Выхожу тебя искать - Данилова Анна (читать полные книги онлайн бесплатно .TXT) 📗
Уставший Крымов возвращался домой, но по инерции завернул в агентство. Он бы многое отдал, чтобы там сейчас оказалась Щукина. Но было уже одиннадцать вечера – она наверняка спала в объятиях своего патологоанатома.
И все-таки какое-то внутреннее чувство подсказало Крымову: надо зайти в приемную – а вдруг Юля оставила сообщение на автоответчике?
Включив на террасе свет, он увидел почтовый ящик с белеющим листком бумаги в прорези. Судорожным движением Крымов открыл ящик и вынул оттуда листок, на котором была сделана надпись красными чернилами: «30 июля на старом ипподроме в 17.00».
Он ворвался в приемную и увидел мигающие зеленые огоньки на двух телефонах. Первое сообщение было от Сазонова: «Женя, Надя Щукина в первой городской больнице. Позвони мне в любое время. Это я, Петр Васильевич Сазонов». Второе сообщение было уже от самой Нади: «Женя, за меня не переживай, я уже дома, вернее, у Чайкина. Нервы сдали… Твой друг, Родион…» Лимит магнитофонной ленты был исчерпан, сообщение длительностью в пять секунд – это предел!
Крымов позвонил Чайкину. Трубку взял Леша:
– А, это ты, Крымов? Даю-даю трубку…
И сонный голос Нади:
– Женя, это ты? Все нормально, не переживай за меня… Просто я поехала в Затон и вычислила мужчину, который убил свою жену, Сашу Норкину, и сжег ее на кресте… А все думали, что это останки Инны Шониной… Понимаешь, ведь ее окровавленные вещи нашли на берегу, поэтому вероятнее всего было предположить, что она утонула…
И Надя начала во всех подробностях рассказывать про встречу с Норкиным на почте и о Родионе, который выстрелил ему в ногу и тем самым спас Щукину от верной смерти.
– Ты не представляешь себе, это сумасшедший человек. Он помешался на ревности, и непонятно, как это никому в голову не пришло заподозрить его…
– Инна Шонина не утонула, ее лечили Иноземцев с Ивонтьевым, но недолечили… Я-то думал, что тот, кто собирался ее убить, сжег на кресте, а теперь уже я вообще ничего не понимаю… И вообще, зачем ему, ее мучителю, нанимать врачей и расплачиваться с ними драгоценностями Инны, если он собирался ее в конечном счете убить… Надя, я ровным счетом ничего не понимаю… А сейчас вот… в почтовом ящике нашел записку, написанную такими же чернилами – или гелем, не знаю, – что и письмо Шонина, и записка Инны. В записке говорится: тридцатого июля на старом ипподроме в семнадцать ноль-ноль… Что это значит?
– Что нас заманивают на старый ипподром…
– Если честно, то меня туда уже сегодня приглашали… Одна моя знакомая… Я знаю ее тысячу лет. Она дура, но любит захватывающие зрелища. Садистка.
– Жень, я сплю на ходу… Давай поговорим завтра, хорошо?
– Хорошо… Только я забыл тебя спросить: что с тобой случилось и как ты оказалась в больнице? Тебя что, ранили?
– Нет, глупейший обморок… Ну все? Спокойной ночи.
– Спокойной ночи, Надя…
Шубин сам вызвался дежурить возле палаты, в которой медленно приходила в себя Вера Лаврова.
За все время, что она лежала в больнице, к ней никто не пришел, и Игорь сделал вывод: Вера вела довольно замкнутый образ жизни и практически ни с кем, кроме Лоры, не общалась.
Шубин позвонил Лоре и сказал, что Вера нашлась, что с ней все в порядке. Он не хотел, чтобы шумная и эмоциональная Лора своим появлением «смазала» атмосферу ожидания. Игорь знал, что ему никто не помешает поговорить с Верой. Знал он и то, что, не будь у Сазонова такого множества дел, он и сам бы поприсутствовал при пробуждении и возвращении в мир живых этой странной женщины.
Кроме того, Шубин прекрасно понимал: теперь, после того, что он услышал из уст самой Веры в квартире Инны Шониной, она, Вера, становится подозреваемой номер один. Ведь это именно у нее, женщины, так жестоко обманутой мужчиной и с ужасом узнавшей, что ее «любовник» мог быть причиной смерти ее дочери, могло возникнуть желание лишить его жизни. Хотя никто не знал, как и каким образом Вера узнала о том, что Инна встречалась перед смертью именно с Олениным.
Имелась и еще одна причина, по которой это убийство можно было приписать именно Вере, – ее психическая неуравновешенность.
И кроме того, существовали обстоятельства, которые делали Веру вполне нормальной современной женщиной. Во-первых, это хорошо идущие дела в «Авиценне», во-вторых, ее вполне нормальная реакция на предательство Оленина, а именно – ее поездка с целью развеяться и забыться в объятиях сексуально озабоченного дантиста «Зари». Она не рыдала, не упивалась своей болью, не «мазохировала» своей униженностью, напротив, вела себя там как капризная и избалованная вниманием окружающих особа. Разве так вел бы себя убийца? Разве не естественнее в этом случае вести себя поскромнее и позаботиться о более убедительном алиби, чем сопутствующие ее роману с Засоркиным встречи на каком-то озере и надежда на его показания?
– Она хочет пить, – сказала сестра, жестом подзывая к себе приглянувшегося ей Шубина и показывая ему, что пациентка приходит в себя.
Игорю стало жарко. Он боялся предстоящего разговора с Лавровой и, как ни странно, боялся себе в этом признаться… Ему казалось, что вся больница уже знает о том, что пациентка из третьей палаты приходит в себя и что с минуты на минуту в коридоре раздадутся шаги наемного убийцы, выполняющего заказ настоящего убийцы, которого или о котором может знать Вера Лаврова…
От этих мыслей стало стыдно. Кроме того, Игорь никогда раньше не замечал за собой подобной унизительной мнительности. Неужели это может быть связано с появлением в его жизни Лоры?
Он вошел в палату и зажмурился от яркого света. В коридоре было сумрачно, палата же была залита ярким солнечным светом, который не пожелали даже приглушить розоватыми жалюзи.
Вера лежала в палате одна – это было распоряжение Сазонова. Но подобное решение диктовалось не мнительностью – элементарным профессионализмом. И еще кое-чем, что зовется емким и таким приятным словом «деньги». Ведь Петр Васильевич, разрешив Шубину присматривать за Лавровой, как бы авансировал свое участие в деле и надеялся на скорейшее вознаграждение. Все знали, что он строит дачу и ему требуются деньги для завершения отделки. Все было предельно просто. И пошло.
– Только недолго, – произнесла на вздохе сестра и улыбнулась Шубину очаровательнейшей улыбкой.
Он ответил не менее лучезарной улыбкой. И, словно бросился в холодную воду, вошел в царство пробуждающейся жизни.
Вера лежала с открытыми глазами. Она взглянула на Шубина, встретив его немым вопросом.
– Меня зовут Игорь, я работаю в частном детективном агентстве и занимаюсь поиском убийцы вашей дочери, Инны Шониной… Чтобы вы не утруждали себя излишними вопросами, скажу сразу: мою, то есть нашу, работу оплачивает человек, которого вы хорошо знаете…
– Олег? – Вера разлепила запекшиеся губы и с трудом сглотнула.
Шубин, решив, что она хочет промочить горло, взял с тумбочки стакан с водой и, приподняв голову Веры, помог ей сделать несколько глотков. Она поблагодарила его кивком головы и тут же откинулась на подушку. Глаза Веры закрылись, но вскоре снова раскрылись, и теперь взгляд был более осмысленным – похоже, она приходила в себя.
– А откуда вы знаете про Инну? Что она моя… дочь?
– Совсем недавно, в ту ночь, что вы приходили к Инне, чтобы помыть в ее квартире полы, я со своим коллегой находился там. Мы прятались в кладовке и слышали все, что вы говорили… Это правда, что отец Инны купил ее у вас?
Вместо того чтобы изобразить трагическую гримасу, Вера вдруг выпростала бледную и еще слабую руку из-под тонкого голубого одеяла – и улыбнулась.
– Молодость… Вечно не хватает денег. К тому же я была глупа и не уверена в себе… Боялась, что не смогу прокормить мою девочку. И кроме того, я очень хорошо относилась к жене Шонина, это была красивая и очень несчастная из-за своего бесплодия женщина. Она специально уезжала в деревню, чтобы вернуться оттуда уже с ребенком, которого я рожала там, в том же доме, где жила и она… Лиля и я – мы, как ни странно, дружили.
