Убийство в Эй-Би-Эй - Азимов Айзек (книги полностью .TXT) 📗

Но она заговорила вкрадчивым голоском.

– Мистер Джаст, я так рада, что разыскала вас. Я – Сара Восковек. Мы вчера с вами виделись.

– Я помню эту встречу. Я помню ваше имя, – сухо ответил я. Только четыре из сказанных мною восьми слов были правдой. – Не знал, что вам известна моя фамилия.

– Действительно, вчера вечером я не знала, кто вы. Но, конечно, я знаю вас. Читала ваши книги. Мне особенно понравилась "Остерегайтесь вечерней звезды".

Даже при самых неблагоприятных условиях писатель не может не смягчиться под теплыми лучами похвалы. Я встал и вместе с ней отошел от столика.

– Теперь, когда вы знаете, кто я, не хотите ли вы изменить кое-что из сказанного вами вчера?

– Более чем изменить, мистер Джаст. Я хочу взять все слова обратно и принести извинения. С моей стороны было непростительно так ополчиться на вас.

– Потому что я – Дэрайес Джаст, автор книги "Остерегайся вечерней звезды"?

– Нет, мистер Джаст. Вы были правы, когда сказали, что я не должна ставить условия до того, как написана книга. Я была назойлива и вела себя неправильно. Я уже извинилась перед доктором Азимовым незадолго до того, как он начал раздавать автографы, и он заверил меня, что вовсе не собирается упоминать название отеля. После этого я спросила ваше имя, чтобы извиниться и перед вами, и когда он сказал, что вы Дэрайес Джаст…

К тому времени я окончательно растаял и решил, что она совсем неплохая девчушка.

– Забудьте об этом. – сказал я, – мне тоже хотелось бы взять кое-какие слова обратно.

– Я не держу обиды, – ответила она серьезно. – Но это не единственная причина, почему я разыскивала вас, мистер Джаст.

– Если мы хотим быть друзьями, – улыбнулся я, – зовите меня Дэрайес, а я буду звать вас Сарой. Я не в состоянии выговорить вашу фамилию. О чем вы еще хотели поговорить?

– О Джайлсе Диворе. Он ваш друг?

– В некотором роде, – сказал я сухо и добавил: – Почему вы спрашиваете?

– Во время надписывания автографов сегодня утром произошел странный инцидент. Я решила зайти туда, чтобы увидеть доктора Азимова и извиниться перед ним. Когда я вошла, то немного помедлила – из любопытства, и вдруг поднялась суматоха. Мистер Дивор очень расстроился. Меня это обеспокоило, потому что для нашего отеля важно, чтобы не появились какие-нибудь неприятные заголовки в печати…

– Понятно…

– Впрочем, вскоре он успокоился – ему что-то принесли, и он стал снова надписывать автографы. Позднее, однако, я слышала, как он бормотал: "Этот Дэрайес! Этот Дэрайес Джаст!" И он произносил эти слова прямо-таки с ненавистью. Я решила разыскать вас, надеялась, что вы на ленче, иначе бы я вас не нашла, а мне надо было принести вам извинения и предупредить вас. Мистер Дивор такой большой мужчина.. и..

– На самом деле, Сара, он мягкий, как подушечка для иголок, конечно, без иголок, – сказал я с презрением. – Выбросьте это из головы. Я могу дать ему пощечину и заставить его поблагодарить меня за одолжение…

Вероятно, слово «одолжение» в этом контексте сделало свое дело. Во всяком случае в 13.15 в понедельник 26 мая 1975 года я внезапно вспомнил о том, что забыл сделать примерно 18 часов назад.

– О, боже! – воскликнул я, задыхаясь, и начал хлопать себя по карманам в мучительном волнении. Утром я сменил белье, носки и рубашку, но остался в тех же брюках и пиджаке, которые были на мне накануне вечером. Ключ от номера лежал в кармане пиджака, я нащупал его. Там же должен быть и номерок из гардероба.

– Извините меня, – сказал я отрывисто, – мне надо кое-что сделать.

Я бросился бежать, шаря рукой в кармане.

4. Хильда. 13.20

Какого дьявола я ударился в панику?

Выполнил я его поручение или нет не имеет значения, разве что для педантичной натуры Джайлса.

Забывать свойственно человеку. Что он может мне сделать?

Судя по тому, что накануне вечером, насколько мне было известно, ничего не произошло, пакет, наверное, уже у него, а не в гардеробе. Он поминал меня в присутствии Сары, потому что какая-то мелкая неприятность во время надписывания автографов напомнила ему о других неприятностях, в том числе и о моей промашке (разве со мной вчера не творилось тоже самое?)

Я побежал через холл в гардероб и свистнул, чтобы привлечь внимание дежурившей там пожилой женщины в бесформенной зеленой хламиде. Возмущенная таким приветствием, она подошла величественно, словно в предыдущем воплощении была королевой. На металлической планочке, приколотой к ее платью, значилось ее имя: Хильда.

Я протянул номерок и спросил:

– Это еще здесь?

Она посмотрела на номерок взглядом эксперта и изрекла:

– Если номерок у вас, значит здесь.

– Выдайте тогда, пожалуйста.

– С вас еще 50 центов.

– Почему?

– Это вчерашний номерок. Вы заплатили вперед 50 центов, но за вчерашний день. А за сегодня полагается еще 50.

Я отдал деньги, и она не спеша принесла маленький пакет.

– Номерок был выдан на эту вещь? – спросил я.

– Это ваш номерок, мистер.

– Скажите, а вчера вечером никто не приходил за пакетом без номерка?

– В какое время? Если это было после четырех часов дня, меня здесь не было.

Я повернулся, чтобы идти.

– Сегодня утром спрашивали, – сказала она.

– Когда? – обернулся я.

– Около 10 часов, кажется. Я сказала, что не могу ничего выдать без номерка, и Перчик уволокла его, твердила, что он куда-то опаздывает.

Я слушал вполуха. Он опомнился слишком поздно, и Генриетта потащила его надписывать автографы, как вчера вечером на запись в телестудию. Мне даже жалко было беднягу.

Я направился к эскалатору. По какой-то причине Джайлс вчера вечером не заметил, что я не занес пакет. По какой-то причине он вспомнил о нем только сегодня утром, но уже слишком поздно. Его потащили подписывать автографы. Неудивительно, что он меня ругал.

Я посмотрел номер комнаты на ключе – 1511 и нажал в лифте на кнопку 15 этажа.

5. Джайлс Дивор. 13.30

Я стоял перед номером с табличкой «1511» и несколько секунд прислушивался. Не услышав ни звука, я постучал. Никакого ответа.

Я постучал снова. Молчание. Может быть, он пошел завтракать. Тогда я могу отпереть дверь, положить пакет и ключ на письменный стол, а потом уверять до посинения, что положил их накануне.

Конечно, он может находиться в любом месте – в отеле или вне его. Я отпер дверь и в изумлении остановился на пороге. На спинке кресла небрежно брошена рубашка, брюки свисают с подлокотника, и ремень волочится по полу. Пара носков валяется на полу возле ботинок, как будто кто-то хотел бросить их на ботинки, но промахнулся. Нижняя рубашка и трусы лежат на другом подлокотнике, и теперь я рассмотрел, что из-под рубашки выглядывает кончик галстука.

Не может быть, чтобы в этой комнате жил Джайлс. Я посмотрел на ключ. Но, право, глупо, ведь я им открывал дверь.

Тощий портфель, лежавший на письменном столе, принадлежал ему. Я узнал бы его, даже если бы не увидел на нем инициалов Д.Д. Рядом с портфелем лежала одна из его шариковых ручек с монограммой.

Я запер дверь на два поворота, прошел на середину комнаты и остановился в нерешительности. Для меня все это было загадкой, нелепицей. В этом номере жил Джайлс, поскольку здесь находились его портфель, ручка и, вероятно, его одежда. И все же в некоторых отношениях это было неправдоподобно.

Видимо, следовало оставить пакет и ключ, забыть о нелепице и уйти. Я положил их на письменный стол, и взгляд мой упал на ручку. Возле нее я увидел тонкий слой талька и с одного края нечто похожее на отпечатки пальца, как будто кто-то хотел стряхнуть порошок. Автоматически, не думая, я дотронулся пальцем до порошка и тут же пожалел об этом. Я поднес палец к носу – хотел проверить, не пахнет ли. Машинально я лизнул его и тотчас замер.

О, господи! Невозможно!

Я сел на одно из кресел – не на то, где валялась одежда, – и уставился на нее, а потом на палец. Справа от меня находился письменный стол, на котором лежали ручка, портфель, ключ и пакет, и я потянулся к ручке, приподнявшись с кресла. Писатель хватается за ручку, чтобы помочь мыслительному процессу, подобно тому как неписатель может почесать голову. Я, однако, старался не прикасаться к порошку.