Том 20. Дни печали мисс Халагген - Чейз Джеймс Хедли (книги регистрация онлайн бесплатно .TXT) 📗

— Так что ж, no-вашему Джордж Калливуд был боссом мафии? — Я с трудом сдерживал раздражение. Как-никак, а Мэрфи все же был офицером полиции и представителем власти.

— Вряд ли. Но у нас все же есть некоторые основания полагать, что он занимался контрабандой наркотиков или чем-то еще в этом роде.

Я с удивлением уставился на него, хотя где-то в глубине души и допускал такую возможность. Сделав изумленное лицо, я спросил:

— И на чем основывается ваше так называемое предположение?

Сделав вид, что он не замечает моего язвительного тона, Мэрфи серьезно ответил:

— После смерти вашего друга, пользуясь тем, что миссис Калливуд не было дома, мы произвели на их вилле тщательный обыск. Результаты были просто поразительными! Кроме нескольких килограммов героина, мы нашли и другие сильнодействующие наркотики.

— Но зачем ему надо было заниматься этим грязным бизнесом, если он и так был чертовски богат?

— Что касается Джорджа, то это вопрос спорный. Но вот его жена, Глория Калливуд, действительно очень богата…

— А вдруг все эти наркотики были предназначены для личных нужд, и Джордж не занимался распространением этой гадости?

Мэрфи призадумался.

— Даже если и так, это тоже противоречит закону. Хотя мы могли бы посмотреть на это сквозь пальцы. В конечном итоге, семья Калливуд — очень состоятельные и уважаемые люди в нашем городе. Закон, как вы знаете, в таком случае становится более снисходителен к таким гражданам. Герой войны, деловой человек предается невинным забавам со своими друзьями, пусть даже эти друзья и не его круга. С этим можно было бы мириться. Но данные нашей картотеки свидетельствуют об обратном. То есть контрабанда и распространение наркотиков велись в больших объемах.

Слова Мэрфи ошеломили меня. Я чувствовал себя преданным. Джордж?! Мой друг, с которым мы вместе воевали, занимался распространением наркотиков! Зачем же, в таком случае, он позвал меня на помощь? Чтобы я помог ему распространять эту беду? Бред какой-то! И все же здесь что-то было не так. Я не мог поверить в то, что Джордж к этому причастен.

— Знаете, лейтенант, во время войны он был ранен осколком бомбы в одно деликатной место. Вы понимаете, о чем я говорю?

— Понимаю, — лейтенант повернулся к своим людям, работавшим возле трупа. — Ну что, ребята, нашли что-нибудь?

Сержант отрицательно покачал головой, но после некоторого колебания все же сказал, что Лизу Гордон убили отравленной пулей. Причем выстрел был произведен с дальнего расстояния. Так что даже если бы пуля и не попала в затылок, летальный исход был бы неизбежен.

Я все же решился взглянуть на труп. Кожа Лизы почернела. Понятное дело — снова кураре! Положение тела было таким же, как и тела Джорджа: сжатые кулаки, остекленевшие глаза, в которых застыла предсмертная мука. Я сознательно не сказал лейтенанту о смерти Вилли Шутника. Впрочем, Вилли Шутник был женщиной! Пусть сами ищут, отрабатывают свой хлеб.

— И как же вы оказались в этом доме, Бакстер?

— Пришел навестить свою знакомую. А что, разве нельзя? — нагло спросил я.

— Неужели? Насколько мне известно, покойная была дама специфической профессии и славилась своими скандальными связями с женщинами. Мужчин она органически на дух не переносила. Да еще к тому же она баловалась наркотиками. Самое печальное во всем этом то, что в молодости она подавала очень большие надежды как актриса.

Я посмотрел на труп Лизы, представил, как она ужинала с режиссерами, пытаясь устроить свою карьеру, как мечтала сниматься в кино, будучи молоденькой смазливой девушкой. А нашла она ту же страшную смерть, что и Джордж, Мелисса Нельсон, Вилли Шутник. Везде — проклятый кураре! Ну что за город!..

Я чувствовал себя одиноким и глубоко несчастным. Под насмешливым и недоверчивым взглядом лейтенанта я ощущал себя очень неуютно. Возникло осознание своего полного ничтожества в сравнении с такими, как Глория Калливуд и другими богатыми, уверенно преуспевающими людьми этого проклятого города. У меня не было красивой и респектабельной внешности, чтобы надеяться на то, что я сделаю блестящую карьеру киноактера, и уж тем более у меня не было таланта сценариста или режиссера. Я был круглый ноль, и это почему-то настойчиво раздражало меня.

— О’кей, — я вздохнул и поднялся. — Можно домой?

— Вы все еще проживаете у безутешной прекрасной вдовы Калливуд?

Я ничего не ответил, буквально раздуваясь от злобы. У меня отчаянно болел низ живота, ныло колено… Но больше всего меня бесило то, что я не видел никакой логики в этой цепи бессмысленных убийств. Лейтенант утешающе похлопал меня по плечу и сказал, что как-нибудь свободным вечерком навестит меня на вилле Глории Калливуд. То есть тем самым он дал понять, что я могу сматываться.

Еще не добравшись до виллы Глории, я заметил, что за мной следят.

Клер открыла мне сразу, едва я нажал кнопку звонка. Увидев, что я неважно себя чувствую, она тут же уложила меня в постель. Я поинтересовался самочувствием Глории.

— Она спит. Я дала ей снотворное, так что спать она будет еще долго.

Клер спросила, где я был все это время, но я ответил уклончиво. Мне не хотелось даже мысленно переживать еще раз то, что на меня обрушилось в эти последние несколько часов.

— Мара и кухарка здесь?

— Здесь. Вам что-нибудь приготовить?

— Нет, — я поднялся с постели. — Извините, Клер, мне нужно позвонить.

Подойдя к телефону, я заметил, что справочник по-прежнему открыт на букве «к», а фамилия Тони Кастелло подчеркнута красным. Найдя номер телефона гаража на улице Всех Святых, я позвонил туда и попросил Сэма Берроу. Мне ответили, что его нет, поинтересовавшись, кто я такой. С раздражением я бросил трубку.

— Так ты соскучился по мне? — раздался за спиной знакомый голос.

Повернувшись, я увидел черную, ухмыляющуюся физиономию Сэма. Он стоял, прислонившись к дверному косяку, заложив руки в карманы.

— Парни, вы только посмотрите, кто здесь! — позвал он кого-то. — Вот так сюрприз! Ведь вы так хотели увидеть проказника и шалунишку Бакстера! Герман, поздоровайся со своим лучшим другом!

За спиной Сэма выросли внушительные фигуры Германа Гранта и Красавчика Китаезы. На Германа было страшно смотреть: под оставшимся здоровым глазом красовался огромный синяк, а выдавленный правый закрывала окровавленная повязка. Была перевязана и разорванная щека. Оба держали в руках револьверы, а оставшийся глаз Германа пылал ненавистью. Я сделал знак Клер, чтобы она ушла, но Сэм серьезным тоном сказал:

— Пусть она остается.

Клер испуганно смотрела на них.

— Итак, приятель, — обратился ко мне Сэм, — ты не слишком корректно обошелся с нашим другом Германом. Доктор сказал, что в ближайшие две-три недели он даже не сможет разговаривать. Но то, что он думает о тебе, я знаю, и с удовольствием тебе сообщу. Ведь так, Герман?

У экс-лесоруба от злости, казалось, вот-вот выскочит здоровый глаз. Он так сильно сжимал револьвер, что побелели суставы пальцев. В ответ на обращение Сэма, он промычал что-то невразумительное. Револьвер в его руке заходил ходуном. Я понял, что он едва сдерживает желание всадить в меня разом все, что там имелось в барабане.

— Понял, понял, — заулыбался Сэм. — Тебе хочется прикончить его немедленно. Я прав!

Герман утвердительно кивнул.

— За этим дело не станет. Ты его обязательно пришьешь, — заверил Сэм. — Но для начала пусть он ответит на парочку вопросов, а уж потом отведешь душу. А мы тем временем разберемся с этой красоткой, не так ли, Красавчик?

— Может, и ее пустить в расход? — кровожадно спросил тот.

Чтобы как-то подбодрить Клер, я улыбнулся ей:

— Не бойтесь… Ведь вы не имеете никакого отношения к этому делу.

— Решать буду я! — рубанул Сэм. — Имеет она отношение, не имеет… Да и к тому же, — он осмотрел дрожащую Клер с головы до ног, — после того, как мы с ней пообщаемся, ей вряд ли дальше захочется жить. Так что мы пожалеем бедняжку — прикончим сами. Красавчик очень большой дока по этой части. Но ты в любом случае сыграешь в ящик раньше, так что совесть тебя мучить не будет…