«Америкашки» - Ру Гийом (лучшие книги читать онлайн бесплатно без регистрации TXT) 📗

Оба охранника столкнулись и упали друг на друга. Один из них, быстро осознав свой промах, не теряя времени, вновь устремился к Рею, решив не упустить его во второй раз.

– Здравствуй, Ник... – насмешливо сказал Рей.

Ник взмахнул руками.

– Это ты! Давно же тебя здесь не было видно!

– Ты будешь видеть меня каждый день в течение месяца. Надеюсь, ты не заставишь меня играть в регби каждый раз, как мы встретимся, – пошутил Рей, поспешно удаляясь.

– Кто это? – спросил у Ника другой охранник, когда лифт увез Рея.

– Говард Рей, – шепнул ему на ухо Ник.

На охранника это произвело впечатление.

Джимми Дункан встретил Говарда Рея сердечным рукопожатием.

– Если бы ты сам не предложил это Патрону, я никогда не осмелился бы попросить у тебя такую работенку. Говард Рей, заменяющий Джимми Дункана. Я чувствую себя таким значительным, что по возвращении попрошу тебя о продвижении по службе!

Дункан был таким же высоким, как Рей, однако на этом их сходство кончалось. Безукоризненно одетый в серые фланелевые брюки и голубой твидовый пиджак, Дункан был воплощением аккуратного, делового и умелого служащего.

– Я делаю это не из любезности, успокойся, – уточнил Рей охрипшим от табака и алкоголя голосом. – Это для того, чтобы вновь самому взяться за дело.

– Пока не придет пора смываться?

– Ну, это уж решать Патрону. Он, однако, дал мне понять, что мог бы иногда доверять мне заниматься каким-нибудь грязным дельцем.

– Значит, ты вновь берешься за службу?

– Во всяком случае, нерегулярным образом.

Рей, зевая, вытянул ноги. С тех пор, как он жил в деревне, он все меньше заботился о хороших манерах.

– У тебя усталый вид, – заметил Дункан.

– Я встал на заре и шесть часов был в пути.

– Шесть часов? Я думал, что твое ранчо находилось менее чем в трехстах километрах от Парижа. Ведь ты обосновался в Вире, правда?

– Да, точно двести семьдесят километров.

– Ты оседлал лошадь?

– Я оседлал две лошади.

– Две? Так ты теперь ездишь в дилижансе?

Дункан всегда отпускал свои шуточки насмешливым тоном, таким же сухим, как его длинная костлявая фигура.

– Мой кадиллак – это "две лошади", – ответил Рей [7].

– Не хочешь ли ты сказать, что ездишь в одной из этих консервных банок? – воскликнул Дункан с отвращением. – Мне уже и так трудно представить тебя в роли нормандского ковбоя, но я вовсе не представляю тебя средним французом. Ты действительно изменился, старик! И это ты, кто терпеть не мог терять время!

– В последний период у меня появилось много времени, и я потратил его на себя.

– Тебе понадобилось время и для того, чтобы отрастить волосы, как я вижу, – заметил Дункан, скептически глядя на него.

– Знаешь, когда живешь в сельской местности, то не обращаешь внимания на такие детали.

– Вспомни, что Патрон обращает на это внимание. И очень пристальное, – уточнил Дункан, поддразнивая его, но в то же время оставаясь стопроцентным образцом служащего.

– Все-таки я надел свой твидовый пиджак, а это уже самая большая уступка, – улыбаясь, ответил Рей. – А разве теперь длинные волосы не в моде?

– К этой моде Патрон остался совершенно невосприимчив.

– Он по-прежнему верен заветам старика Гувера, и, так же как и он, думает, что коммунизм растет вместе с волосами?

– Когда работаешь на него, самое разумное – подчиняться его методам.

Как только начинали говорить о Патроне, Дункан становился весьма серьезным. Он поднялся и начал убирать несколько досье в свой портфель.

– Вот чтение на отпуск... Симона! – позвал он.

Женщина около сорока лет вошла в кабинет. Она была очень ухоженной, и на нее было приятно смотреть.

Рей и она обменялись понимающей улыбкой, как старые сообщники, которые только что встретились и понимают друг друга, даже когда молчат.

Они на самом деле знали друг друга, насколько это возможно для мужчины и женщины.

– Отчет Копполы уже напечатан? – спросил Дункан.

– Вот он.

Отчет был у нее под мышкой и она фривольным жестом вложила его в портфель Дункана. Рей понял, что она уже старалась его очаровать.

– Хорошо, я уезжаю. Мой самолет вылетает через час, – сказал Дункан.

– Да ты даже не ввел меня в курс дела!

– Симона в курсе всего. Сейчас есть только два или три дела, довольно вяло развивающихся... Ах, да! – внезапно вспомнил Дункан. – Есть одна темная история... Женщина, которую нашли в ванной, в луже негашеной извести. Ее муж – чернокожий. Французский полицейский, который занимается этим делом, придет к тебе завтра утром... Симона сообщит тебе все подробности. Ты можешь дать ему некоторые сведения, если он тебя об этом попросит. Французы часто делают это для нас, и хотя бы один раз можно отплатить за их любезность. Больше, кажется, говорить не о чем. Твоя замена рискует стать скорее докучливой, предупреждаю.

– Это будет моим парижским отпуском. Я не приезжал сюда почти два года, – ответил Рей, нисколько не смутившись. – И кто знает?.. В нашей работе очень часто бывают неожиданные повороты...

Симона повела Рея обедать в нормандскую харчевню возле посольства, чтобы он сразу не почувствовал себя в непривычной обстановке, пошутила она.

Он рад был вновь ее увидеть. Она три года была его секретаршей, когда он работал для Интерпола в Женеве. Они часто спали вместе, но по-товарищески. Дважды вдова – она выходила замуж за мужчин с опасной профессией – она не захотела рисковать в третий раз. Отныне она проявляла в своих отношениях с мужчинами тот же такт и ту же сдержанность, с которыми выполняла свою работу.

– Я была уверена, что ты не сможешь долго оставаться в своем нормандском уединении, – вдруг призналась она ему, когда они были в кафе.

– Почему?

– Да так. Женская интуиция. Все, кто тебя знает, еще не вернулись из своего уединения. Никто не мог поверить, что ты все бросил. С твоим послужным списком ты стал бы в Вашингтоне важной птицей.

– Я предпочитаю чиновникам коров и лошадей, Симона.

– Почему ты уехал, Говард? – спросила она, с некоторым смущением отводя взгляд, как если бы она совершила профессиональную ошибку. Мужчинам, с которыми она сближалась, не надо было задавать слишком много вопросов.

– Я не знал, что ты любопытна...

Она улыбнулась ему своими светло-голубыми глазами, в уголках которых время начало оставлять первые морщинки.

– По сравнению с нами гангстеры просто детишки из хора. И я нуждался в лечении, – доверительно сказал он, стараясь говорить твердо.

– Теперь ты выздоровел?

– Нет, но я теперь уже двенадцать месяцев болен годичным одиночеством. Это в большей мере лишает меня сна и аппетита, чем мои мысли... Или, может быть, подобно алкоголикам и наркоманам, быть агентом стало для меня пороком, без которого я не могу обойтись... Даже после обезвреживающего лечения!

Он замолк, охваченный какой-то заторможенностью, которая удерживает сильных людей от выражения своих мыслей: они боятся сказать лишнее или недостаточно много.

Выходя из ресторана, Рей взял руку Симоны и крепко сжал ее в своей. На пути к посольству он продолжал нежно ласкать ее руку.

– Ты начинаешь стареть, Говард? – сказала она взволнованно.

– Почему ты так говоришь?

– Ты стал нежным, Говард!

– Вы его знаете?

– Я встречал его два раза, первый раз на вечеринке, а второй – в Варшаве, четыре года назад, на конгрессе культуры.

– Он занимается политикой?

– Насколько нам известно, он не участвует ни в какой партии или политической организации.

– Что же он тогда делал в Варшаве?

– "Геральд Трибюн" поручила ему написать серию статей о конгрессе. Я их даже прочел, они скорее склонялись влево, но без обычных клише. В то время он даже стал пользоваться некоторой известностью. "Дейли Ньюс" опубликовала передовую статью, в которой его обвиняли в том, что он продался красным, и в других гнусностях, совершенно в духе "Дейли Ньюс", если вы слышали об этом газете.