Проект «Платон» - Соломатина Татьяна (лучшие книги .TXT) 📗
– Антон!
У Ивана из ноздрей шёл дым. Или нет! Иллюзия! Это всего лишь пар от горячего кофе. Он тоже сделал глоток, чтобы смочить пересохшее горло.
– На самом режимном сверхсекретном объекте есть исключительно бытийные службы. – Антон говорил спокойно, будто речь шла о сущей безделице. – Еда, мусор. Биологические отходы, в которые превращается еда. В твоём высокоинтеллектуальном учреждении приключился затор. Не полёта мысли и фантазии, но…
– Продуктов корпускулярной жизнедеятельности! – Иван предпочёл упредить товарища, с младых ногтей не стеснявшегося в выражениях. И к зрелости не утратившего привычку называть вещи своими именами.
– Если тебе именно так хочется обозначить…
– Ты хочешь сказать, – поспешно вклинился Иван, подбавив ехидства, – что если у них, вот здесь, проблемы с канализацией, они запросто звонят в городскую службу и вызывают сантехника?! Но даже если так, когда ты успел стать служителем коммунального культа?!
В этот момент открылась дверь, которую Иван ещё не успел приметить, и в лабораторию вошёл Виддер. Он мельком глянул на Антона, не вызвавшего у него ни малейшего удивления – тот салютовал ему чашкой кофе:
– Ваш добрый сотрудник угостил простого сантехника чашкой кофе.
Виддер оставил шутовскую реплику Антона без внимания.
– Доброе утро, Илья Николаевич!
– В мой кабинет! – сухо бросил Виддер и вышел.
Под насмешливым взглядом Антона Иван поспешил за своим учителем.
Коридор тоже мало отличался от обыкновенных коридоров научных учреждений. Дверь в кабинет Виддера была напротив входа в лабораторию. И кабинет Виддера был точной копией его кабинета тех времён, когда Виддер заведовал кафедрой физиологии. И даже надпись, выведенная каллиграфическим почерком Создателя, чёрной тушью по белой бумаге, обрамлённая в простую угольно-чёрную рамку висела на стене:
Кто сам понимает своё безумие, тот разумнее большинства людей.
Первоначальных «ремесленных» специальностей у Виддера было три: неврология, психиатрия и нейрохирургия. Его страсть к объединению знания о мозге, нервной системе и бихевиористике в одну специальность привели его в «чистую» науку. Так что нейрофизиология была его коньком. Он отлично знал биохимию, биофизику, молекулярную биологию и генетику, и многие прочие «смежные» области, ибо полагал Большую Науку единой и неделимой Системой. Быстро достигнув всего возможного в рамках ныне разрешённой официальной науки, став академиком, в том числе ряда крупнейших серьёзнейших зарубежных академий, Илья Николаевич Виддер пропал со всех учебных, научных и лечебных горизонтов на несколько лет. Как минимум – с горизонтов открытых. Иван никогда бы не ушёл от Виддера, его бы невозможно было прельстить самым заманчивым предложением – даже таким, как в таком молодом возрасте заведование весьма солидной кафедрой в вузе с историей, – если бы Виддер не пропал. Из науки. Хотя и поддерживал связь с Иваном, ничего не рассказывая ему о своей текущей работе. Теперь становится понятным, почему. И вот неделю назад он сделал Ивану предложение. От которого тот не просто не мог, но и не вздумал бы отказаться. Если бы Виддер пригласил его в ад – Иван в спешке даже бы не уточнил, является ли смерть необходимым условием путешествия.
Виддер сел за стол, не пригласив Ивана присесть. Сказал деловито, без приветствий:
– Поздравляю с официальным вступлением в Проект «Платон».
– Спасибо, Илья Николаевич! – горячо поблагодарил Иван, всё ещё не зная, за что. Но поскольку ещё со вчера у него была припасена версия, её он и озвучил с щенячьим энтузиазмом. В присутствии Виддера Иван немедленно забывал, что он уже и сам не Ваня, а Иван Алексеевич, доктор наук и всё такое. И немедленно превращался в восторженного мальчишку, едва наученного азам яхтенного ремесла, и ещё толком не разобравшегося ветер ли управляет парусом или же парус ветром. Его манил сам процесс.
– Мы будем заниматься любовью?! – Выпалил он со всей страстью любопытства, всегда охватывавшей его рядом с начинаниями и идеями Виддера.
Илья Николаевич едва заметно искривил губы. Что означало крайнюю степень ироничной насмешливости. Хотя Виддер не был знаком с Антоном, но в этой ироничной насмешливости они были чертовски схожи. Равно и в честности называть вещи своими именами.
– Я предполагал все эти годы, что ты испытываешь ко мне суррогат сыновних чувств. Это нормально. Ты не знал своего отца. Но я не мог предвидеть, что дело примет подобный оборот, что твои чувства настолько усугубятся. Прости, если сам не желая того, дал тебе ложную надежду.
Тирада была произнесена настолько серьёзно, что надо было знать человека много лет, чтобы понять, что он откровенно насмешничает.
– Да ну вас, Илья Николаевич! – фыркнул Иван. – Я имел в виду содержание Проекта. Мы будет изучать нейрофизиологию любви?
– Фуух! – Виддер сделал вид, что испытал огромное облегчение. – Потому что я не хотел бы оскорбить тебя отказом, в случае столь неожиданного поворота. Но и ответить согласием, в силу ряда причин, никак не могу. Это было бы чревато фатальными последствиями для нас обоих. И окончательно бесповоротно фатальными – для одного из нас.
Иван только рукой махнул на очередную насмешливость Виддера.
– Илья Николаевич! Я же серьёзно!
– Да и я не шучу. У меня нет чувства юмора.
– Ну да, ну да. Так чем всё-таки занимается «Платон»?! Я безоглядно согласился руководить лабораторией. Потому что там, где вы – там передовой план науки, там…
– Иван, у науки нет передовых, штабов, резервов и тыла. Точнее – всё это наука. И этим мы и будем заниматься.
– Чем?!
– Всем!
Виддер выдержал театральную паузу, наслаждаясь заминкой ученика. Чтобы немного успокоиться, Иван посмотрел в окно. За окном был лес. И верхушки деревьев качало порывами ветра.
– Как здесь за окном может быть лес?! Как здесь за окном может быть ветер?!
– Мир полон иллюзий, не правда ли?
– Неправда! – Горячо возразил Иван. – Вы сами учили меня, что в мире нет иллюзий. Только наш мозг может сотворять иллюзию.
– Вот именно, – кивнул Виддер. – Так что лес и ветер за этим окном – иллюзия, созданная нашим мозгом. Как в прямом, так и в переносном смысле. Как, возможно, – понизил он голос до киношного зловещего шёпота, – лес и ветер за любым из окон!
– Да-да! Сперва наш мозг создаёт иллюзорную гипотезу, затем технологию иллюзии, а затем наслаждается иллюзорной реальностью.
– И мы уже не может отличить одно окно от другого. Что уж говорить о всего лишь первой производной в виде образа за окном. А теперь подойди и открой его.
Иван посмотрел на учителя с сомнением.
– Иди, иди! Не бойся!
Окно в кабинете Виддера легко открылось, и в лицо Ивану подул свежий ветер, его обдало запахом разогретой на солнце хвои и прелой листвы.
– Не может быть! А почему в лаборатории окна не открываются?!
– Потому что бюджет персональных нужд главы Института больше бюджета персональных нужд всего лишь руководителя одной из лабораторий Проекта.
Виддер встал, подошёл к окну и закрыл его.
