Черно-белый танец - Литвиновы Анна и Сергей (лучшие книги без регистрации .txt) 📗
– А он с собой у меня, ее адрес-то... – по-простому призналась старуха. – Ты что, прям сейчас к ей поедешь?
– Поеду. – твердо сказал Арсений.
– Ну, гостинцев-то я ей тогда не успею собрать, – с облегчением молвила старушонка, – а на словах ты ей, Анфисе-то, любовь мою передай. Мол, помнит тебя Егоровна, любит и в гости ждет... А адрес найду я тебе...
Старуха достала из внутреннего кармана своего ветхого шушуна внушительный сверток, завернутый в грязноватый платок. Отвернулась на всякий случай от Арсения, принялась разворачивать, шуршать бумажками. Наконец повернулась с клочком тетрадной страницы. Вгляделась в него зоркими своими глазками.
– Запишешь, что ли?
Челышев выудил из кармана блокнот.
– Запишу.
– Московская область, Ступинский район, деревня Богородское. Ну, индекс тебе без надобности.
– А дом какой?
– Какой там дом? – с презрением молвила старушенция. – Избы одни. Спросишь там Анфису Валентинову.
– А ехать как, не знаете?
– Сама я не бывала... Очень она, Анфиса, меня в гости звала. Очень. Да некогда мне. И сил уже нету. Старая я... Но вот, как ехать, она мне записала. Соберешься, говорит, Егоровна, – милости просим, как говорится, и добро пожаловать... Ехать, написано, электричкой до Ступино, с Павелецкого вокзала... Знаешь, где вокзал-то?
– Найду.
– А потом прямо с вокзала автобус на Малино. Раз в час ходит примерно. На четвертой остановке выходишь, Богородское называется. А потом еще по дороге вбок километра два на одиннадцатом номере... Пешком то есть, – если не подвезет никто. Записал?
– Записал. Спасибо вам, бабушка.
– Говорю тебе: ты мне не внучек. – строго сказала старуха. – Для тебя я – Василиса Егоровна.
– Спасибо, Василиса Егоровна, – с чувством проговорил Арсений. – Вы мне очень помогли.
Глава 12
Ночь Настя опять провела у него.
Эжен должен был вернуться только через неделю, мать – тоже. Николенька оставался под присмотром няни. Удивительная свобода. Ей даже не перед кем было отчитываться. И некому врать.
Утром Арсений ушел первым – как когда-то, в прошлой жизни, пять лет назад уходил, пока она еще спала, из их съемной квартиры в Измайлово на работу. Уже одевшись, поглядел с порога, как она сладко спит на диване: разрумянившаяся, умиротворенная. Появилось дикое искушение остаться: разбудить, позавтракать вместе... Однако... Однако сильнее этого желания его влекла тайна. И новоявленная «тетушка», Анфиса Валентинова, вдова шофера, возможно, обладала ключом к этой тайне.
Поэтому Арсений вздохнул, оставил для Насти запасные ключи от квартиры на кухонном столе и вышел.
После ночи, проведенной вместе с Настей, дома и люди вокруг казались Арсению освеженными, какими-то радостными. Его настроения не испортила ни толчея в автобусе, ни давка в метро, ни суматоха на бестолковом, вечно ремонтируемом Павелецком вокзале. Он успел на последнюю электричку перед перерывом, в десять тридцать пять.
Народу в вагоне было немного, и он сел на лавку у окна. Смотрел через заляпанное стекло на задворки Москвы: бетонные заборы, гаражи, измусоренную полосу отчуждения. Прикрывал глаза – и перед его мысленным взором вспыхивала Настина улыбка, возникали ее руки, ее улыбающееся лицо... Потом Арсений уснул... Колеса убаюкивали, нашептывали сквозь сон: все будет хорошо, все будет хорошо...
В то же самое время Евгений Сологуб – Эжен – подлетал к Москве. Он возвращался в столицу из Парижа. Возвращался на неделю раньше срока.
Обстоятельства и легенда прикрытия позволили ему лететь компанией «Эр Франс».
В магазине беспошлинной торговли аэропорта «Шарль де Голль» он купил себе в полет литровую бутылку вискаря «Чивас Ригал». Страшненькая, но обаятельная, как все француженки, кассирша в «дьюти фри» одарила его улыбкой и пропела: «Мерси, месье!... Бон вояж!...»
Эжен начал прикладываться к виски еще в аэропорту. А в самолете бортпроводница принесла ему орешков, льда – и к посадке практически все содержимое бутылки перекочевало в желудок Эжена. А вместе с ним внутри появилось восхитительное ощущение расслабухи, спокойствия и пофигизма. Он уже хорошо знал за собой: расслабиться он может только, когда выпьет. Крепко выпьет. Что делать, такая работа.
И – такая семья. С этой Настей тоже, почти как на службе – ни на секунду нельзя расслабиться. Неизвестно, что она еще выкинет.
К моменту посадки в «Шереметьево-два» бутылка виски была пуста.
Примерно в тот самый момент, когда самолет из Парижа прибыл в Шереметьево, Арсений Челышев подъезжал на электричке к подмосковному Ступину.
Он вышел из вагона, спустился по кособокой лестнице с платформы. На привокзальной площади торчал киоск «Союзпечати». Бабка торговала семечками.
Нужный Арсению автобус отходил через пятнадцать минут. Он шел полупустым. Дачный сезон еще не наступил. В кабину древнего «ЛиАза» набились подростки со школьными сумками. Лузгали семечки. Необъятная, как русская печь, кондукторша рявкнула на них: «Хоть одну семечку на полу увижу – языком мне салон будете вылизывать!» Пацаны ответили ржанием. Ни кондукторша, ни подростки, ни вонючий автобус не могли испортить радужного настроения Арсения. Его любовь перекрывала все глупости и несуразицы окружающего мира – и прощала их.
Автобус вразвалку отправился по дороге районного значения. Потянулся лес – бесприютный, голый, с языками снега среди черной грязищи. Мысли Арсения обратились к цели его путешествия. «Не может быть, чтобы смерть водителя, произошедшая через почти десять месяцев после убийства Капитонова, – простое совпадение... Или все-таки совпадение?... Почему он вдруг пропал – скоропостижно умер или был убит? Неужели это случайность?... И что же случилось тогда, одиннадцатого марта?...»
Возможно, сегодня Арсений узнает ответ на этот вопрос...
Около часу дня Арсений вышел на остановке «Богородское». Автобус покатил дальше по пустынной дороге. Ни души вокруг. Голый лес. Вдали пустынный железнодорожный переезд, а за ним – поле.
Лишь вороны кричат. И где-то там, за переездом, угадывается деревушка.
