Последняя воля Нобеля - Марклунд Лиза (читать книги онлайн без сокращений TXT) 📗
Сколько ей оставят места в завтрашнем номере? Какой интерес для читателей в пьяной ссоре ученых после семинара?
Она громко вздохнула. Это никому не интересно, если уж признать жестокую правду.
Если бы ей удалось узнать, что именно сказал в тот вечер Ларс-Генри Свенссон Эрнсту Эрикссону, то из этого можно было бы слепить приличную историю. Но просто сказать, что они поссорились?.. Нет, это не пойдет.
В отсутствие других идей она нашла Ларса-Генри Свенссона в национальном реестре, где был его адрес на Рингвеген, на острове Сёдермальм в Стокгольме. В «Телии» было зарегистрировано два номера Свенссона — один на Рингвегене, а второй — в имении Тавастбодавеген, в Вермдё. Сотовых телефонов в реестре не значилось.
Она набрала оба номера. Никто не ответил, даже автоответчик.
Анника налила себе кружку кофе и принялась расхаживать по редакции, стараясь собраться с мыслями.
За шесть месяцев, что Анника находилась в отпуске, она записала всю информацию, какую ей удалось добыть об убийствах на нобелевском банкете. Вся она хранилась в ее персональном почтовом ящике. Она вернулась к своему временному столу и вошла в [email protected]
Может быть, пора взглянуть на это дело в более широкой перспективе. Отвлечься от несущественных деталей и посмотреть на всю картину целиком. Оценить огромные суммы денег, выделяемые на научные исследования и на фармацевтическую промышленность. Очертить путь от проекта до патента, готового лекарства, а затем и до потребителя.
Она просмотрела все свои записи. Тексты были плохо структурированы, изобиловали фактами, и подробностями, и рассуждениями. Все вместе напоминало окрошку. Она нашла полученные от К. сведения о Кошечке, о том, что делала убийца, и о цельной картине ее деятельности, нарисованной полицией. Были здесь сведения о Нобеле и Немезиде. Нашла она и свои собственные изыскания по поводу финансирования научного сообщества, и материал, который ей удалось скомпоновать после пресс-конференции, на которой было объявлено о вложениях «Меди-Тек» в Каролинский институт. Анника, кроме того, нашла свои записи о посещении кабинета К., где он показал ей фотографии.
«Я очень долго молчала обо всем этом», — подумала она, потянулась к телефону и набрала номер К. — уже в десятый раз за сегодняшний день. Ответа по-прежнему не было.
Черт!
Она с силой положила трубку на рычаг. Нельзя же просто так просиживать здесь штаны, надеясь на милость одного-единственного источника.
В отчаянии она решила сделать то, что сделала прошлым вечером. Она написала ему письмо по почте и стала ждать ответа.
Думаю о том, чтобы прогуляться с Кошечкой на людях, — написала она. — Хочу удостовериться, не нанесу ли я этим кому-нибудь смертельную рану.
Ответ пришел через минуту.
Прости, моя сладкая. Я вышел по делу. Не звони мне. Я позвоню сам.
Она ответила не раздумывая:
Отлично, милый, я дала тебе шанс высказаться, но ты им не воспользовался. Это глупо.
Через десять секунд зазвонил телефон.
— Мы встретимся в кафе на Норр-Меларстранд через десять минут, — сказал К.
— В «Павильоне Мелар»? — уточнила Анника.
— Откуда, черт возьми, я знаю, как оно называется? — ответил К. и положил трубку.
Анника улыбнулась и отодвинула ноутбук.
Погода и в самом деле была чудесной. Дул теплый ветер, пахнувший пылью и асфальтом — неотразимыми городскими летними запахами.
«Здесь я хочу жить, — подумала Анника. — Здесь мое место».
Она заперла машину и положила ключи в сумку. Какая же она тяжелая — вот оно, неудобство! Приходится таскать с собой свое рабочее место.
«Павильон Мелар» был одним из ее любимых кафе в Кунгсхольмене. Маленькая кафешка на открытом воздухе с шаткими столиками на ровно уложенном мелком гравии. В кафе подавали большие сэндвичи и горячий шоколад. По просьбе посетителей им давали одеяла, которые прохладными вечерами пользовались большим спросом. В паре метров от столиков лениво плескались волны озера Меларен, а по ту сторону его виднелись шпили Лонгхольма и церкви Хёгалид.
К. уже сидел за столиком и сквозь темные очки смотрел на Западный мост. Перед инспектором стояла тарелка с овсяным печеньем.
— Ты вообще носишь что-нибудь, кроме гавайских рубашек? — спросила Анника, с громадным облегчением поставив тяжелую сумку на гравий.
— Это не гавайская рубашка. Это рубашка с острова Туки-Пареа в Авруа, в Раротонге. Когда же я иду на свадьбу или на приличные похороны, я надеваю рубашку из расписанного вручную шелка, которую купил у портного Нельсона Манделы в Кейптауне. Разве я тебе этого не говорил?
Глядя на инспектора, Анника выдвинула из-под стола стул и положила на стол блокнот и ручку.
— Ты нашел какую-нибудь связь между Кошечкой и замерзшим в холодной комнате парнем?
— Мы смогли связать Юхана Изакссона с убийством на нобелевском банкете, — сказал К. — Что ты хочешь написать о Кошечке?
Анника проверила ручку, проведя несколько линий в блокноте.
— Что это она — убийца. Что она застрелила латвийского врача и своего сообщника в Юрмале. Что она подозревается в убийстве Юхана Изакссона.
К. тяжело вздохнул.
— Мы не можем доказать, что смерть в холодной комнате была убийством, не говоря уже о том, что в нем повинна Кошечка.
Анника пододвинула к себе блокнот.
— Хорошо, — сказала она. — Немедленно вносим поправки. Ни звука о Юхане Изакссоне, кроме описания того, где и как он умер, и того, что вы связали его с убийством на банкете. Как вам это удалось?
— По его сотовому телефону.
— Так вы его нашли?
— Нет, мы его пока не нашли, но руководитель Изакссона дал нам номер его сотового телефона, а от провайдера мы узнали, что в течение весны он отправил пять сообщений на другой сотовый телефон, который уже фигурировал в расследовании.
— Это тот же номер, на который было отправлено сообщение dancing close to st erik? — спросила Анника.
К. устало улыбнулся:
— Нет, тут ты ошибаешься. Складывая эту мозаику, мы нашли несколько номеров и несколько текстов. Мы предположили, что получателем сообщения о том, что «они танцуют у Святого Эрика», была Кошечка. Потом с этого телефона был отправлен другой текст. Конечно, мы выяснили и тот номер.
— Кому же он принадлежал? — спросила Анника.
— А ты как думаешь?
Анника, напряженно соображая, уставилась на печенье инспектора.
— Ну, естественно, ее сообщнику, — сказала она.
— Правильно. А кому достался телефон, когда сообщник был убит?
— Естественно, убийце, — ответила Анника, усердно царапая ручкой в блокноте. — Итак, Юхан Изакссон отправил пять сообщений на номер сообщника, и эти сообщения были приняты Кошечкой. Вам известно, что он писал?
— Нет. А ты что думаешь?
Анника пожала плечами.
— Наверное, он был в контакте с сообщником, — сказала она. — Может быть, он и вовлек Изакссона в преступление? Может быть, Изакссон спрашивал об убийстве или просто вдруг осознал свою вину?
— Может быть, — сказал К., — и теперь он мертв. Тебе теперь все ясно?
— Думаю, что да, — ответила Анника и почесала ручкой голову.
К. бросил печенье уткам, подплывшим к берегу.
— Но почему, — спросила Анника, — я не могу теперь прогуляться с Кошечкой на людях?
— Нет, пока еще рано, но я же понимаю, что тебя уже невозможно остановить, — усмехнулся К.
Анника перелистала блокнот назад и снова перечитала свои записи.
— Не для протокола, — сказала она. — Могла ли Кошечка убить Юхана Изакссона?
К. вздохнул, глядя на дерущихся за крошки уток.
— Это очень вероятно, — сказал он. — Метод убийства вполне соответствует ее почерку. Эффективно, расчетливо, тщательно спланировано и без лишнего насилия. Очень профессионально.
Анника медленно кивнула:
— Но она не убила Визеля.
— Просто он ей мешал, — сказал К. — Она выстрелила ему в ногу, чтобы открылась мишень, и убила фон Беринг с одного выстрела. В охранников она стреляла только для того, чтобы их нейтрализовать, а не убить. В каждого по одному выстрелу.
