Тарантул - Валяев Сергей (читаемые книги читать .txt) 📗
На заснеженные поля находили фиолетовые сумерки. Буржуазный «бьюик» уверенно тянул по скоростной трассе. За рулем находился Арсений, рядом с ним курила Вирджиния, а я был зажат на заднем сидении двумя костоломами, любителями анекдотов и антрекотов.
Я сперва подивился малочисленности нашей группы, да решил: мои противники уверены, что партия закончилась, можно снова смешать фигурки и бросить их в стол.
Когда согласился на обмен, Варвара Павловна тут же спросила: где дискетка? На что я ответил: мое единственное условие, передам её из рук в руки.
Здесь, в западне «Красной стрелы», у меня не было никаких шансов, там, в квартире, где я когда-то бегал по новым, свободным от мебели комнатам, ничтожный шанс имелся.
Перед отъездом в неизвестное аккуратно сложил лист ватмана и спрятал в нагрудной карман. Как талисман. Дай Бог, он убережет меня от всех напастей.
Милый сердцу городок Ветрово выплыл из сумерок, был похож на теплый, освещенный островок полярников, дрейфующих меж антарктических льдов.
Я поймал себя на мысли, что смотрю на знакомые улицы, на пряничный обливной ж/д вокзальчик, на закопченные стены депо, на ресторан «Эсspess» с праздными шлюхами у входа, на магазины и ларьки как бы в последний раз.
Твою мать, дернулся я, рано себя хоронить, Леха. И на этой положительной мысли получил тык в ребра — «боинги» решили привести меня в чувство. И правильно сделали, потому что я вспомнил:
— А если дома мама?
— Она на работе, Алешенька, — улыбнулась Верка, повернув ко мне чуть голову. — Не волнуйся, мальчик. Все будет хорошо.
— Лучше некуда, — с угрозой просипел Арсений, не забывший моего профилактического удара армейским башмаком.
Мог бы и простить меня, грешника. Подозреваю, что у него свои виды на мое будущее. Увы, нас, заблудших, прощает только Господь наш. Все остальные слишком злопамятны, немощи духом и мечтают за счет других процветать в бренной среде своих зоологических желаний.
Храни, Господи, наши души, молчу я.
Храни и спаси души тех, с кем дружил и с кем был на войне.
Храни их хрустальные души, Господи, а мою, искромсанную и грешную, прости, если сможешь.
И пока я, атеист от рождения, таким образом молился, буржуазный «бьюик» подплыл к подъезду дома, откуда я, помнится, шагнул в этот яростный и беспощадный мир.
В окнах тлели светильники и мелькали тени людей, которые были обречены на смерть, а многие из них уже были мертвы, но этого не знали и делали вид, что живут.
Один из костоломов был оставлен в машине, второй — у двери, а мы (я, Арсений и Вирджиния) проникли в квартиру. Проблем с замком, естественно, не возникло. Какие могут быть проблемы у ГРУ?
Проблемы были у меня. Каким таким сказочным образом вывернуться из этой патовой ситуации? Если не дают никаких шансов себя доблестно проявить, а дуло пистолета с глушителем в руках «нового особиста» постоянно утыкается в левое, пятое по счету, ребро. Неприятно, когда выказывают такое недоверие.
— Желаете чайку-с, — решил проявить радушие и гостеприимство как в лучших домах города Засрацка.
— Чаю? — осклабился Арсений. — А зачем? Скоро тебя угостят… в другом местечке… — И указал на старенький диван, где я совсем недавно под женскую трепотню плавал в воспоминаниях. — Сядь и не врякай.
— А лечь можно?
— Ляжешь, — многозначительно пообещал.
— Верка, так не играем, — обиделся я. — Не вижу смысла находить дискетку.
— Это он так шутит, — проговорила та. — Не обращай внимания. — И укоризненно. — Арсений, не пугай мальчика, а то мальчик все забудет на свете.
— Ты слишком добра к нему, милая, — ухмыльнулся «новый особист».
— И с этим у тебя… неординарные отношения? — ахнул, тараща глаза на любвеобильную бабенку. — Ну ты, мать, даешь?..
— Алеша, будь проще, — поморщилась. — Давай заканчивать эту канитель. — Взглянула на часы. — Детки в садиках уже ждут своих мам…
Я скрипнул зубами и сказал: дискетка там. Где там? В кабинете, признался, под глумящимся над живыми Лаптевым и мавзолеем. Где?
Пришлось изъясняться более подробно. Вирджиния хмыкнула и, сделав знак боевому другу сдерживать себя, покинула наше общество.
— Все, Чеченец, — сказал Арсений и щелкнул предохранителем. — Ты труп.
— А вдруг дискетки нет, — смотрел в черный монокль пистолета, пытаясь предугадать момент до выстрела, чтобы успеть увернуться от первой пули, а дальше, как Бог даст. — Ее нет, а мы тут дурака валяем, — заговаривал врага. — Аккуратнее, дядя, зачем нервничать, не торопи события.
— И не надейся, Чеченец, — отступил к серванту. — Это не твой день, парень.
Так оно по всему и выходило. Денек выдался не совсем удачным. Совсем плохим выдался денек, если взять во внимание расстояние между мной и шпаером в руках «нового особиста».
Даже Чеченец не был в состоянии перемахнуть эту незримую пропасть между двумя вечностями. Первая — эта та, которую мы с ним имеем, а вторая вечность — та, которую будет иметь. После выстрела. Обидно погибать без боя в свои младые годы, не успев порадовать родину своими трудовыми и ратными успехами.
Что-то надо делать? Но что? И только успел задать себе этот непростой вопрос, как события начали приобретать фантасмагорический характер. Мне показалось, что принимаю участие в съемках гангстерского фильма в павильоне Голивуда, однако меня об этом забыли предупредить.
Из кабинета выскользнула Вирджиния, двигалась свободно и подвижно. С ней случились какие-то неуловимые превращения, но какие именно не успел осмыслить.
Моя первая и единственная женщина неожиданно цокнула языком, так лошадка бьет копытцем по мостовой, высекая подковой яркие в сумерках искорки…
Разумеется, мы с Арсением повернули головы на этот неожиданный звук.
Дальнейшие события, надо признать, произвели на меня неизгладимое впечатление. Из легкой женской руки, держащей миниатюрный арбалет, выскользнул небольшой остроконечный дротик и… впился в правый глаз «нового особиста».
Если бы этот дротик залетел в мою глазную впадину, я бы, уверен, удивился куда меньше. По-моему, Арсений не успел осознать своего незавидного положения. Он сначала подсел, словно его тукнули под колени, как это мы часто делали в детстве с зазевавшимися приятелями, а затем мешковато завалился навзничь.
Я успел заметить, как проступающая кровь заполняет глазную орбиту на умиротворенном лице бойца невидимого фронта. Похоже, он ошибся — и это был его не совсем удачный денек. Что, впрочем, не снимало вопросов относительно моего светлого будущего.
— Тсс! — прекрасно поняла мое состояние Вирджиния и глазами показала на пистолет в руках её бывшего уже боевого товарища. — Работаем, мой мальчик.
Единственное, что понял — партия продолжается. Одна из фигур (Арсений) пожертвована в угоду какой-то головоломной комбинации. Радовало, что не я оказался на месте «офицера», любителя скакать на судьбе-лошадке, и так ловко сбитого с дорожки жизни её копытцем.
Прекрасная Вирджиния двигалась как мерцающая тень, и я уяснил, что меня удивило в ней, когда появилась из кабинета: она сбросила с себя плащ, похожий на балахон, и оказалась в зимнем кожаном комбинезончике.
— Работаем, мой мальчик, — повторила, чмокнув меня в щеку. — Я же сказала: все будет хорошо.
И в те доли секунды, когда мы двигались по сумеречному коридору, я понял, что никогда не сумею разгадать её душу, никогда; и эта женщина останется для меня, как говорят в подобных случаях, тайной за семью печатями.
… Костолом, изображающий собой влюбленного, скучал у лифта. Пуля прекратила это пустое ожидания: сырой сгусток мозгов на стене потек перловой кашицей, которую так любят детишки в детском саду.
— Молодец, — похвалила Вирджиния. — И вперед, хороший мой, нам надо торопиться.
Я, любящий сын, заартачился — извини, нужно подумать о маме. Меня не поняли — в чем дело, Чеченец, мать твою так? Вот именно: мать моя! Зачем, спрашивается, моей родной мамочке два свежих трупа, мало ей этих мертвяков на работе, так вот, пожалуйста, принесли под дверь и домой. И что, нервничала Варвара Павловна. Надо убрать.
