Порванный шелк - Майклз Барбара (библиотека книг .txt) 📗
— Плохая, плохая собака, — тихо, проникновенно пропела миссис МакДугал. — Ты помнишь Карен. Ты не должен ее кусать. Ты любишь Карен. Она не возьмет тебя к себе жить, если ты ее укусишь.
— Р-р-р, — не согласился с ней Александр.
Карен беспомощно взглянула на Рейчел, которая убирала со стола, наблюдая одновременно за происходящими событиями. Рейчел сочувствовала, но не протестовала.
— Вы собираетесь отказаться от Александра? — пытаясь унять дрожь в голосе, спросила Карен.
— Конечно нет. Я и не думала этого делать. Бросить моего любимчика! — миссис МакДугал стиснула Александра, отчего тот вульгарно рыгнул. — Не собираюсь я переезжать в частную лечебницу, где весь обслуживающий персонал зовет тебя «дорогуша». Куплю себе маленький славный домик, обнесенный колючей проволокой и охраняемый секретными агентами. Рейчел, конечно, со мной поедет; и Александр тоже. Я только хочу, чтобы он пожил у тебя этим летом, пока я буду путешествовать.
— Куда вы поедете? — спросила Карен.
— На Борнео. Представляешь себе лицо Патрика, когда он увидит меня восседающей на осле, или на антилопе гну, или на чем-нибудь, что у них там является средством передвижения.
— Но, — Карен даже рот от изумления открыла. — Но... но... вы не можете...
— Почему же это не могу? Очень даже могу. Погуляю-ка я напоследок. Если буду жива, поселюсь в Золотом Поместье или где-нибудь еще, и вести себя буду соответственно своему возрасту. Ну а ежели нет — что ж, значит, прозвонил уже по мне колокол. Карен, я хорошо прожила свою жизнь. Никаких сожалений на этот счет. Я уже думала о том, чтобы поехать и раньше, да не с кем было оставить Александра. Он не ладит с Джозефом, да и Рейчел его боится — глупая старая дура. Ты слышишь, Рейчел. Как это так, бояться такую бедную махонькую собачку?!
— Да уж, конечно, бедную маленькую собачку! — воскликнула Рейчел. — Это же не собака, это же наполовину черт, наполовину — крокодил. Вы разве не берете его, мисс Карен? Возьмите, возьмите. У вас места живого не останется на ваших стройных ножках.
— Глупости. Он уже привык к Карен, и теперь он ее не тронет. Меня он, например, никогда не кусает.
— Это потому, что на вкус вы ему не нравитесь, — сказала Рейчел.
— Что это за манера разговаривать так со своим работодателем? — сказала миссис МакДугал, усмехаясь. — Быстро убирай все отсюда, или я заставлю тебя поехать со мной на Борнео.
— Это не угроза, это обещание, — мрачно сказала Рейчел. — Я еду с вами на Борнео. Вы думаете, что в джунглях вы сможете обойтись без кого-нибудь, кто бы о вас заботился? В таком случае вы как раз и есть та самая глупая старая дура, о которой мне говорили. В жизни никогда не слышала идеи более дикой, чем ваша.
Она взяла поднос и пошла из комнаты, тяжелой поступью сотрясая все вокруг.
— Я не могу позволить ей ехать со мной. Она слишком стара для этого, — сказала миссис МакДугал.
Карен подумала о том, что Рейчел должно быть около шестидесяти пяти, то есть лет на двадцать пять моложе миссис Мак. Она постаралась трезво оценить ситуацию и придумать убедительный аргумент, который бы миссис МакДугал приняла и отказалась от своих замыслов; но не сумела найти ни одного серьезного довода. Больше того, она была согласна с точкой зрения миссис Мак. Если пришло время покинуть этот мир, то лучше встретить смерть в джунглях, сидя на гну, чем дрожать, ожидая ее дома.
Александр, чувствуя запах сосисок, кружил по комнате, подняв голову. Один большой коричневый глаз уставился на Карен — она вздрогнула.
Дождь почти закончился к тому моменту, когда она шла по Висконсин-авеню, направляясь на работу. Потоки грязной воды текли по тротуару; выглядела улица так же, как и любой другой деловой район, — неряшливо и грязно, хотя и славилась своей чистотой и образцовым порядком, а также огромным количеством магазинов.
На улице слышался рев моторов многочисленных машин. Выхлопные газы и пыль, висевшие в воздухе, представляли очевидную угрозу для человека. Весь тротуар у кафе был усыпан пластиковыми упаковками и бумажными салфетками. Однако от плохой погоды была определенная польза: она удерживала пьяниц и продавцов, торгующих товаром вразнос вне улиц. Десять лет назад она любила Джорджтаун, восхищалась оживленностью его улиц — бары, торговцы, продающие дешевые золотые цепи недалеко от модных ювелирных магазинов; изысканные антикварные магазины, зажатые между аптеками и «Макдональдсом». Должно быть, сейчас она посмотрела на все другими глазами, потому что это место показалось ей кричаще безвкусным и непривлекательным.
Магазин Джули находился не на Висконсин, а на одной из прилегающих улиц. Витые чугунные виноградные лозы старинной работы обрамляли входную дверь, единственная витрина привлекала внимание прохожих несуразным подбором всякой всячины. Название заведения было написано золотыми буквами: «старые вещи». Так прямо и написано, никаких заглавных букв, просто два слова. Очень остроумно со стороны Джули. Такое название не требовало от посетителей абсолютно никаких знаний, им даже необязательно было понимать значение слова «антиквариат»; единственное, что от них требовалось, — это зайти, увидеть и купить.
Карен с удивлением обнаружила, что Джули по-новому оформила витрину. Диван в стиле Людовика XIV был покрыт нежным бархатным покрывалом. Поперек дивана с кажущейся небрежностью было разложено одно из лучших платьев: платье для чая эпохи короля Эдуарда из бледно-голубого муслина. Завершали эту картину тяжелые рабочие ботинки.
После посещения миссис МакДугал Карен чувствовала себя слегка подавленной. Старая леди была как ураган; чтобы устоять против него, нужно было крепко привязать себя к чему-то, но, когда ветер утихал, жертва имела обыкновение оседать. Однако вид обновленной витрины странным образом взбодрил Карен. Платье эпохи короля Эдуарда было своеобразным авансом постоянным покупателям, обещанием поступления новых вещей; на это Джули не имела права.
Колокольчики в дверях возвестили о приходе Карен. Джули разговаривала по телефону. Сразу заметив Карен, она продолжила разговор скороговоркой, не ставя точек в конце предложения:
— ...Как раз ваш размер, крайний срок в пятницу... — После того как она взглянула на Карен, ответы ее стали односложными: — Да. Верно. Да. Хорошо. До свидания.
— Привет, — сказала Карен.
— Привет. Не стой там, ты намочишь моего Кермана.
Карен прошла через магазин и открыла дверь в кабинет. Роб, еще один работник, сидел за столом, склонив голову над кипой счетов.
— Здравствуй, конфетка, — тихо и проникновенно пропел он, взглянув на нее. — Хочешь кофе? Свежий, только что приготовил своими собственными белыми ручками.
— Нет, спасибо.
— Но, конфетка, ты насквозь промокла. Давай я помогу тебе снять плащ.
Золотая серьга в его ухе звякнула, когда он поднимался в полный рост — ни много ни мало шесть футов. Он был довольно симпатичным молодым человеком с тонкими чертами лица, а кроме того, многие пожилые посетительницы считали его веселым. Они вели себя с ним очень слащаво, и Робби ворковал, журчал, как ручеек, и хихикал. На молодых женщин он оказывал разрушительное действие и самым бессердечным образом пользовался этим.
Несмотря на внешнюю доброжелательность с его стороны, Карен подозревала, что не очень ему нравится. Вскоре после того как она приступила к работе, он предпринял нерешительную попытку приударить за ней, и она пожаловалась Джули. Та отреагировала с пренебрежительной веселостью, пообещав, что поговорит с Робом; после чего он несколько дней дулся на нее. «Глупо, как глупо, — подумала Карен с отвращением. — Я сама должна была разобраться с этим, а не делать из мухи слона». Это была одна из тех проблем, которые ее очень угнетали, — неумение действовать самостоятельно, привычка с кем-нибудь советоваться, прежде чем принять решение.
А что было еще хуже — она слишком поздно поняла, что Роб руководствовался больше добротой, нежели страстью. Она не принадлежала к тому типу женщин, которые ему нравились. Он любил женщин молодых или богатых, а еще лучше и то и другое сразу.
