Синдром синей бороды - Витич Райдо (книги онлайн без регистрации полностью TXT) 📗
Ярославу было проще. Он чувствовал себя виноватым и, стараясь избежать чувства вины, пропадал до вечера с друзьями. Возвращаясь, тихо и незаметно перетекал в свою комнату и не появлялся до утра. Музыку не слушал, безропотно выпивал витамины, что выдавала ему мать, послушно кивал ей и соглашался со всем, что ему говорили, и не смотрел в глаза родителям, слова лишнего не говорил. Маше было противно и больно смотреть на придавленного брата, но она понимала, что затишье в его поведение временно, а послушание нарочито. Пройдет еще день, неделя и Ярослав, стряхнув с себя виноватый вид, вновь включит на всю мощь свой музыкальный центр, и начнет грубить отцу, кривится от витаминов, прогуливать уроки и зависать на тусовках. Его трудно сломать, невозможно уже переделать. Он привык жить сам по себе и считает это нормой, иной жизни не желая. И может быть правильно? Он мужчина и должен уметь справляться с трудностями сам, самостоятельно ища и находя выходы из любой ситуации.
Маша жалела, что не настолько лабильна, как он. Что не может, как он махать рукой на проблемы, отодвигать их как ботинки с прохода, и идти дальше, не оглядываясь.
Она четко понимала лишь одно — жить как жила, она больше не сможет.
Днем, поддавшись порыву, она сбежала с последних двух пар и, побродив по набережной, решилась позвонить Вадиму. На удивление его сотовый не был отключен.
— Дядя Вадим, здравствуйте.
— Здравствуй, Маша.
— Извините, что беспокою, но нам нужно встретиться. Я хотела бы с вами поговорить. Пожалуйста. Мне очень нужна ваша помощь.
— Что случилось? — прозвучал вопрос холодно и безучастно. Маша немного смутилась, помолчала. — Хорошо. Ты где?
— Синий мост.
— Если успею, через час подъеду, — согласился Вадим нехотя.
— Я буду ждать, — заверила Маша.
Вадим отключил связь, и остановил машину у обочины, где уже стояла тойота Константина. Он сам нервно курил, прохаживаясь рядом. Увидел Грекова и, откинув окурок, присел на капот, с хмурым видом ожидая, когда Вадим выйдет из машины.
Мужчина молча подошел к нему, встал напротив, вопросительно поглядывая на мрачное лицо.
— Что ж ты надел, Грек? — скривился Костя. Полез за сигаретами. — Твою маму! Просил же я тебя, подожди пару дней. Нет, ты ж у нас нетерпеливый швейцарский парень.
Вадим все понял, сел молча рядом. Он дал возможность другу выговорится, а себе, немного времени, чтоб прийти в себя. Впечатление от прочитанного в Верином дневнике было еще слишком ярким, а омерзение к брату, слишком сильным, чтоб здраво рассуждать, судить беспристрастно, говорить спокойно. Уваров не мог сказать ему ничего нового, возмутить больше, чем он уже был возмущен. Но в отличие от Кости Вадиму было необходимо сдержать эмоции, справится с первыми порывами негодования, чтоб свыкнуться уже с фактом, а не предположением. Ему с этим жить, как ему же судить, казнить, миловать, и эмоции тут совершенно излишни.
Уваров же не скрывал, что поражен открывшимся, поражен низостью поступка Егора, сожалеет, что у друга такой брат, еще больше раздосадован глупейшим положением в которое он попал, сочувствует и ему и Лике. И нервничал не понимая спокойствия Вадима.
— Она твоя племянница, Грек! Ты слышишь меня, нет? Ну, что ты статую погибшего Командора изображаешь?! Это факт! Нужно что-то делать! Расторгать брак… Я не знаю, как это делается в церкви!
— Никак, — тихо ответил Вадим. Костя замер, подозрительно щуря глаз:
— Не понял? До тебя не доходит или я не догоняю? Твоя жена, дочь твоего брата, Грек! Очнись! То, что он подонок обсуждению не подлежит — любой моральный урод тебе то же самое скажет, он однозначно на планку выше, чем твой Егор. Но ты-то, блин, Грек, должен соображать куда влез!
— Никакого расторжения не будет. И вообще — забудь. Ты знаешь, я, Егор, уверен и любовь моя бывшая. Больше никто, и никому не надо. Я не оставлю здесь Лику. Дядька я ей, брат, сват, дело третье. Не суть.
Костя открыл рот, не зная, что возразить. И дошло, доковыляло сквозь возмущение и гадливость:
— Да вы оба ненормальные, — и увидев в глазах Вадима предостережение, пояснил. — Ты и твой братец.
— Я еще пару человек могу назвать в столь же неадекватном состоянии. Ты, например, сейчас, — протянул лениво. Уваров стиснул зубы, плюхнулся опять на капот и кивнул:
— Угу. Да не обо мне разговор!
— Успокойся, Костя. Покури, подумай. Узнал? Хорошо, плохо, что поздно, но видимо, так надо было. Ничего уже не изменишь, да и не хочу я менять. Лика уезжает со мной и это не обсуждается. Она моя жена и только. Будем считать, что ничего ты не узнал, а я не услышал.
— Ох, Грек! — понимая, что нужно возразить, и не зная что, качнул головой Уваров.
— Охай, не охай — жизнь все решила за нас. Пусть так и будет. Другое скажи — как узнал?
— Сомневаешься, еще надеешься? Не мечтай! Мы нашли близкую подругу Ольги Цезаревой. Роза Гарина. Вместе в общежитии жили, в одной комнате. Запись дать?
Вадим равнодушно пожал плечами: что изменит свидетельство очевидца. Но Костя надеялся что изменит — вытащил диктофон и поставил его меж собой и другом. Нажал кнопку:
- `Повторить? Сюда?… А-а, как скажите, мне-то не трудно… Ольгу ко мне поселили. Девушка она уважительная была, аккуратная, шалостей там всяких, глупостей себе не позволяла, серьезная очень, положительная. Как она с этим активистом комсомольским связалась, ума не приложу. Да глянуть только — кто он, и кто она? Ну, высокий, да, симпатичный, представительный, серьезный, однако ж, скользкий как угорь, хитрющий что лисица. Сам себе на уме. Как он Оленьку-то? Быстро в оборот взял, а что опять же, удивляться? Та после интерната любому ласковому взгляду рада, чуть ей улыбнись да слово доброе скажи — засветится вся, в подруги сразу запишется. А зла от нее сроду не было. Сколько добротой ее пользовались, вспоминать страшно. Она хоть бы обиделась или обругала кого — ни Боже мой!… Ну, вот комсорг этот, Егор Греков, и воспользовался ее доверчивостью. Я вот `Американскую трагедию' читала, так там почти, что та же история. Правда Греков-то не убил, и то ладно. Но опять же разбери — может, и лучше было бы убить-то, чем мучить и ее, и дите. Сердца поди у него нет! Тьфу, на него! Вот, соблазнил он Ольгу-то и давай сладко петь да обещать — все мол у нас Олюшка будет, потерпи только. А та и верила глупая. Я-то ей сразу сказала — от Егорки твоего, что от ежа молока! Не поверила — ему только в рот заглядывала. Забеременела, а ему что? И не думал он жениться. Сказал, что ей как матери-одиночке быстрей квартирку дадут. Помог с этим, ничего не скажу, выбил квартиру. Только и после ни Ольгу, ни дочку не признал! На богачке какой-то женился, но Оля и тогда смолчала. Радовалась за него глупая. Пусть, говорит, счастлив будет. `Он умный ему подниматься выше надо, а я ему что дам'? — Ясно, его слова повторяла. Чуяла я, что Ольга надеется, что он их не забудет, помогать станет. Ага! Как же! Год его видно не было. Ольга одна с девчонкой крутилась. А одной-то каково? Тяжко ж дитя поднимать. Но не жаловалась и о Егорке своем всегда уважительно, только хорошее. Ох, душа голубиная… В общем, как думала я, так и обернулось. Придет прохиндей к Ольге, потешится, с дочерью повозится и уйдет. Не прибытку от него, ни помощи! А девчонка-то без отца растет, а трудностей сколько? Ох, мужики… А, да и Ольга хороша! Говорила я ей — толку не будет от Егора. Заведи себе кого-нибудь серьезного. Не послушала. Так всю жизнь и прожила в его любовницах. А ведь жена была, хоть и не расписанная. И дочка выросла, а кто отец так и не знала. Молчала Ольга, баснями кормила Ларку. Егор, видишь ли, не велел, повредить ему правда может. Тьфу, мужики!
Костя выключил диктофон, покосился на друга, и не понял по лицу, слышал ли тот хоть слово:
— Вопросы будут?
Вадим лениво протянул:
— Угу. Паспорт сделал?
Костя крякнул: вот только об этом сейчас и речь! Молча передал две одинаковые книжки, вытащив их из нагрудного кармана куртки:
