Вкус крови - Милкова Елена "Перехвальская Елена Всеволодовна" (книги без регистрации полные версии .TXT) 📗
Самарин посмотрел на старика:
– Нет, Иван Егорович. Я не хочу браться за это дело. Простите меня.
Он повернулся и быстро пошел к выходу со двора на Московский проспект.
Дмитрий добрался до дома в то время, когда обычно просыпался. Но на работу сегодня он пока не торопился. И не потому, что хотел спать. О сне он забыл, так же как и о еде.
Дмитрий открыл кладовку и наконец нашел то, что искал, – небольшую саперную лопатку. Сначала следовало похоронить друга. Если не по-человечески, то по крайней мере так, как он того заслуживал. Самарин не мог представить, что можно просто сложить голову любимого существа в пакет и выбросить в мусорный контейнер.
С лопатой в руках он медленно обошел двор. Питер не Москва и не Киев, в его дворах-колодцах не так легко найти место, где можно похоронить собаку, даже не целую.
Он вышел на Пушкарскую. Вот скверик перед домом, где идет капитальный ремонт. Рабочих еще нет. Здесь, по крайней мере, никто не станет возмущаться.
Он снял куртку, положил ее рядом и принялся за работу.
Через час он уже заровнял землю. Было видно свежевскопанное место. Пройдет несколько дней, пройдут дожди, и даже он не сможет с точностью найти его. Да и вряд ли он станет искать. Но это вовсе не значит, что хозяин когда-нибудь забудет свою собаку.
«Спи спокойно, Чак, – мысленно обратился Дмитрий к псу, – я буду помнить о тебе».
Он вытер лопатку о пожухлую осеннюю траву и пошел прочь.
Вместо прокуратуры Дмитрий отправился в «Эгиду». Нужно было срочно встретиться с Дубининым. События прошлой ночи сами собой наводили на мысль о том, что к делу подключилась новая сила – таинственная и могущественная.
"Убрать Жеброва… – думал Самарин, – в ту самую ночь, когда был взят «дом с привидениями»… Это под силу разве что эгидовским деятелям. И все же…
Ломать шею… Странный почерк для организации пусть секретной, но все же в какой-то степени государственной".
Дубинина ожидали с минуты на минуту, и хорошенькая секретарша предложила Дмитрию чашку кофе. В этот миг он понял, как ужасно вымотался. Кофе не бодрил, а, напротив, подействовал как сонное зелье.
Осаф Александрович был немало удивлен, когда, войдя в кабинет, увидел, что за его столом, уронив голову на руки, спит старший следователь транспортной прокуратуры Самарин.
Дубинин покашлял у него за спиной. Сначала ти-т хо, затем громче. Это не возымело никакого действия.
– Дмитрий Евгеньевич, – сказал криминалист.
– А? Да? – Дмитрий встрепенулся. – Извините, пожалуйста. Что-то я действительно…
– Ну что у вас, рассказывайте. Хотя нет, погодите. Сейчас попрошу Наташу принести кофе. И покрепче.
После третьей чашки Дмитрий пришел в себя.
– Мы ведь с вами виделись несколько часов назад. Кое-что с тех пор произошло. Давайте сначала начну я, – предложил Дубинин. – У меня, собственно, только одно сообщение. Выяснили кое-что про этот «приют».
– «Дом с привидениями»…
– Похоже… Представьте себе, Дмитрий Евгеньевич, но это прелестное учреждение носило именно такое кодовое название. Выяснили личности обнаруженных там ребят. Два мальчика, четыре девочки – вы видели их. Заторможенные, неразвитые. Условия содержания жутчайшие. Спали на каком-то тряпье, окна законопачены, чтобы снаружи не пробивался свет.
– Что рассказали дети?
– Что смогли. Девочки и один из мальчиков занимались проституцией. Два других мальчишки, лет шести-семи, попали в этот «приют» недавно. Судя по всему, из них готовили камикадзе – учили держать в руках оружие…
Самарин затряс головой. Прямо какой-то фильм ужасов.
– А где дети сейчас?
– Их отвезли в реабилитационный психотерапевтический центр. Не знаю, можно ли сделать из них полноценных людей, но мы приложим все усилия. К сожалению, показания этих детей невнятны и на. суде не смогут служить доказательством.
– Суд не состоится, Осаф Александрович. И вы, наверно, знаете это лучше меня. Я потому и пришел.
Дубинин удивленно поднял брови.
– Вы ведь знаете, кто организовал этот «приют».
– Инспектор по делам несовершеннолетних капитан Жебров. Это мы уже выяснили.
– Но ведь его больше нет…
– Ничего не понимаю!
– То есть как?!
– Слушайте, Дмитрий Евгеньевич, ради Бога, перестаньте говорить загадками.
– Сегодня ночью капитан Жебров был убит на лестничной площадке перед своей квартирой.
– Нет, – покачал головой Дубинин, – «Эгида» работает иначе. Впрочем, – он разворошил остатки волос на голове, – у меня есть соображения о том, кто бы это мог быть.
– Знаете, Осаф Александрович, – Дмитрий слабо улыбнулся, – оставьте их лучше при себе. Я не занимаюсь этим делом и влезать в него не собираюсь. И не думайте, не потому, что моя хата с краю. Просто…
Дубинин внимательно вгляделся в лицо Самарина:
– А как вы узнали о том, что он убит? Ведь вы еще не были на работе. Вам позвонили? Вряд ли. Значит, узнали откуда-то. И еще вопрос: почему у вас под ногтями грязь? Могилу копали? Дмитрий усмехнулся:
– Глаз-алмаз…
– Скорее многолетняя практика.
– Копал, – кивнул Самарин, – могилу своей собаке. Вернее, тому, что от нее оставили.
– Так, – сказал Дубинин, – а ну-ка выкладывайте все по порядку.
Ноги сами собой понесли на «Ладожскую». У входа в отделение стояли три милицейские машины. Значит, осмотр места убийства закончили.
Дмитрий вошел в дежурку. За стеклом сидел капитан Селезнев. В первый миг Самарин едва узнал его. Пьяница и балагур, Петр Иванович был бледным и очень серьезным.
– Проходите, – кивнул он Самарину. Он не был расположен не только шутить, но и вообще вести пустые разговоры.
Да, за последнюю неделю отделение Ладожского вокзала сильно потрепало.
Убиты Таня Михеева, сержант Власенко, капитан Жебров, контужен майор Гусаков.
Многовато для одного отделения милиции.
«По крайней мере теперь ясно, что Жебров не маньяк и скрывал знакомство с Мариной Сорокиной просто из осторожности. Чтобы не гнать лишнюю волну… Хотя стоп!»
Дмитрий подошел к окну. Внизу кипела вокзальная жизнь.
«С платформы номер три правая сторона отправляется электропоезд…»
«С чего ты взял, что он НЕ маньяк? Оттого что „приют“ организовал, оттого что заставлял детей заниматься проституцией? Оттого что хотел запугать тебя, когда понял, что ты что-то пронюхал? И убил Чака?»
И все-таки. Отрезанная собачья голова была гарантом того, что Марину Сорокину и Таню Михееву убил не Анатолий Жебров.
Потому что у маньяка не может быть помощников. Он одиночка.
Взламывали отмычкой квартиру и убивали собаку «шестерки». У садиста-убийцы «шестерок» не бывает.
Значит, это не он.
Кто-то другой, также связанный с отделением. Но кто? Спокойствие, старший следователь. Нужно профильтровать мысли. Отбросим в сторону все, что касается Жеброва, Русакова, «дома с привидениями», Мити Шебалина, фирмы «Инесса»… Они не имеют отношения к маньяку.
Остается Таня Михеева и рубиновый кулон в форме капли крови. Как она была рада, бедняжка… Дмитрий напрягся и вспомнил ее порозовевшее от радости лицо.
Порозовевшее от радости.
«Ваш подарок пользуется успехом. Мне уже сделали массу комплиментов. Я не говорю о молодых, вроде Анатолия Григорьевича и нашего медэксперта, но даже Чекасов и Селезнев! А уж Славик Полищук, знаете его! Он подошел… Даже Валентин Николаевич заметил… А Слава Полищук покраснел, он такой смешной…»
Неужели Полищук? Слишком молодой и скромный? А кто сказал, что маньяк должен быть обязательно средних лет? Начинали-то они молодыми. А скромность вообще не помеха. Боязнь подойти к девушке, в результате ненормальная, задавленная сексуальность, которая проявилась вот таким образом. Чикатило, – тот не то что не был сексуальным гигантом, а вообще. Он не насиловал жертвы по той простой причине, что физиологически не мог…
Так что же делал Полищук в ночь с двадцать второго на двадцать третье октября…
Селезнев в ту ночь дежурил. Так что у него алиби. Хотя и алиби следует проверять. Потом окажется, что он на три часа отлучался, оставив кого-то за себя. Тоже стоит покопать.
