Отдельное поручение (Повесть) - Двоеглазов Владимир Петрович (читать книги онлайн без сокращений .txt) 📗
В упор на Цветкова смотрел только подполковник.
Он был некрасив: несмотря на очень высокий рост, голова казалась непомерно большой; шутили, что у него самая большая фуражка в управлении. Но именно этот огромный лоб и порождал уверенность в том, что любое решение, принятое подполковником, будет справедливым.
— Значит, говорите, в бабушкином сундуке храните боевое оружие, под юбками? — произнес подполковник. — А кто вам его чистит? Видимо, жена? Заодно со сковородками… Что ж, вы свободны, — неожиданно заключил подполковник. — Можете идти.
Цветков четко повернулся через левое плечо и вышел.
На него сразу набросились возбужденные, как перед экзаменом, товарищи: «Как? что? почему так быстро?» Цветков не отвечал. Он припомнил, что не далее, как месяц назад, получил замечание за развал работы опорного пункта в Ёгане, а еще раньше — за волокиту с заявлением о краже двух куриц, теперь вот еще и пистолет, — и пребывал в уверенности, что спокойствие подполковника означает одно: ему, младшему лейтенанту Цветкову, больше не служить. К чему тратить слова на человека, с которым в дальнейшем не предстоит иметь никакого дела?..
Однако, покурив и остыв в дежурной части, он вспомнил огромный лоб подполковника, его строгий понимающий взор, — и подумал, что нет. Не может того быть. Подполковник не мог не видеть под Цветковым на три аршина, и не может быть, чтобы он не понял… С тех пор Цветков не ездил без пистолета, и теперь, на сплавучастке, оружие оказалось как раз кстати (было за что поблагодарить задним числом подполковника), только теперь, после быстрой ходьбы, сильно натер ремень, и Цветков без конца передвигал кобуру, стараясь делать это незаметно не только для Ледзинской, но и как бы для себя…
13
«Прокурору города тов. Сомову В. Ф. от начальника авиасейсмической партии Читашвили К. Ш.
Прошу Вас разобрать мое заявление в следующем.
18 октября с. г. я был вызван к следователю Вашей прокуратуры тов. Хомякову С. Д. по делу командира вертолета Кобенкова Анатолия. По данному делу я показал, что 10 октября с. г. я находился в аэропорту с целью получения вертолета для оттранспортировки в полевой отряд моей партии 300 килограммов взрывчатки. Но поскольку несколько дней перед этим аэропорт был закрыт по метеоусловиям, утром 10 октября все пять бортов Ми-4 оказались нарасхват, и мне машины не досталось.
Разумеется, наш геофизический трест, наряду с управлением буровых работ, является заказчиком номер один для местного авиапредприятия, однако в данной ситуации сыграло роль то, что один борт Ми-4 уже работал с полевым отрядом моей партии, поэтому начальник штаба авиаотряда тов. Савостин заявил, что я могу отозвать этот работавший у меня борт и на нем отвезти взрывчатку.
Подобный вариант был для меня совершенно непригоден, так как возглавляемая мной партия в этом полевом сезоне систематически не выполняла план. Были к тому и объективные причины: исключительная сложность как поверхностных, так и глубинных сейсмогеологических условий, большое количество нелетных дней в августе — сентябре и другие. Но главную роль сыграли причины субъективные. Так, в августе работавший у меня борт был взят на неделю секретарем Урманского райкома партии товарищем Хохловым для доставки из таежных селений в школы-интернаты детей местных коренных национальностей. Затем в конце сентября из рабочего поселка Пионерский исчезло трое детей. На поиски их в тайге также был взят наш вертолет сроком на 9 (девять) дней. Будучи членом КПСС с 1954 года, я понимаю всю важность указанных мероприятий и в данном случае привожу эти факты не с целью жалобы или несогласия с действиями районных партийных руководителей, но для объяснения последующих событий.
Таким образом, хотя полевой сезон моей партии должен был закончиться 1 октября, у нас к 10 октября оставалось еще 14 (четырнадцать) неотстрелянных сейсмозондирований, и в этих условиях я не мог снять вертолет, необходимый для транспортировки сейсмической станции и переброски десантных сейсмо-буровзрывных бригад.
Покамест я разъяснял все это начальнику штаба Савостину, все пять бортов Ми-4 разошлись по разным маршрутам. Наконец, Савостин сказал, что к обеду вернется со 119-й буровой вертолет Кобенкова и я смогу отвезти на нем взрывчатку.
Между тем мне нужно было заполучить машину именно с утра. Дело в том, что этим дополнительным вертолетом я рассчитывал не только забросить в отряд взрывчатку, но помочь также своему основному вертолету, работавшему на отстреле сейсмозондирований. Ми-4 из-за большого веса бригад с оборудованием вынужден производить неполную заправку, на которой может (с учетом аварийного запаса) летать не более часа, ввиду чего он один день завозит на себе горючее по точкам, а другой работает с бригадами, то есть на собственную заправку тратит половину летного времени. Поэтому я и рассчитывал, чтобы десантный вертолет продолжал работать, не отрываясь от своего основного занятия, а взятый мною в порту дополнительный борт, сгрузив ВВ, вторую бы половину дня потратил на то, чтобы развезти из Урманного по точкам бочки с горючим. Ввиду всего этого я и отказался в тот день, 10 октября, от вертолета, уступив его сотруднику милиции, но для того, чтобы быть уверенным в том, что утром я действительно получу машину, я и попросил командира Кобенкова Анатолия постараться вернуться вечером в порт.
Все это я обстоятельно изложил следователю Вашей прокуратуры, однако тов. Хомяков С. Д. вместо того, чтобы вникнуть в условия производства отстрела сейсмозондирований и объективно оценить ситуацию, начал задавать мне совершенно не относящиеся к делу вопросы, а именно: был ли у меня спор с Кобенковым на бутылку коньяка, откуда у меня взялся коньяк «Наполеон», отдал ли я его Кобенкову, в каких выражениях протекал наш разговор и т. д.
Все эти вопросы я считаю поверхностными и не отражающими сути деда, Тут надо учесть еще следующее. Наш трест одним из первых в главке перешел на новый метод планирования и материального стимулирования геологоразведочных работ. Невыполнение плана одной из партий грозит снижением премий ИТР всего треста. Простой в работе из-за отсутствия авиатранспорта отрицательно сказывается и на заработной плате рабочих, которые прилагают героические (не побоимся этого слова) усилия спасти положение. Они не ропщут, вынужденные в связи с затяжкой сезона работать в ледяной осенней воде болот, но ничем не могут помочь делу без вертолетов. Среди рабочих стихийно возникла горькая шутка, что такими темпами мы выполним лозунг «Пятилетку — за восемь лет!» Люди морально подавлены невозможностью с честью выступить в социалистическом соревновании.
Мы, сейсмики, полны решимости внести достойную лепту в дело освоения нефтяных запасов Приобья, которые в данных условиях мирового топливного кризиса нужны Родине, как хлеб. Могут ли на фоне этой грандиозной задачи всерьез восприниматься вопросы следователя Хомякова С. Д. о каком-то коньяке и выражениях, какими мы пользовались в разговоре с командиром Кобенковым. Мне бы хотелось, чтобы тов. Хомяков послушал выражения, какими пользуются рабочие моей партии, сидя неделями в тайге без вертолетов.
Есть и другая, не менее важная сторона вопроса. Сейсморазведочная партия, которую я возглавляю, лишь первый сезон перешла на обслуживание сейсмо-буровзрывных бригад одним вертолетом. Данная экономия получена за счет того, что сейсмическая станция, прежде жестко (несъемно) смонтированная в грузовом отсеке вертолета, ныне переносится с точки на точку на внешней подвеске Ми-4 в контейнере Поповича (по имени изобретателя), и вертолет, оттранспортировав станцию, может затем использоваться для переброски десантных бригад. Мы приложили много усилий, чтобы освоить новый способ отработки сейсмозондирований, но, в силу указанных выше причин, партия начала резко отставать в плане и стали раздаваться голоса, что новый способ себя не оправдал. Так что когда командир вертолета Кобенков спас партию от невыполнения плана, он фактически спас этим новую идею. Уже на следующий сезон этим методом будут работать две авиасейсмические партии.
