Экспресс следует в Будапешт(Приключенческая повесть) - Квин Лев Израилевич (читаемые книги читать онлайн бесплатно txt) 📗
Рядом были и другие надписи. Все они говорили о страданиях, перенесенных заключенными этой камеры. Но надписи говорили и о другом: о несгибаемом мужестве, о безграничной вере в победу:
«Они грозятся убить меня. Да здравствует свободная Австрия!»
«Ами го хом!»
«Мы хотим свободы!»
«Уоткинс — сатана. Когда его будут судить, напомните ему обо мне».
Макс скрипнул зубами. Он совершенно не чувствовал страха. Ему хотелось только одного, чтобы все, что должно с ним совершиться, произошло быстрее, сейчас же… Чтобы не было этого томительного, гнетущего ожидания.
Но часы шли, а никто не приходил. Лишь когда по подсчетам Макса уже наступило утро, загремели ключи в замке.
Рыжий солдат швырнул на цементный пол камеры кусок хлеба:
— Получай жратву… Здесь на двоих.
Никто не пришел за Максом и днем. Даже Марцингер удивился.
— Это либо хорошее предзнаменование, либо очень плохое, — сказал он Максу. — Бросьте думать и ложитесь отдыхать. Возможно, они пытаются взять вас измором, хотят, чтобы вы истрепали себе нервы, томясь неизвестностью.
Макс последовал его совету. Съев свой ломоть хлеба, он улегся на циновку и вскоре забылся тяжелым, неспокойным сном.
Но долго спать не пришлось. Его разбудил грубый оклик:
— Иоганн Миллер! Выходи! Живей…
Макс быстро поднялся. В дверях камеры стоял Уоткинс. Прищурив глаза, он смотрел на Макса, и на губах его играла недобрая усмешка.
Пройдя несколько совершенно пустых комнат, они оказались в просторном кабинете. У открытого книжного шкафа стоял низкорослый толстяк в американской униформе и листал книгу.
— Иоганн Миллер доставлен, сэр, — гаркнул Уоткинс.
Мерфи обернулся и с любопытством взглянул на Макса. В жизни австриец гораздо меньше похож на Корнера, чем на фотокарточке. Но все же между ними большое сходство.
— Можете идти, Уоткинс, — сказал полковник. А затем, когда лейтенант вышел, добавил вкрадчивым голосом:
— Мы с вами лучше поговорим без свидетелей. Не так ли, господин Гупперт?
— Мне с вами разговаривать не о чем, — громко сказал Макс. — Я требую, чтобы вы немедленно освободили меня.
Полковник уселся в кресло, закурил сигару.
— А если я не удовлетворю ваше требование, что тогда?
Макс махнул рукой и отвернулся. Ни к чему весь этот разговор.
— Будет дипломатический скандал? Или серьезные международные осложнения? Ваша жена напишет письмо в ООН? — рассмеялся Мерфи.
Он почувствовал, что перед ним достойный противник. Такие с первого щелчка не сдаются. А времени мало, чертовски мало… Может быть, попробовать действовать напрямую?
— Послушайте, Гупперт, — полковник старался говорить как можно мягче. — Я не желаю вам зла. Вы мне даже нравитесь, и я готов вас выпустить сию же минуту. Но дело не в моих личных симпатиях. К сожалению, обстоятельства сложились так, что сейчас вы представляете для нас известный интерес. Нужно, чтобы вы оказали нам небольшую услугу. Мы — деловые люди и готовы щедро вознаградить вас за это.
Макс продолжал хранить молчание.
— Понимаете, выбор у вас очень ограничен. Вопрос стоит так: или вы окажете нам эту услугу, или же, — тут Мерфи сделал многозначительную паузу, — или мы будем вынуждены устранить вас. В первом случае прекрасное вознаграждение, переезд на постоянное жительство в Штаты вместе с женой — кажется, ее зовут Мицци, не так ли? — беззаботная веселая жизнь. Во втором случае… В общем, вы понимаете… Клянусь, я не стал бы долго раздумывать.
С минуту оба молчали.
— Вы упрямы, — снова заговорил полковник. — Это может вам дорого стоить. Будьте же разумнее. От вас требуется немногое. По возвращении из Венгрии вы должны выступить с разоблачениями народно-демократического режима. Голод, всеобщее недовольство, зверства коммунистов и всякое такое… Текст составим вместе.
Макс презрительно усмехнулся.
— Грубо работаете, мистер. Неужели вы думаете, что, сняв меня тайком с поезда, уже добились своего? Да ведь теперь все мои друзья наверняка знают, что я исчез. И легче легкого им будет доказать, что в Венгрии я даже и не бывал.
— Если вас только это смущает, то извольте… Взгляните!
Это была газета компартии Австрии — «Эстеррейхише Фольксштимме». Внизу страницы было обведено красным карандашом: «Среди делегатов, прибывших на конгресс, находится и представитель венских борцов за мир Макс Гупперт».
— Ну как?
Красное, потное лицо полковника сияло. Макс прищурил глаза:
— Ничего не выйдет! Там тоже не дураки. Быстро разберутся, что к чему, и вашему человеку — крышка.
Вместо ответа Мерфи кинул на стол две фотокарточки.
— Посмотрите.
На одной фотокарточке был он, Макс. А на другой… Что за наваждение! Этот американский офицер очень похож на него.
— Теперь понятно?
Конечно, Макс не мог знать всего. Но он понял, что вместо него в Венгрию уехал американский разведчик, который займется там грязными делами.
Лицо Макса побелело, как мел. В нем все кипело от ненависти.
— Мне неизвестно, какую подлость вы задумали, господин разведчик. Вероятно, что-нибудь очень мерзкое. Но я могу сказать вам лишь одно. Если вы хотите использовать меня в какой-нибудь авантюре, то ничего у вас не выйдет. Ничего!
Полковник ухватился за ручки кресла.
— Уоткинс! — позвал он.
И когда тот вбежал, произнес, скривив рот:
— Поговорите с ним по душам.
Уоткинс взял под козырек. Его глаза заблестели злым торжеством.
Зашли два рослых солдата. Они вывели Макса в соседнюю комнату.
Но полковник передумал. Черт возьми, нельзя же быть таким чувствительным. Красный, разумеется, должен поплатиться за свою наглость, но не сейчас. Он, возможно, еще понадобится. А если предоставить действовать Уоткинсу, то Гупперт быстро превратится в мешок с перебитыми костями. Это никогда не поздно сделать.
Он позвал лейтенанта обратно.
— Отведите его в камеру, Уоткинс, я дожидайтесь дальнейших распоряжений.
— Поздно, полковник, — развел тот руками. — Вы же сами сказали…
От него несло винным перегаром.
— Не ваше дело! — отрезал Мерфи. — Выполняйте немедленно!
Но Уоткинс как будто и не слышал. Нагло усмехаясь, он сел в кресло и развалился в нем, всем своим видом показывая, что не собирается шевельнуть и пальцем, чтобы исполнить приказ.
Полковник рассвирепел. Какая наглость! Изрыгая проклятья, он бросился в соседнюю комнату.
— Прекратить! — приказал он солдатам, привязывавшим Макса к длинной доске.
Однако те, покосившись на полковника, продолжали свое дело.
— Прекратить! — задыхаясь, завопил Мерфи, поряженный этой неслыханной дерзостью.
— Ничего не выйдет, полковник, — усмехнулся подошедший Уоткинс. — Помните, вы говорили: «Они должны слушаться только вас»… Ну ладно. Ребята, отвяжите красного…
— Вы головой отвечаете за Миллера, понятно? — сказал полковник лейтенанту, усаживаясь в машину. — А о сегодняшнем случае у нас будет еще особый разговор.
Мерфи захлопнул дверцу. Нет, разговорами тут не помочь. Уоткинс и его банда совершенно отбились от рук. Нужно немедленно принимать меры…
Так случилось, что Макс, к его несказанному удивлению, вернулся в камеру целым и невредимым.
ТАКСИ ИА-328
Капитан Гарри Корнер никак не мог предположить, что присутствие на конгрессе сторонников мира станет для него трудным испытанием. Подумаешь, конгресс, — рассуждал он. — Соберется несколько сот человек и будут произносить речи. Вот и всё! Быть на конгрессе, пусть даже зачитать приветственное письмо — самая легкая часть его задания.
Но оказалось, что все это далеко не так просто.
Одной из первых на конгрессе выступила делегатка венгерской области Сольнок, немолодая, лет сорока-сорока пяти женщина с открытым приветливым лицом. Она говорила тихо и просто. Но в словах ее звучала такая глубокая убежденность, такое спокойствие и сила, что Корнеру (он слушал перевод речи на немецкий) с первых же минут выступления стало не по себе.