Тарантелла, или Танцы с пауками - Дубчак Анна Васильевна (книги онлайн полностью TXT) 📗
Она вышла из комнаты и вернулась к Валентину под одеяло.
Сон, покружив недолго над ее переполненной сумбурными мыслями и картинками головой, наконец опустился теплым, липким, как сахарная вата, облаком, и она уснула.
За завтраком она рассказала Люсе о босоногой девушке, объяснив, в какой дом та забежала. Валентин поел раньше и пошел осматривать зимний сад.
– Это Люба… Люба Прудникова. Но то, что ты о ней сейчас рассказала, никак на нее не похоже… Правда, у нас ее считают пропащей, гулящей, и все такое прочее, но я понимаю ее… Она любит Ванеева, причем очень давно… И все, конечно же, об этом знают… Она, когда еще училась в школе, все ходила у него под окнами, била даже окна, чтобы только он обратил на нее свое внимание, но тот привез из города Ларису, студентку хореографического училища, и женился на ней… Так Люба пыталась отравиться димедролом. Ее насилу спасли… Спасибо Ошерову, если бы не он, Любки и в живых, наверно, не было…
– А кто у нас Ошеров?
– Врач… Он на все руки. Самый приличный человек из всех, кого я здесь знаю, после Зоси, конечно…
– Понятно… И что же Люба?
– Стала встречаться с Андреем Аржанухиным, у них даже вроде бы все к свадьбе шло, но он застал ее с инженером с фермы, а потом еще с одним… Ну и пошло-поехало… Понимаешь, она очень красивая, Люба… Наши женщины ее убили бы, дай им волю.
– Она пьет?
– Да в том-то и дело, что нет… И представь, не курит. Находит удовольствие в другом… Я так думаю, что в объятиях других мужчин она представляет себя с Ванеевым. Я больше чем уверена. Не знаю, как тебе объяснить, но телом она, может, и шлюха, а вот душой – нет. Ты успела рассмотреть ее лицо?
– К сожалению, нет. Видела только, что она бежала с широко раскрытыми глазами… Как-то быстро все произошло… Хорошо, что я дом заприметила. А вот скажи, теперь-то Ванеев остался один. Он что, совсем равнодушен к Любе?
– Даже не знаю… Не могу себе представить мужчину, который был бы к ней равнодушен. Я-то еще не была здесь, когда происходили все эти страсти-мордасти, я имею в виду разбитые окна да попытки самоубийства… Кто его знает, может, между ними и было что-то… А что касается того, что Ванеев остался один… Так-то это так, но у Любы уже такая слава, что на ней не то что Ванеев, ни один уважающий себя мужчина не женится.
– И все-таки откуда она могла возвращаться в три часа ночи?
– Даже и не знаю… Она одна живет, и никто не мешает ей блудить… Обычно она принимает мужчин у себя дома. Но ты же говоришь, что она была почти раздета, да к тому же еще и босиком! Люба не такая девушка, чтобы принимать наркотики или что-нибудь в этом духе… Хотя многие мужчины здесь курят травку и нюхают какую-то гадость…
– Она работает?
– Кто, Люба-то? Да, на ферме дояркой. Бабы ей проходу не дают, куда бы она ни устроилась (а она проработала несколько дней в библиотеке, один, что ли, день секретаршей в заготконторе), так сразу же ее оттуда и выживают… Совсем извели ее…
– Но их можно понять. Ведь Люба, по твоим словам, ходячий публичный дом. Просто у тебя нет мужа, поэтому ты не можешь прочувствовать всей боли женщины, муж которой, пренебрегая ею, ложится в постель к шлюхе…
– Ты так говоришь, словно пережила это… – осторожно сказала Люся, и Наталия поняла ее хитрый ход: Люся всеми правдами и неправдами хотела бы узнать как можно больше о ней, о ее отношениях с мужчинами.
– Каждой женщине приходится сталкиваться с этим… Тут уж ничего не поделаешь, природа у мужчин такая… Это нам, женщинам, изменять нельзя, по штату не положено, а им положено…
– Грустно все это… Ну что, какая сегодня программа? Кто-то что-то говорил про развлечения…
– Но ведь нам, кажется, надо заняться твоими сборами.
– Надо… Но мне, если честно, стыдно приводить вас к себе…
– Тебе нечего стесняться того, что у тебя в квартире нет персидских ковров и рояля «Стенвейн»… Пусть будет стыдно нашему государству, которое сделало из своих подданных нищих… Словом, решай сама. Но втроем мы бы быстро сложили твои книги, упаковали чемоданы… А вообще-то это все можно отложить на предпоследний день. Перед отъездом. А так как мы еще пока уезжать не собираемся, так что давай веселиться…
У тебя каникулы, у меня так вообще не жизнь, а сплошной праздник, а Жестянщик – просто свободный человек, который хочет – ремонтирует машины, а не хочет – не ремонтирует… У него золотые руки, а потому он успел заработать вполне достаточно, чтобы прокормить нас с тобой здесь… Не переживай. Скажи мне лучше, есть ли у Зоси сарай, где спят голуби…
– Голуби? Это еще зачем?
– Ночью штук двадцать сонных голубей засунем в мешок и пойдем в лес варить суп… Я, когда была еще девчонкой, с братом ходила… Правда, это несколько жестоко, но… Охота есть охота.
– Наташа, как ты изменилась.
Вернулся Валентин.
– Там на улице суматоха поднялась, бабы орут чего-то… Веселая у вас деревня, ничего не скажешь… То похороны, то какие-то скандалы… Вся деревня собралась в конце улицы, милиция приехала…
– В конце улицы? – побледнев, спросила Люся. – Неужели… Люба?..
Они оделись и тоже выбежали на улицу. Возле Любиного дома собралась целая толпа женщин.
– Что случилось? – Люся попыталась пробраться к дому, но ее не пустили. У самой калитки стоял милиционер.
Из обрывочных фраз стало известно, что Любу убили. Зарезали ножом. Ее нашли в доме на полу спальни с ножом в груди.
– Знаешь, что-то не нравится уже этот свежий деревенский воздух, – сказала Наталия, когда Люся вернулась к ней (а она стояла довольно далеко от калитки и чувствовала себя совершенно чужой среди местных оживленно переговаривающихся женщин), как раз в тот момент, когда из дома выносили прикрытую белой простыней (уже успевшей напитаться кровью) Любу. – Не жизнь, а фильм ужасов. Не слишком ли много трупов для одной маленькой деревни?
Но Люся не отвечала. Она стояла, опустив голову, и тихо плакала.
Валентин, узнав новость, предложил уехать в город. И как можно скорее.
– Здесь плохая энергетика, – сказал он серьезно и принялся разжигать камин. – Но я готов принять любые ваши условия…
– Валя, я хочу заняться этим делом. Во-первых, я видела вчера эту девушку, а во-вторых, я, наверно, уже не могу жить спокойно… Наверно, чтобы отдохнуть, нам надо было уехать как можно дальше от России…
Люся слушала ее с выражением полного непонимания на лице.
– Я просто не хотела рассказывать тебе о себе, чтобы не забивать твою голову разной чепухой, но теперь поняла, что это просто необходимо, чтобы ты поняла меня… Понимаешь, в вашей Вязовке работы непочатый край. Я, конечно, не могу ничего гарантировать, но попытаться найти убийцу Любы, которая по твоим рассказам вдруг стала мне необычайно симпатичной, попробую… Валя, ты, как хочешь, но мне придется связаться с Логиновым и попросить его, чтобы те ребята, которые приедут сюда для расследования, отнеслись ко мне с пониманием. Такая форма работы для меня непривычна, но… знаете, эти стертые пятки, засосы… все это крайне любопытно. Я, если признаться, только об этом и думаю. Вы согласны помогать мне?
– А если сюда приедет Логинов? – спросил Валентин, который уже давно ничему, что касалось Наталии, не удивлялся.
– Я скажу, что ты с Люсей…
– А он поверит?
– Да он не приедет, это я на всякий случай сказала… Так как? Вы не против? Потому что одной мне все равно не справиться…
– Я, правда, еще не знаю, как ты собираешься действовать, – сказала Люся, – но можешь рассчитывать на меня в любом случае.
– Понимаешь, ты местная, всех и все знаешь… А Валентин – мужчина, без него мне тоже не обойтись… Возможно, что придется взламывать замки, бить те же самые стекла… Словом, будем действовать нетрадиционными методами. А еще не мешало бы поближе познакомиться с участковым…
Телефон, на который прежде никто не обращал внимания, оказался единственным средством связи с городом, поскольку уже к вечеру этого же дня деревню завалило снегом. Это просто чудо, что телефонный кабель от снегопада не пострадал. Правда, связи с городом пришлось ждать сорок минут. Когда на другом конце провода раздался довольно близкий и четкий голос Логинова, Наталия на мгновение растерялась.
