Опасное хобби - Незнанский Фридрих Евсеевич (бесплатные онлайн книги читаем полные .txt) 📗
Он так спросил, что Алевтина почувствовала, как из глаз ее сами по себе хлынули слезы.
— Ну-ну… — Турецкий положил ей на голову ладонь и погладил — от лба к затылку, ласково и сильно одновременно.
Она обхватила пальцами его ладонь и прижалась к ней мокрой щекой. Почувствовала непонятный странный запах — кожи, железа, чего-то еще такого, что делает мужскую ладонь именно мужской. Отстранившись, спросила:
— Что это?
— Вы о чем?
— Запах… такой… хороший.
Турецкий с недоумением понюхал и понял. Подмигнул ей с усмешкой и показал под мышку на кобуру с пистолетом, упрятанные под курткой.
— Вот от чего, — снова серьезно понюхал пальцы. — Ну конечно. Металл, масло… — И подумал: «Эх, видел бы Грязнов!»
Она смотрела на него растерянно и не находила слов.
— Вы его арестовали? Я спрашиваю о Бае.
— Пока допрашиваем, а там посмотрим… Между прочим, только вам и по жуткому секрету, выдержите?
Алевтина с готовностью кивнула. Турецкий наклонился к ней почти вплотную, лицом к лицу.
— У меня вчера машину взорвали. Вдребезги. Представляете? А под дверь квартиры вот такую бомбу заложили, — он показал размеры футбольного мяча, — еле разминировали, весь дом пришлось эвакуировать…
Он наблюдал в упор за мимикой на ее лице, но, кроме выражения крайнего ужаса, ничего не увидел. Значит, не знает. Ее счастье.
Ей показалось, что Турецкий собирается уходить, и она почему-то заторопилась:
— Погодите, а кто же это мог сделать? Кому это надо?
— Правильный вопрос. Классический. Кому выгодно? Этим и занимаюсь… — Подумал: сказать про Беленького? Ведь все равно узнает. Но решил пока подождать. — Ладно, мне пора… Между прочим, вы интересовались судьбой Бая…
— Да пошел он… — Грубость едва не сорвалась с ее языка, но она быстро опомнилась и растерянно потерла ладонью пылающий лоб. — Извините, я сейчас немного не в себе.
— Бывает. Думаю, скорее всего, мы отпустим его пока под подписку о невыезде или под личное поручительство кого-нибудь из порядочных людей. Некоторые факты нуждаются в серьезной проверке. Кстати, он говорил вам, что отдал Вадиму миллион долларов?
— Говорил.
— Сильно переживал, что пропали его денежки?
— Переживал, говорите? — вскинула она голову — Скорее, посмеялся над своим безрассудством.
— Это похоже на него?
— Нет. Бай любил сорить деньгами, но… до определенного момента. До определенной суммы. Пока приятно или выгодно.
— Так как же с миллионом? Вы вообще представляете себе, что это такое? Это сто вот таких пачек, — он показал пальцами толщину пачки. — В карман не спрячешь.
Алевтина вдруг замерла: да ведь это же ловушка! А она, как последняя дура, расчувствовалась, нюни распустила!..
Турецкий заметил резкую смену в ее настроении и сменил тему.
— Да хрен с ними, в конце концов, с этими пачками. Не мои, не ваши… Устал… — Он наклонил голову и сильно потер виски ладонями. Поднял голову, улыбнулся с грустью и сказал: — Сутки опять не спал. У вас, Алевтина, тоже вид усталый. Давайте, я отвезу вас домой и тоже поеду отдохну? Отгоню хозяйке машину, сяду в свою служебную «Волгу» и подамся к кому-нибудь из приятелей. Вот же беда, и домой нельзя! Представляете? — Он засмеялся. — Меня ж соседи за бессонную ночь и выбитые в их окнах стекла утюгами пришибут. Вот какая ситуация… Не хотите? Ну ваше дело.
Он встал, слегка потянулся, как очень усталый человек, взглянул с сочувствием на Кисоту, которая, видно, все никак не могла прийти в себя от этого странно домашнего и дружеского его нечаянного обращения: «Алевтина», и сказал как бы самому себе:
— Я-то вообще приехал не за ключами. Мог бы любого опера прислать. Спросить хотел у вас об одной вещи, да вот не знаю. Можете посчитать, что я вас провоцирую на что-то…
— А вы не провоцируйте, а просто спросите. Захочу — отвечу.
— Мне нужна правда, понимаете? И она где-то совсем рядом. Вы можете помочь. Настаивать не хочу. Просто затрачу больше времени. Меньше для нормальной жизни останется. Вот и все… Послушайте, есть толковое предложение. Я сутки не ел, уже голова плохо работать стала. Вы, как я знаю, вчера главным образом дули шампанское, а оно в больших дозах— опасно. Кусок горячего мяса ни вам, ни мне не повредит. А если его предвосхитить рюмкой коньяку?.. Нет, коньяк я уже нынче пил. В Интерполе, у Вити Мыльникова. Что же делать? А ведь я хотел вам сказать такое, от чего вы просто ахнете…
— А что вас занесло, простите, в Интерпол? — с неизвестно откуда взявшейся иронией спросила Кисота. Это от недоверия, сообразил Турецкий и решил немножко прижать ее.
— Да как вам сказать… По каталогу Константиниди, покойного, как вы знаете, Бай наверняка сказал вам об этом, мы составили опись пропавших картин. Я надеюсь в самое ближайшее время получить сведения об их судьбе: где, кому проданы и кем. Когда, разумеется. Кое-кому это сразу хвост прижмет. Но это не главное. Мы нашли убийцу.
Кисота с такой мольбой посмотрела на него, что Турецкому стало как-то даже неловко. Он отрицательно покачал головой.
— Нет, другой. Вы, вероятно, имели в виду Богданова?
И опять, словно неопытная девица, Кисота вспыхнула. Однако!
— Убил старика, точнее сломал ему шейные позвонки; взорвал мой несчастный «жигуль», в надежде что я с утра сяду за руль; подложил бомбу под дверь моей квартиры; наконец, собрался взорвать не менее мощным зарядом Ларису Георгиевну Богданову, которую мы буквально вырвали из лап смерти — ее продал бандитам-армянам ее муж, а те в количестве пятнадцати человек изнасиловали ее и собирались вывозить уже в багажнике автомобиля, чтобы утопить, поскольку выкуп не поступил, — так вот, все эти преступления совершил один человек, с товарищами, разумеется. Угадайте! Вы его знаете.
— Вы лжете! — ледяным голосом сказала Кисота.
— Вы близки к истине, но думаете не о том человеке. Убийцу зовут не Виталий, а Андрюша. Андрей Беленький, шофер и телохранитель вашего друга. Рецидивист. Дважды судимый убийца. Ну?
Кисота громко сглотнула воздух и обмякла на стуле.
— Бай звонил вам в пятницу, когда Вадим уехал от него в ваше министерство? — резко спросил Турецкий.
Кисота кивнула.
— Чего он от вас добивался?
— Чтобы я задержала Вадима в Москве… дня на два…
— Вот это мне и надо было знать, спасибо. Бай рассчитывал свалить убийство на Вадима. Тот был у старика и наследил там. А убийца даже часы остановил в кабинете у покойника, чтобы зафиксировать время убийства. Именно тогда тютелька в тютельку, когда там находился Богданов. Вот так, дорогая. Такие пироги. Ну что? Не пойдем есть горячее мясо? Жаль, мы могли бы составить друг другу приятную компанию.
Турецкий положил ей ладонь на плечо, легонько сжал его и пошел к двери. Взявшись уже за ручку, обернулся:
— Я полагаю, что то, о чем я вам сейчас рассказал, вам лучше не знать. И никому об этом пока не говорить. Так для вас безопаснее, Алевтина Филимоновна. Мой совет, возьмите отпуск да поезжайте куда-нибудь отдохнуть. На месячишко. Пока мы не расследуем это дело до самого донышка. Ну, прощайте.
Турецкий ушел, а Кисота все сидела на стуле, словно ватная кукла, и ни о чем не могла думать. Потом поднялась, посмотрела на дверь и обругала себя. Надо было плюнуть на все, и догнать этого мужика, и заставить его пойти с ней в шашлычную, чтобы съесть по куску горячего мяса. Поздно, он ушел.
Тогда она налила себе еще немного коньяку, выпила, закурила сигарету и, почувствовав наконец непонятную прозрачную пустоту во всем теле и вокруг себя, подумала, что могла бы отдать всю свою дурацкую жизнь, чтоб только ласкали ее вот такие, по-мужски пахнущие руки. «Эх, Алька, не туда твоя жизнь заворачивает. И принцы по той дороге не ходят…»
49
Итак, из трех своих вопросов Турецкий имел ответы на, два: кому открыл дверь Константиниди и почему так фальшиво страдал Бай по поводу утраченного миллиона. На третий — что было в чемодане Богданова и почему Кисота сама помчалась провожать его в порт, ответ, в общем, тоже имелся, но не исчерпывающий. Ишь как она насторожилась, когда речь зашла о миллионе! Конечно, Вадим что-то увозил с собой — возможно, выручку за Дега, может быть, и те семь полотен Кандинского, Малевича, Шагала. Если следы на кухне окажутся принадлежащими ему. Но на это даст ответ экспертиза. И уже сегодня.
