Щит и меч. Книга вторая - Кожевников Вадим Михайлович (электронную книгу бесплатно без регистрации TXT) 📗
Сначала Вайс приписывал такое железное спокойствие мужеству и самообладанию сотрудников секретной службы. Но вскоре убедился, что ошибается. Это были лишь плоды уверенности в том, что некая частная, «джентльменская» договоренность между германской иностранной разведкой и ее коллегами в Вашингтоне и Лондоне не будет нарушена. Очевидно, из благодарности военно-воздушным силам союзников СССР за создание нормальной рабочей обстановки немецкая иностранная разведка, в числе многих других обязательств, взяла на себя спасение летчиков, сбитых над территорией Германии.
Геббельс призывал население вершить самосуды над американскими и английскими летчиками, которые выбросились на парашютах из горящих самолетов.
Но не всех пленных американских и английских летчиков ожидала такая участь. Некоторые из них попадали в лагеря для военнопленных, и даже не в общие, а специальные, достаточно комфортабельные, и сотрудники немецкой иностранной секретной службы помогали офицерам и сыновьям тех, кто занимал значительное положение в своей стране, бежать отсюда, обеспечивая возможные удобства и полную безопасность при побеге.
Поручения, которые выполнял теперь Вайс, и были связаны с переброской таких военнопленных. В его распоряжение выделили «опель»-фургон, с мощным мотором, снабженный потайным сейфом, радиопередатчиком и вместительным баком для горючего.
Уже дважды Вайс перевез пассажиров через границу: один раз швейцарскую, другой — шведскую. Но этим задание не ограничивалось.
Сейф в его «опеле» был заполнен золотыми слитками с клеймом немецкого рейхсбанка.
Золото следовало поместить в швейцарском банке в сейф, абонированный СД.
По законам Третьей империи вывоз золота за пределы рейха считался государственной изменой. Попытка нелегально вывезти из страны золото или валюту каралась смертной казнью.
И его пассажир и груз, который Вайс должен был вывезти в своем «опеле» за рубеж, равно таили для него смертельную опасность, хотя делалось это с ведома самого Гиммлера.
Вайс был снабжен охранными документами. Но в случае, если бы гестапо проявило законное любопытство и обнаружило в машине Вайса пассажира или груз, тот же Гиммлер подписал бы приказ о его казни, ни на мгновение не задумываясь, и Шелленберг представил бы неопровержимые доказательства того, что Иоганн Вайс — Петер Краус — никогда не числился в кадрах иностранной разведки рейха. Тем более, что Вайс принадлежал к составу особой группы Шелленберга, картотека которой хранилась в его личном сейфе.
У каждого из нацистских лидеров была за рубежом своя мощная и солидная агентура, ведавшая их закулисными финансовыми операциями. На плечи Вайса легли самые трудные обязанности — он стал курьером, доставлявшим валютные ценности.
И не столько удручала Иоганна опасность, которой он постоянно подвергался, сколько другое. Кроме информации о том, что нацисты, обеспечивая себя на случай поражения рейха, как крысы, стаскивают запасы в новые норы, он в своих рейсах ничего существенного приобрести не мог. К тому же ему казалось, что он перешел на более низкую ступень в своей служебной карьере. Но эти его мысли были плодом представлений, свойственных психологии советского человека.
Иоганн не мог понять, что в том мире, где он оказался, золото и валюта — величайшие из всех ценностей, и, назначив его"золотым курьером", ему тем самым оказали неограниченное доверие. А он воспринял поручение заниматься контрабандой золота и валюты как выражение недостаточного к нему доверия.
Однажды при пересечении границы его стали преследовать гестаповцы. Он принял бой с ними и, несмотря на то, что его машина была повреждена, все-таки благополучно доставил свой груз. И когда все было кончено, Иоганн лишь порадовался, что получил возможность, с соизволения службы СД и действуя строго по инструкции, перебить нескольких гестаповцев.
Поэтому он был несколько растерян, когда, после того как он вернулся на Бисмаркштрассе и поставил на место свою простреленную машину, в гараж началось паломничество. Сотрудники разглядывали пробоины в машине с таким восхищением, будто это были орденские отличия, и восторженно хвалили Вайса. Из донесения гестапо они уже знали, что при пересечении границы «неизвестный человек застрелил трех сотрудников гестапо и тяжело ранил двоих, а сам, очевидно, был убит в стычке».
Густав, который тоже пришел в гараж, сказал задумчиво:
— После этого вы могли бы совершенно спокойно зачислить себя в покойники. Приобрели бы в Швейцарии любые документы и, сдав золото и валюту в швейцарский банк на новое свое имя, махнули бы в любую нейтральную страну, и там все были бы рады новому миллионеру. — Густав пытливо поглядел на Вайса.
Вайс сосредоточенно обследовал наскоро заделанные пробоины в машине и, очевидно, поэтому недостаточно внимательно отнесся к словам Густава. Он только пожаловался:
— Швейцарцы такую цену за ремонт машины заломили, что мне ничего другого не оставалось, как самому у них в гараже и маляром и жестянщиком стать, а то пришлось бы возвращаться на искалеченной.
— У вас же миллион был с собой, не меньше. Вы что, забыли?
— А какое я имею к нему отношение? — пожал плечами Вайс. — Никакого.
После инцидента на швейцарской границе Вайс сделал несколько рейсов с таким же грузом в Швецию.
Посетив после очередной поездки в Стокгольм салон массажа, он уныло доложил профессору:
— Мотаюсь, как извозчик. Вернулся почти к тому, с чего начал здесь. — Предлолжил не совсем уверенно: — Может, ваши люди организуют на меня налет? Если аккуратно ранят, пожалуй, вывернусь. Валюта и золото вам пригодятся. А я готов, пожалуйста, только прикажите.
— И это говорит воспитанник Барышева! Ай-яяй! — пожурил профессор. — Надежда рейха — и вдруг такой пессимизм... Нет, голубчик, больше терпения. Верьте — СД рано или поздно оценит ваши заслуги. Вы просто скромничаете.
Вайс вздохнул.
— Значит, по-прежнему шоферить?
— Да, — приказал доктор. — И при этом избегать стычек с теми, кто стоит на страже законов империи.
— Они же меня обстреляли!
