Картонная пуля - Духнов Александр (читаем книги онлайн без регистрации .txt) 📗
Я перевернулся на спину. В этом положении я могу продержаться сколько угодно. Если слегка перебирать ногами, рано или поздно выплывешь. Пускай не возле моста, пусть хоть в Заельцовском парке, главное, что не утону. Но сегодня лежать на спине тяжело. Дыханье сбивается, приходится дергаться, чтобы вынырнуть из накрывшей волны. Отдых не заладился.
Я остался один. Это и есть смерть. Об этом я и мечтал — или жить, или умереть. Во мне нет страха перед смертью. Есть только усмешка… Смахивающая на гримасу штангиста под рекордным весом.
Я один среди волн. Гордый буревестник, черной молнии подобный… Чем сейчас занимается Катя? Проснулась, лежит и потягивается, выгибая бархатную спинку. И не задает себе вопроса: чем занимается отставной подполковник Михаил Павлович Кузнецов? Конечно нет. Между тем подполковник посреди реки хватает ртом разорванный на куски ветер. Глупая картина.
Вроде, похолодало. Странно, что вода больше не кажется теплой. Холод подбирается снизу и опускается сверху. Такое чувство, будто на волосах выступил иней. Я в тисках холода. Сколько прошло времени?
…Я позвонил Кате, как только ушла Клепикова. Часов в десять. И звонил каждые полчаса до полуночи. Потом пошел к ней домой, но за ее дверью притаилась тишина. И снова звонил по телефону до четырех часов, пока на улице не засветился новый бледный день. Наверное, она нашла занятие повеселей, чем сидеть дома в одиночестве… А вечером в пятницу я пришел в кафе «Лебедь». На секунду выглянув из уборной, где девушки меняют костюмы между номерами, Катя сказала, что больше не будет со мной встречаться.
Я пытался объясниться, дескать, все не так, как она думает.
Она сказала:
— Мне все равно, ошибаюсь я или нет. Просто не хочу с тобой встречаться… Все, мне надо переодеваться…
…Не попрощавшись, она скрылась за дверью. Здесь же в коридоре неподалеку болтался паренек, не то здешняя секьюрити, не то приятель какой-нибудь из танцовщиц, скорее всего поддатый. Гадко ухмыляясь, он заметил:
— Что, дед, на молоденьких потянуло?
Надо было съездить ему по морде. Но вряд ли я против него продержался бы больше пяти секунд. В таких случаях надо сразу стрелять, но пистолета не оказалось под рукой.
Главное, что, разговаривая со мной, Катя держалась так же непринужденно, как жареный окунь на блюде. И ее спокойствие лучше всяких слов сказало мне, что здесь ловить нечего. Никогда она меня и не любила. И любить не могла. Просто вышло недоразумение…
…Ноги все время задевают какую-то скользкую ерунду. Плавучие водоросли? Кто тут водится посреди реки? Жареные окуни. Из зеленой пучины за мной наблюдает мерзкая тварь, огромная глубоководная мокрица, питающаяся человечиной. Пока что она легонько скользит по моим ногам длинными щупальцами, прикидывая, как получше ухватить.
Скорее всего, это фантомные прикосновения, выдуманные. Или маленькие рыбки играют. Здесь же не Шотландия. У нас таких подводных чудовищ, как там, не водится. Сибирь вообще очень спокойное место. Здесь только комары. Нет, есть еще клещи, зараженные энцефалитом, но они живут в траве, а не в воде. Странно, что вздорные страхи возникают у взрослого человека. Точно, что все мы родом из детства. Живем и умираем детьми.
Да уж лучше бы кто-нибудь в самом деле уволок на дно. Сколько можно барахтаться на одном месте? Волны тащут в разные стороны за руки и ноги…
Берег вынырнул из воды в виде серой полосы. Рядом. Еще взмахов сто. И сразу же я понял, что не в состоянии сделать ни одного… Это набережная между речным вокзалом и старой пристанью «Октябрьской». Еще не хватало утонуть в центре города… Я всегда был уверен, что вода держит человека, что на ней можно лежать, как на матраце. Но оказывается, это при условии, если в человеке осталась хоть капля сил. Вода, словно разумное существо, не трогает пловца, пока чувствует в нем силу. А как только сила исчезает, начинает тянуть вниз, засасывать в зеленое нутро. А на ногах — гири.
Если бы на набережной были люди, кто-нибудь мог броситься на помощь. Не успеют, никто не успеет, даже на моторной лодке. Идет дождь, на берегу никого нет. Но ведь хотя бы должен быть Филимонов со своим биноклем. Куда он смотрит?
— Помогите! — крикнул я.
Но крика не получилось. Волна залепила рот. Вода не только снаружи, но уже пробирается внутрь. Кашляя, я успел сделать еще несколько бессмысленных движений — точно так же хлопает крыльями петух с отрубленной головой.
В этом году, опасаясь весеннего половодья, гидрологи сбросили слишком много воды из Обского водохранилища. Об этом рассказывали в передаче «Панорама». А никакого половодья не случилось. То ли снега на Алтае оказалось меньше, чем ожидали… А потом редкостная жара полтора месяца иссушала реку. Кончилось тем, что уже в середине лета даже навигацию пришлось ограничивать из-за сильного обмеления…
Простившись с незаладившейся жизнью, я пошел на дно, только путь оказался неожиданно коротким — через мгновенье отмель ударила по коленям. До бетонной стены набережной оставалось еще метров пятьдесят, но там уже было по пояс.
19
Я не жадный, а хозяйственный. Мне не жалко двадцати тысяч долларов, когда корячится миллион. Но у советских граждан с квартирным вопросом всегда были особые отношения. К тому же я свою новосибирскую квартиру не покупал, ее полжизни зарабатывали мои родители, царствие им небесное. Бросить родительский дом просто так — это все равно, что разорвать и втоптать в грязь фотографию отца с матерью.
В воскресенье под вечер я созвонился с барахольным Димой Сердцевым и сказал, что срочно хочу продать свою жилплощадь.
— Ты меня в последнее время изумляешь, — хмыкнул Сердцев. — Кстати, решил тогда свой вопрос?
Он имел в виду пистолет.
— Да. Только ты уж особо не распространяйся…
— Перед кем мне распространяться? Это я так спросил. Просто странные у тебя в последнее время идеи. Вроде и весна давно кончилась…
— При чем здесь весна?
— Весной же обострения случаются у… всяких нестабильных личностей… Ладно, не обижайся. В чем проблема-то? Обращайся в агентство, и все дела… Например, в «Ново-Николаевск». Поди, не обманут.
На Сердцева глупо обижаться. Он человек не злобный, просто любит насмешничать. В том числе и к себе иронически относится.
— Никогда раньше не приходилось, — объяснил я. — Сколько там вообще-то времени требуется?
— Смотря сколько запросишь… Ну, месяц, ну, два…
— Ничего себе — месяц! Мне на следующей неделе надо.
— Нереально.
— Я так и думал, что нереально. Поэтому тебе и позвонил. Может, ты купишь — я подешевле отдам.
— Мне-то зачем? Мне пока хватает. А прибавления в семействе не предвидится. Нет, то есть я-то еще мог бы, да жена, наверное, не согласится…
— Перепродашь потом.
— Логично. А что значит — подешевле?
— Ну, моя двухкомнатная стоит тысяч сто тридцать-сто сорок. Тебе отдам за сто — сто десять.
— Сначала нужно говорить: сто десять, а потом, если я не соглашаюсь: сто, — научил Сердцев. — А насчет верхней планки, это весной твоя конура столько стоит, если какой-нибудь… нестабильный заинтересуется… За сто десять продать можно, и то, если не спешить. А я… ну… за восемьдесят возьму. Чтобы тебя выручить.
— Уж ты выручишь… Девяносто.
— Восемьдесят пять.
— Идет.
— Тогда, если завтра плотно займемся, где-нибудь к пятнице-субботе оформим.
— Нет, — испугался я. — Мне ко вторнику надо.
— В карты продулся? Погоди, ты скажи, если у тебя проблемы, может, вместе посоображаем? Старики должны держаться вместе. На тебя никто не наезжает?
— Нет особых проблем. Все в пределах нормы. Просто надо.
— Понял, не дурак. Но до вторника не успеть. В одном БТИ три дня провозятся. А еще в домоуправлении надо справки брать, а еще в налоговой. До вторника даже на самолете не успеешь…
Я заметно приуныл. Не то чтобы так уж переживал из-за восьмидесяти пяти тысяч рублей, а просто можно же было заранее побеспокоиться. Если уж я такой крутой, то мог бы быть предусмотрительней. Между тем, чуя мое огорчение, Сердцев размышлял вслух:
