Железный марш - Мысловский Алексей (полная версия книги txt) 📗
Поняв, что едва ли эта женщина полностью раскроет перед нею свои карты, Ника слегка изменила тему разговора:
— Простите за бестактность, Регина Казимировна, вы могли бы немного рассказать о ваших личных взаимоотношениях с Игорем Широковым? Вы давно его знали? Насколько мне известно, он был вашим деловым партнером?
— Не скромничайте, милочка, — усмехнулась «крестная мать». — Вам известно больше. Гораздо больше… Да, когда-то я любила его. Но это было давно. Очень давно… — И, положив ногу на ногу, она принялась рассказывать: — Мы познакомились еще в институте. Полагаю, вы знаете в каком. Я была единственной литовкой в нашей группе, а Игорь оказался родом из Вильнюса. Это нас сразу сблизило. Мы были молоды. И как-то незаметно полюбили друг друга. Стали жить вместе… Игорь всегда старался выглядеть не таким, каким он был на самом деле. Ему хотелось быть самым крутым, как теперь говорят. Но я-то отлично знала все его недостатки. И поэтому, наверное, продолжала любить его. Несмотря ни на что…
Воспользовавшись паузой, Ника деликатно спросила:
— А вам известно, что в те годы Широков сотрудничал с КГБ?
— Конечно, — невозмутимо пожала плечами собеседница. — Мне известно даже, что он написал на меня донос. Настучал. Вернее, его вынудили так поступить. Но Игорь, по крайней мере, нашел в себе силы честно рассказать мне об этом…
— И вы простили его? Простили — после всего, что с вами сделали?! — удивилась Ника.
— Вы неплохо осведомлены о моей судьбе, — заметила мадам. — Да, я простила его. Он был у меня первым мужчиной. Уверена, вы понимаете, что это значит для каждой женщины… Мы поддерживали дружеские отношения и после того, как меня выгнали из института и вообще из Москвы. Для меня это было нелегкое время. Люди из КГБ сделали все, чтобы сломать мою жизнь. Мне приходилось торговать цветами и даже зарабатывать деньги лежа на спине… Игорь был единственным человеком, который не побоялся помогать мне в эти годы. Потом, когда я вышла замуж и организовала свой бизнес, мы стали деловыми партнерами. Но и это еще не все. Мы оставались друзьями даже после того, как я узнала, что его отец принимал участие в расстреле моего отца…
Это заявление совершенно ошеломило Нику.
— Как вы знаете, — пояснила мадам, — после войны, когда Советы вновь оккупировали Литву, у нас еще долго продолжалось сопротивление. Наши партизаны называли себя «лесными братьями». Мой отец был одним из них. Мать до самой смерти не рассказывала мне об этом. Даже заставила меня сменить фамилию. Но КГБ все равно докопалось… Потом я узнала, что в те годы отец Игоря командовал одним из карательных отрядов, воевавших с нашими партизанами. Его именем в литовских деревнях нередко пугали детей… Это произошло в августе пятьдесят второго. Отряд, в котором воевал мой отец, попал в засаду под Шяуляем и был полностью уничтожен. Раненый отец попал в плен, и его расстреляли…
— Невероятно, — прошептала Ника.
— Как видите, у меня было куда больше оснований ненавидеть Игоря. Но, как говорится, сердцу не прикажешь…
— Просто невероятно… Но зачем вы мне все это рассказали?
— Не знаю, — вздохнула мадам. — Очевидно, потому, что рано или поздно я должна была кому-нибудь это рассказать. Как сказано в Библии: «Нет ничего тайного, что однажды не стало бы явным…»
От природы сообразительная, Ника всегда умела угадывать смысл невысказанных слов. И похоже, угадала его и на этот раз.
— Знаете, у меня такое чувство, — задумчиво сказала она, — что убийство Широкова, покушение на вас и смерть вашего отца как-то связаны между собой. Но я не могу понять как.
— Все в этой жизни взаимосвязано. И порой совершенно неожиданно. Взять хотя бы то, что в охране у меня служат бывшие офицеры КГБ…
— Скажите, а этот человек… Он не мог тоже служить там в свое время?
— Возможно. Даже скорее всего… Все люди вообще делятся на два типа: одни пляшут, как марионетки, другие — дергают за ниточки. А из тех, кто там работал, выходили порой удивительные кукловоды…
Пораженная таким неожиданным совпадением, Ника со вздохом произнесла:
— Как жаль, что вы не знаете его имени…
— Нет… Но мне известно, что в теневом бизнесе России его называют Седой.
— Седой?! — оживилась Ника.
— Да. И это все, что я могу вам о нем рассказать. — «Королева металла» решительно поднялась, давая понять, что аудиенция окончена. — Кстати, так звали командира наших партизан, в отряде которого воевал мой отец…
Уже в вертолете, который по распоряжению мадам должен был доставить их обратно в Вильнюс, Севка Глаголев, неплохо скоротавший время в кегельбане, удивленно спросил:
— Старуха, может, ты все-таки объяснишь, какого черта мы вообще сюда мотались?
— Объясню, Севочка, — задумчиво кивнула Ника. — Как-нибудь в другой раз.
— Ну вот, опять шпионские страсти. А мы из-за них, между прочим, на выборы опоздали, — укоризненно заметил он.
— Как — опоздали?! — спохватилась Ника. — Не может быть! — И, взглянув на часы, закричала пилоту: — Шеф, а побыстрее нельзя? Нам еще нужно успеть в российское посольство!..
Домой они прилетели на следующее утро.
В самолете Ника долго не могла уснуть и все размышляла о своем разговоре с бывшей любовницей Широкова. Несомненно, эта женщина знала гораздо больше, чем позволила себе рассказать. Но она, по ее собственному выражению, слишком хорошо знала правила игры. А эти игра никому не прощала чрезмерной откровенности.
Когда Ника, шатаясь от усталости, наконец доползла до своей квартиры, то первым делом налетела на выставленные у порога мужские туфли. Чертыхнулась. И раздраженно заглянула в спальню.
Поперек ее широкой постели блаженно и невозмутимо дрых какой-то мужик. Склонившись над ним, Ника не сумела сдержать радостного возгласа:
— Виталька! — и тотчас навалилась на милого друга с поцелуями и объятиями.
— Блин, старуха, ты что, сдурела?! — спросонья завопил тот.
— Ну слава Богу! Вернулся! Живой, — с облегчением вздохнула Ника. — А то я уже невесть что думала…
— Ага, — зевая, улыбнулся Калашников. — Если не считать, что в Питере меня пытались пристрелить, а под Мурманском сбросить с поезда…
— Не может быть!
— Фигня, — небрежно отмахнулся он. — Отбился. Как говорится, нас мало, но мы в тельняшках.
— Господи… — Ника страстно прильнула к его обнаженной груди. Только сейчас она поняла, что действительно любит этого совершенно невозможного, но все-таки необыкновенного парня. — Миленький…
— Целую неделю впустую угрохал, — усмехнулся он. — А самое главное-то здесь, в Москве, рядышком было!
— О чем ты? Я ничего не понимаю! — возмутилась Ника. Скорее потому, что даже в такие минуты этот балбес думал только о работе.
Вместо ответа Виталька нащупал что-то на туалетном столике и сунул ей в руки.
Это была небольшая плоская коробочка вроде пудреницы, в которой обычно хранили одну или две дискеты.
— Вот она, разгадка, — самодовольно заявил он. — Из-за этого убили Аленушкина. И Широкова тоже…
— Какого Аленушкина? Ты объясни толком!
Но Виталькины наглые пальцы уже беззастенчиво расстегивали на ней блузку.
— Погоди, не гони кобылу. Могу я сначала приласкать любимую женщину?..
18 июня
Новый Арбат
Люди разные нужны, люди разные важны. Особенно — в нужное время.
Неизменно расчетливый и предусмотрительный, Иван Лукич Сиромаха сделал все, чтобы оказаться именно таким нужным человеком, именно в такое нужное время. И оказался — государственным нотариусом. Более того, даже приобрел широкую известность в узком кругу своих постоянных клиентов, в число которых входили в основном банкиры, коммерсанты и прочая состоятельная публика. По слухам (опять-таки в узком кругу), среди коллег Ивана Лукича немного было людей, способных так безупречно обтяпать любое щекотливое дельце вроде наследства или недвижимости, что, как говорится, не только прокурор, но даже комарик бы носа не подточил… Потому, наверное, и стал Иван Лукич для своих клиентов поистине незаменимым человеком.
