Где бы ты ни скрывалась - Хейнс Элизабет (мир бесплатных книг txt) 📗
Я пожала плечами:
— Тот человек, за которого он себя выдает, — Майк Ньюэлл… Интересно, может ли полиция позвонить в Испанию и выяснить, действительно ли он работал там в баре? Думаю, его друзья не захотят врать в лицо полицейским. Правда, это еще не означает, что Майк Ньюэлл и Ли Брайтман — один и тот же человек.
— Ладно, предоставьте это мне, — сказала Сэм, допивая пиво и поднимаясь. — Я позвоню. Да, и про подругу вашу тоже узнаю побольше. — Она с наслаждением потянулась. — Боже, ну и длинный выдался денек!
— Вы больше не на службе?
Она кивнула и улыбнулась:
— Точно! Сейчас пойду поужинаю и залягу в ванну с книжечкой. Так не забудьте пароль: «Пасха». Если что-нибудь случится — звоните!
Мы вместе дошли до конца Толбот-стрит, пожали друг другу руки и разошлись. Сэм пошла в сторону метро, а я вернулась домой. Уже почти стемнело.
Я с улыбкой вставила ключ в замок, и… дверь открылась сразу, без поворота ключа. Кто-то поставил ее на «собачку».
Моя дверь была заперта, внутри я тоже не обнаружила ничего подозрительного. И все же я места себе не могла найти.
Я постояла в центре гостиной, глядя в окно, пошла и еще раз проверила задвижки на окнах. Все в порядке. Тогда я распахнула балконную дверь — снаружи в комнату пахнуло теплым воздухом.
Створка ворот в дальней части сада так и болталась на одной петле, а ведь я еще в феврале звонила в домоуправление с просьбой починить створки. Они прислали человека, который просто сдвинул их как надо, но чинить ничего не стал. Конечно, никто не пользовался воротами, я ни разу не видела, чтобы там кто-то находился, но не это меня тревожило.
Воздух был какой-то застывший, душный, а на горизонте собирались тучи. Наверное, вечером будет гроза.
Интересно, что он делает? Где он сейчас? И где Сильвия? Может быть, заперта в ванной, истекает кровью, как я когда-то? Тогда Венди спасла меня по чистой случайности. Она рассказала, что вынимала пакеты с продуктами из багажника, когда Ли выскочил из дома. Он показался ей каким-то странным, оглушенным, что ли, или пьяным, а когда садился в машину, она увидела, что у него все руки в крови и рубашка на груди тоже.
К счастью, он не захлопнул дверь квартиры.
Удостоверившись, что он уехал, Венди толкнула дверь, робко вошла в холл и испуганно спросила: «Есть кто дома?» Ей никто не ответил, тогда она поднялась наверх и нашла меня в гостевой спальне. Она решила, что я мертва. На суде прокручивали запись ее звонка в службу спасения. Венди, обычно такая милая, приветливая, такая невозмутимая, орала в трубку как помешанная: «Спасите! Спасите!» Работники службы спасения с трудом выудили из нее, что она стоит над истощенной, совершенно голой женщиной, истекающей кровью от сотни ножевых ран. Мне было тяжело слушать эту запись. По-моему, больше я в суд не ходила — по крайней мере, ничего не помню о процессе.
В сумке запел мобильный, я бросилась к дивану и вытащила его.
— Привет, моя радость. — Голос у Стюарта был очень усталым. — Я так скучал по тебе сегодня.
— Я тоже. Ты уже закончил?
— Почти. Надо еще кое-что дописать, и я готов выходить. Что купить на ужин?
— Да что хочешь, — сказала я. — Мне тоже надо выйти ненадолго. На работу. Надо проверить одну деталь.
Его голос мгновенно изменился.
— На работу? В воскресенье?
— Не волнуйся, я на одну минутку. Наверное, буду дома раньше тебя.
Пауза. Стюарт осторожно спросил:
— Кэти, ты как там… все нормально?
— Конечно, — сказала я уверенно. — Конечно, со мной все хорошо. Просто хочу проверить кое-что, а то потом всю ночь буду переживать…
— Ну ладно. Только не забудь взять с собой мобильник.
— Обязательно. До встречи, милый.
— Я люблю тебя.
— И я тебя.
Нажав на «отбой», я еще немного постояла, обдумывая, как мои слова воспринял тот, кто их подслушал. Раньше я вообще не разговаривала со Стюартом из своей квартиры — почему-то мне казалось, что Ли уже давно оборудовал ее своими «жучками».
Я вскочила в первый автобус, идущий на юг. Несмотря на отсутствие машин, автобус тащился медленно, и к дому Сильвии я подошла в полной темноте. Прошел почти час с момента звонка Стюарта.
На этот раз входная дверь была заперта. Я нажала кнопку звонка квартиры номер два, послушала, как далеко в глубине дома затренькал звонок. Никакого ответа. Подождав немного, я снова позвонила. Посмотрела на часы — десять минут десятого. Где ее носит? Обычно в воскресенье вечером люди сидят дома, готовятся к началу рабочей недели. Я позвонила еще раз, и интерком вдруг захрипел — но это была не Сильвия:
— Эй, там, кончай трезвонить. Ты чё, не понял, ее нет дома!
— Извините, — вежливо сказала я. — У нас с ней назначена встреча. Может быть, впустите меня внутрь?
Молчание, интерком отключился.
Ну и ладно, справимся сами. Я пошла вдоль улицы к углу крайнего дома, свернула и оказалась в узком переулке, огибающем вереницу стоящих впритык домов со стороны задних фасадов. Наверняка здесь полно всяких ужасов типа собачьих какашек и гниющего мусора из перевернутых бачков, может быть, даже крыс, но, по крайней мере, отсюда можно добраться до мощеного дворика, на котором мы с Сильвией пили чай почти месяц назад.
Стараясь не думать о том, во что я могу вляпаться, я честно отсчитала двести десять шагов — ровно столько я прошла от негостеприимного подъезда Сильвии до угла дома — и уперлась в калитку. Калитка заросла сорняками, от нее в обе стороны расходилась стена из старых, крошащихся от времени камней. Я ощупала верх стены — она доходила мне до плеч. Вцепившись пальцами в выступающие из стены камни, я подтянулась, извиваясь, как червяк, и полезла вверх.
Я сильно оцарапала коленку, но на стену все-таки залезла. А дальше что? Кое-как села, найдя равновесие, потом глянула на дом. Наверху — на втором и третьем этаже — горел свет, окна были широко распахнуты. Надо бы постараться не шуметь.
И все-таки где же Сильвия? Уехала на выходные к друзьям? Или рванула в Ланкастер повидать родителей? Сбежала от него, смогла сбежать?
Или тут, у себя дома, лежит, связанная, при выключенном свете?
Ладно, раз уж я ввязалась во все это, глупо просто уйти, так ничего и не проверив. Я перекинула вторую ногу и сползла вниз, ободрав икры о кирпичную кладку, обругав себя за то, что не додумалась надеть джинсы, а отправилась на вылазку в летнем сарафане, с широкой юбкой.
Наверху играла музыка, слышались голоса и смех, — похоже, там принимали гостей.
Пробежав рысцой через ярко освещенный, благодаря свету на верхних этажах, сад и моля Господа, чтобы никто вдруг случайно меня не увидел, я пробралась к низенькому парапету над двориком Сильвии, прячущимся в полумраке. Перелезла.
Подождав, пока глаза не привыкнут к темноте, я вгляделась в темный прямоугольник окна. Вроде все выглядит так же, как и раньше, — диван, заваленный яркими накидками и подушками, тахта, книги и журналы на полу, на стенах абстрактные картинки… Я различила даже темный коридор, открытую дверь ванной, а с другой стороны — спальню, тоже с распахнутой дверью. По крайней мере, Сильвию не держат взаперти в собственной квартире.
Я отступила назад и провалилась пяткой в решетку над окнами нижней квартиры. Глянула в темную яму под железными прутьями, на квадраты светящихся окон наверху, в черную мглу вокруг, и мне стало страшно. Я зябко поежилась.
Ну и что теперь? Чувствуя себя полной дурой, я вылезла обратно в сад и побежала назад, к стене, молясь, чтобы никто сверху не заметил меня, ожидая, что сейчас раздастся окрик «Стой!».
Слава богу, вот и кирпичная стена. С этой стороны она казалась гораздо более высокой и гладкой, фиг на нее залезешь. А на калитке, ведущей в переулок, висел огромный замок. Беспомощно оглядевшись, я увидела старый мусорный бак — он валялся побоку, не совсем пустой, судя по отвратительному запаху. К счастью, бак оказался не слишком тяжелым. Я потащила его к стене, стараясь как можно меньше шуметь, но все равно гремел он ужасно громко, практически заглушая Второй концерт Шостаковича, лившийся из окон наверху. Я прислонила бак к стене и замерла, прислушиваясь. Вроде никто ничего не услышал.
