Рассвет (сборник) - Шебалов Африкан Александрович (читать полную версию книги .TXT, .FB2) 📗

Назар Петрович сердито пошел к машине. Расстроенные Галина и Барабанов молча шли следом.

Открыв дверцу машины, старик вдруг обернулся к Матвею Лукичу.

— Сегодня же пошлите машину в Подгорное. Я там заготовил немного чубуков, на ваш план хватит, — и погрозил Галине пальцем: — А ты смотри мне!..

Глава пятьдесят первая

Второй вечер Галина писала письмо Петру Чигорину. Уже заполнены четыре страницы, а сказать еще надо много-много.

«Что такое счастье?» — написала Галина и задумалась. Спроси тысячу людей, и каждый ответит по-разному. В письме Галина пыталась рассказать о своей жизни и не находила слов. Ей вспомнился спор на одном из недавних вечеров: «В чем заключается счастье человека?» Почти каждый из участников вечера говорил по-своему.

Брат доярки Веры Василий Яковенко первый заявил:

— Счастье — это удача! Выигрывает человек в лотерею. Говорят: «Повезло!» На рыбалке поймаешь большого сома или щуку, и говорят: «Счастье привалило»…

— Слишком узко! — перебил его Сергей. — Счастье не только в удаче — это удовлетворение всех человеческих потребностей!

— Счастье в любви! — воскликнула Настя. — Когда человек любит, он по-настоящему чувствует себя счастливым, ему хочется петь, веселиться, лететь куда-то. — И она метнула пылкий взгляд на Сергея.

— Именно так! — подхватил Сергей, обращаясь к Василию. — Пусть твой счастливчик, которому повезло, сидит хоть на горе из золота, а когда на душе кошки скребут, когда, например, боится, чтобы не отобрали его сокровища, разве может он чувствовать себя счастливым?

— Счастье в покое, — не торопясь, высказал свое мнение Тимофей. — Когда у человека нет неприятностей, его ничто не беспокоит, не тревожит, и живет он нормально, по-настоящему счастливо. В войну, например, человек не живет спокойно. Не будет у него покоя и тогда, когда не будет что есть или во что одеться. Я такого мнения.

— А я так понимаю — счастье недосягаемо! — сказал Николай. — Чем дольше живет человек, чем больше узнает он, тем шире у него раздвигаются границы желаемого… Когда-то земледельцы мечтали иметь такого коня и такой плуг, чтобы в пять раз быстрее и лучше обрабатывать землю. Если бы он, тот земледелец, ожил и взглянул на мой трактор, обязательно сказал бы, что это и есть счастье. Нет, счастье недостижимо!

Федька сказал, что счастье человека в осознании его превосходства над всем окружающим миром, когда он способен совершать то, что задумал.

Очень горячо вмешался в спор дед Яким. Он не пропускал ни одного молодежного вечера, которые теперь проводились довольно часто и привлекали много молодежи.

— Раньше так говорили: «Не родись ни умным, ни красивым, а родись счастливым». Тогда верили, что счастье — это талант, оно от бога. Какая судьба — такое и счастье! Только глупости все это. Счастье в самом человеке… — дед Яким помолчал. — Я вот о себе скажу: счастливее меня нет на земле. И это действительно так! А почему? Потому, что я жил так, как хотел, а хотел я жить во всю ширь, во все свои силы, хотел сделать как можно больше для людей. Я счастлив, что прожил свои годы не зря.

Так или приблизительно так говорили тогда на вечере. Галина запомнила только общий смысл сказанного каждым. Сама же она так и не могла определить, что такое счастье.

Но больше всего понравилось ей определение дела Якима. Может потому, что оно больше всего совпадало с ее взглядами на жизнь, с нынешним душевным состоянием.

Галина чувствовала себя по-настоящему счастливой. Она делает то, о чем столько мечтала. Шумят на ветру молодые деревца в ее саду. Появились молодые побеги винограда. Вместо ста двадцати гектаров колхоз посадил сто тридцать два. Об этом писали в газетах, за это, говорят, похвалили в области.

Нелегко, но хорошо жить! Только такая жизнь интересна! Только в преодолении трудностей человек получает истинное наслаждение!

Глава пятьдесят вторая

Минувшая весна в Крыму была необыкновенная. Закладывались сады, парки, виноградники, озеленялись города и села.

Но вот отшумели напряженные дни весенних посадок. Началась обычная будничная работа на плантациях.

Наступила жара. С утра и до вечера в чистом небе висело горячее солнце. Буйно росли, тянулись вверх и травы, и хлеба, и виноградные лозы.

Степан Бондарь уже второй раз перепахивал междурядья, а бригада Галины выпалывала сорняки, разрыхляла почву возле каждого кустика.

Очень припекало. Настя разогнула спину, спрятала под платок рыжеватые кудри.

— Секретарь партийный к нам едет, — крикнула она. — Очень хорошо, я сейчас злая и всыплю ему чертей!

Стукалов подошел, поздоровался, спросил, как дела.

— Ничего, работаем, мозоли набиваем, — сердито ответила Настя. — Когда уже о нас начнут беспокоиться?

— Что случилось?

— Все то же самое! Когда механизация настоящая будет? На посадки кое-как один гидробуровой агрегат снарядили, а теперь вот спину гни… В других колхозах, говорят, в рядках специальными плужками обрабатывают почву…

— Не горячись, — засмеялся Стукалов, — плужки уже заказаны, послезавтра пойдут в работу.

Он повернулся к Михаилу.

— Мне с тобой поговорить надо.

Стукалов отвел Михаила в сторону.

— Что у тебя с Галиной? Мне рассказывают…

— Иван Петрович, все это брехня… Ну, честное комсомольское — брехня! — Михаил прижал руки к груди.

Девушки сделали вид, что заняты работой, а сами настороженно прислушивались к разговору.

— Почему же твоя жена вчера прямо на улице набросилась на нее…

— Кто? Люба?

Настя сорвалась с места, бросила тяпку и подбежала к Стукалову.

— Вы кому верите? Этой… этой Зябликовой? Она решила выжить Галину из колхоза. Разозлилась за огород. Вот Любу и подначивает. А Люба даже слова не сказала, просто стояла, а эта ведьма бросилась на Галину. Кричала на всю деревню. А вы ее поддерживаете, верите ей! — наступала Настя на Стукалова. — Лучше у нас спросите, у комсомольцев, у всей бригады! Они на наших глазах целый день. Мы лучше знаем, чем ваша Пелагея Антиповна!

— Погоди, погоди, застрочила, словно пулемет. Какая же она моя, эта Антиповна? — засмеялся Стукалов.

— Мы вчера ее не могли никак унять. Хоть и вредная она тварь, а все же старая, и пришлось вежливо с ней обращаться, а надо было бы… — строчила дальше Настя.

— Да не кричи!

— Буду кричать, потому что справедливость на моей стороне!

— Мы требуем, чтобы вы разобрались в этом деле как можно скорее! — поддержала Настю Вера.

— Ладно, ладно, девочки, разберусь! — смеясь, поднял руки Стукалов. — А где же Галина?

— Вон, возле вышки, с мамой разговаривает.

На дальнем конце плантации пробивали первую в колхозе артезианскую скважину. Работой руководила Ольга Назаровна.

Мать и дочь сидели на опрокинутом ящике, чуть в стороне от них, возле подводы, возился Егор Лямкин.

— Впервые в жизни меня такой грязью облили. На людях стыдно показываться, — приглушенным голосом говорила Галя.

Лямкин злорадно улыбался.

— К чистому грязь не пристанет, доченька, — ответила мать. — Я думаю, что из-за этого не стоит вешать головы.

— Конечно, мама. Только больно от обиды…

— Все это мелочи. Рассказывай лучше о делах. Работа нравится?

— Еще бы! Иначе и не жила бы здесь, — оживилась Галя. — Только не терпится, чтобы быстрее подрастал виноград… Так хочется увидеть плоды! А какие люди замечательные, мама!.. Я чувствую, что очень нужна здесь…

— Это самое главное! Я счастлива, что у тебя такое настроение, — обняла дочь Ольга Назаровна.

Подошел пожилой рабочий в испачканном землей комбинезоне, развернул чертеж.

— Ольга Назаровна, глиняный слой прошли. Известняк пошел. Как быть дальше?

— Сверлить до проектной глубины.

…Настю не брала никакая усталость. Энергия из нее била ключом. После работы девушка отплясывала на занятиях хореографического кружка, тащила на танцы и Сергея, а потом гуляла с ним по селу до вторых петухов. На работе почти все время пела. Ее горло не знало ни хрипоты, ни простуды.