Джин Грин — Неприкасаемый - Горпожакс Гривадий (читать лучшие читаемые книги .TXT) 📗

Он пришел в себя только ночью. Судно скрипело. За стеной каюты был свирепый норд-ост. В Северном море штормило, и качка едва не сбросила Джина с койки. Сквозь неплотно закрытый иллюминатор, хлестала вода. Снова укол, и ночь слилась с днем, день с ночью. Реальность — с фантазиями одурманенного мозга.

И Джин уже не отличал реальность от фантазии, когда в его каюту вошел лейтенант американской военной полиции и деревянным голосом тупого исполнителя всесильной власти изрек:

— Капитан Грин! Вы арестованы как дезертир из армии Соединенных Штатов!

— Где я? — спросил Джин, с трудом приподымаясь на койке.

— Вы в Гамбурге, — ответил лейтенант. — Мы доставим вас во Франкфурт-на-Майне, где вас будет судить военный суд Соединенных Штатов.

Так впервые приехал Джин Грин в ФРГ без паспорта — арестанты путешествуют без виз.

Его одели в матросскую робу и ночью повезли на «джипе» военной полиции в аэропорт.

В транспортном американском самолете какой-то сердобольный сержант-бортмеханик из Бруклина напоил Джина горячим кофе из термоса, накормил сандвичами с ветчиной.

— Не завидую я тебе, парень! — простодушно сказал он Джину, узнав, что Джин — его земляк из Манхэттена.

На летном поле аэродрома Рейн-Майн под Франкфуртом, забитом «боингами» западногерманской авиакомпании «Люфтганза», Джина подвели к тюремному фургону «Черной Марии», с белой звездой армии США на борту.

Давным-давно он приезжал во Франкфурт с Лотом, и Лот с гордостью показывал ему собор святого Бартоломея, одну из самых старинных церквей в городе, перестроенную в 1239 году.

«Скажи, пожалуйста, — дружески поддел тогда он Лота, — за пару лет до битвы тевтонских рыцарей с воинами князя Александра Невского на Чудском озере!»

В свой последний приезд в этот город он поехал на такси в шикарный отель «Интерконтиненталь». А теперь «Черная Мария» повезет его в тюрьму.

— Улица Гроссер-Гиршграбен, дом двадцать три, — бросил он солдату-водителю, словно шоферу такси.

— Это что-адрес какого-нибудь борделя? — спросил тот, опешив.

— Это дом, в котором родился Вольфганг Гете. Я давно мечтал вновь побывать в нем.

— Первый раз слышу, — пожал плечами джи-ай. — Ты едешь в тюрьму, парень. Понял?

Последнее, что увидел Джин на аэродроме через зарешеченное окно, был рекламный щит:

Пан-Ам приглашает вас посетить США —

цитадель свободы!

Праздничное турне!

19 дней в США за 1352 марки!

Глава тридцать первая.

«Us versus Gene Green» [112]

— Ну, как тебя кормят в этом отеле, парень?

Таков был первый вопрос, заданный арестованному Грину следователем.

— Спасибо! — сухо ответил Джин. — Не так, как в «Интерконтинентале» или «Франкфуртер Гофе», но сносно, а главное-бесплатно.

На протяжении многих недель Джина допрашивали два офицера: толстый флегматик капитан Лерой Бедфорд, следователь, и худосочный холерик майор Дюк Дунбар, защитник капитана Грина.

Долгий и пристрастный допрос Джину Грину учинил и специально прилетевший из Нью-Йорка некий мистер Збарский из ФБР, который явно полагал, что знает о Грине все.

Капитан Лерой Бедфорд интересовался исключительно причинами, по которым Грин не явился на службу и стал, таким образом, дезертиром. Он прямо заявил Грину, что любые высказывания против войны во Вьетнаме, равно как и заявления об отказе воевать там и служить в «зеленых беретах» и ЦРУ, сильно повредят ему. При этом он ссылался, чтобы запугать Грина на Единый кодекс военной юстиции 1950 года.

Под руководством капитана Бедфорда Джина допрашивали с помощью детектора лжи. Однако он спокойно отметал все подозрения Бедфорда относительно последних двух недель, проведенных в России.

Защитник майор Дунбар, который представлял не армию, а ЦРУ, интересовался не столько Джином, сколько подполковником Лотом.

— Послушай, парень, — сказал он как-то во время очередной беседы в «интеррогейшн рум» — «комнате для допросов», — в твоих же интересах рассказать нам все, что ты знаешь об этом немце, который заложил тебя, продал со всеми потрохами! Ведь главное мы уже знаем. Как только этот Шнабель сообщил о местонахождении дезертира Джина Грина, начальство в Лэнгли приказало нам произвести доскональное расследование «сигнала» твоего прежнего начальника и всех обстоятельств дела, включая причины провала известного тебе предприятия в Москве. Через СДЕСЕ — французскую службу внешнеполитической разведки и контрразведки, или, как она оригинально называется, Службу внешней документации и контрразведки, — ее штаб на бульваре Мартье, — мы узнали, что в Париже ты остановился в отеле «Эльзас», немедленно проникли в твой номер, где произвели обыск и нашли твою записную книжку с шифрованными записями. Наши эксперты-дешифровщики без особого труда расшифровали твои записи, сделанные после высылки из Москвы.

Кстати, Шнабель тоже не дремал и появился в твоем номере на час позже нас, когда было уже слишком поздно. Он попытался подкупить одного из наших людей, обещал четверть миллиона, полмиллиона за твои записи, когда узнал, что мы их конфисковали. Так что гордись, парень: папа Хемингуэй писал лучше тебя, но и то ему не предлагали таких денег за несколько страничек. Сам понимаешь, что нас больше всего заинтересовали твои записи о наших летчиках, расстрелянных Лотом во время второй мировой. Проверили фамилии, звания, серийные номера в архиве управления кадров штаба ВВС. Все сошлось.

Вопрос о создании американских авиабаз для челночных операций, — пояснил майор Дунбар, — был поднят президентом Рузвельтом на Тегеранской конференции. Позднее, в Москве, маршал Сталин передал американскому послу Авереллу Гарриману, что Советское правительство готово удовлетворить просьбу своего союзника и предоставить американским ВВС такие базы на советской территории.

Тогда-то командование СД во главе с Вальтером Шелленбергом и решило послать специальную «химмельсфарскоманду» СС под началом гауптштурмфюрера Лотара фон Шмеллинга унд Лотецкого для диверсионно-разведывательной операции против американской авиабазы под Полтавой в места, хорошо знакомые Лоту. Однако советские истребители надежно охраняли американские бомбардировщики на полтавских аэродромах от ночных и дневных налетов «юнкерсов» и «хейнкелей».

Все же Лоту удалось совершить нечто такое, за что Гитлер пожаловал ему Рыцарский крест. За что получил Лот эту высшую награду «третьего рейха»? Этого, к сожалению, мы пока не знаем.

— Но ведь должно же в архиве быть наградное дело Лота! — подсказал Джин.

— Должно, — согласился Дунбар. — Должно быть, и было. Оно внесено в опись архивных дел. Однако его нет на месте. Кто-то выкрал это наградное дело и целый ряд других документов из архива. Так что сегодня мы ничего не можем доказать.

— Это сделал, конечно, Лот! — вспыхнул Джин.

— Очень может быть. Но как это докажешь?

— Мерзавец! Какой же он мерзавец! — простонал Джин.

— Выяснив все эти обстоятельства, — продолжал методичный майор Дунбар, — поворошив пепел второй мировой войны, мы стали догадываться, почему подполковник Лот стремился отделаться от тебя. Увы, его нельзя вызвать для объяснений. Мы не знаем, где он, — знают это только в высших сферах ЦРУ. Возможно, он укроется в Аргентине у своих дружков-нацистов. Между нами говоря, парень, его покровители, опасаясь еще более серьезных разоблачений, и сейчас стремятся положить все это сенсационно-скандальное дело под сукно. Как всегда, они ссылаются на необходимость секретности и на высшие государственные интересы. Не последнюю роль здесь играет наш бывший шеф мистер Даллес, который лично знал Лота еще со времени своих тайных переговоров с нацистами — представителями Гиммлера и Шелленберга в Швейцарии и Шварцвальде — в конце сорок четвертого и начале сорок пятого года. Переговоры о сепаратном мире с нацистами шли, как правило, за спиной Гитлера. Лотецки, разумеется, участвовал в них лишь в роли начальника охраны германских представителей — в частности, он охранял СС-обергруппенфюрера Вольфа, но Даллес запомнил его. Именно Лотецкому было поручено нелегально перебросить через швейцарскую границу пленного американского полковника, бывшего военно-воздушного атташе США в Берлине Ванамана с секретным посланием Гиммлера Рузвельту, в котором рейхсфюрер СС обещал капитулировать перед западными державами и держать фронт против русских до создания объединенного англо-американо-германского фронта против Советской России…