глава восемнадцатая
Работа в редакции журнала «Космос» давала возможность Годдарту-Егорову познакомиться с рядом советских ученых, но среди них не было пока тех, чьи имена сообщил ему Грин. Проклятая секретность русских и на этот раз встала перед лазутчиком преградой, преодолеть которую оказалось нелегко. Имена Ландышева и некоторых других намертво врезались в память агента Харвуда, но нащупать подходы к этим людям ему не удавалось. Больше того, он при всем его старании не смог даже получить каких-либо конкретных данных о работе интересовавших Прайса и Харвуда советских ученых.
Годдарт всем нутром чувствовал шаткость своего положения: время подгоняло его, однако проявить заметный интерес к занятым космическими проблемами выдающимся ученым, таким, как Ландышев, – он опасался. К тому же сказывалась явная недостаточность его специфической подготовки: в разведке Харвуда, естественно, сделать из него большого специалиста в вопросах астронавтики, астрономии, ядерной физики – не сумели, и теперь это обстоятельство могло подвести его, познания вновь испеченного эксперта-консультанта Егорова на деле оказались куда меньше знаний инженера Егорова, по документам которого Годдарт устроился на работу. На это могли обратить внимание. Лже-Егоров не сомневался, что рано ли поздно такой роковой для него казус может произойти, и мечтал о том, чтобы как можно скорее расстаться с «Космосом». Однако сбросить опасную маску инженера Егорова без разрешения свыше Годдарт не имел права. Он отлично понимал, что до тех пор, пока не будет завершена операция «Шедоу», об исчезновении из редакции нечего и думать. Сложилось крайне опасное положение, при котором вынужденное бездействие представлялось Годдарту рискованнее самого сложного агентурного дела.
