Далекое эхо - Макдермид Вэл (читать книги онлайн без .txt) 📗

Линн покачала головой:

— Не могу поверить, что Лоусон отнесся к этому так легко. Кто же, по его мнению, послал эти венки?

— Он не знает и знать не хочет. Все, что его сейчас заботит, — это что его драгоценное повторное расследование трещит по швам.

— Они сарай вычистить не смогут, не то что убийство раскрыть. Он дал какое-нибудь объяснение тому, как им удалось потерять целый ящик вещественных доказательств?

— Они потеряли не целый ящик. У них остался кардиган. Он, кажется, был найден отдельно. Его перебросили через забор в чей-то сад. Его исследовали после других вещей жертвы, вероятно, поэтому-то он хранился отдельно от остальных улик.

— Он нашелся позднее? — нахмурилась Линн. — Это, случаем, было не тогда, когда они устроили второй обыск в вашем доме? Я смутно припоминаю, что Брилл жаловался, как полиция снова все перевернула спустя несколько недель после убийства.

Алекс напряг память:

— После первого обыска… Да, потом они пришли после Нового года. Они соскребали краску со стен и потолков. Хотели знать, не делали ли мы косметический ремонт. — Он презрительно фыркнул. — Больше делать нам было нечего. И Брилл тогда сказал, что слышал, как они что-то говорили о каком-то кардигане. Он решил, что они ищут что-то из наших носильных вещей. Но конечно, дело было не в том. Они говорили о кардигане Рози, — торжествующе закончил он.

— Это значит, что на ее кардигане была краска, — задумчиво произнесла Линн. — Поэтому они и брали соскобы.

— Верно. Однако совершенно очевидно, что образцы из нашего дома с теми пятнами не совпали. А то мы оказались бы совсем в дерьме.

— Интересно, станут они делать новый анализ? Лоусон что-нибудь об этом говорил?

— Не совсем об этом. Он сказал, что у них нет никаких вещей Рози, пригодных для проведения современного криминалистического анализа.

— Это чушь. В наши дни они могут столько узнать о краске. Я получаю теперь из лаборатории больше информации о ней, чем было даже три-четыре года назад. Они должны снова отдать ее на анализ. Тебе нужно вернуться к Лоусону и настоять, чтобы они это сделали.

— От анализа нет никакого толку, если не с чем сравнивать. И Лоусон не бросится этим заниматься только потому, что я ему это скажу.

— Мне казалось, ты говорил, что он хочет раскрыть это дело?

— Линн, будь на это хоть какой-то шанс, они бы это сделали.

Линн вспыхнула от гнева:

— Господи, Алекс, ты сам себя послушай. Ты что, так и будешь сидеть и ждать, пока что-то не взорвется у нас дома? Мой брат мертв. Кто-то нагло вошел в его дом и убил его. Единственный человек, который мог бы помочь тебе, считает тебя психом. Я не хочу, чтобы ты умер, Алекс. Не хочу, чтобы наша дочь росла, не имея о тебе никаких воспоминаний.

— Думаешь, я этого хочу? — Алекс нежно прижал дочурку к груди.

— Тогда хватит вести себя как тряпка. Если вы с Вердом правы, тот тип, что убил Зигги и Брилла, придет за тобой. Единственное, что может вывести тебя из-под удара, — это если убийца Рози Дафф будет наконец разоблачен. Если этого не станет делать Лоусон, может, тебе стоит попытаться самому. Самый лучший стимул в мире сейчас спит у тебя на руках.

Этого он отрицать не мог. С момента рождения Дэвины его обуревали совершенно новые чувства, изумляя своей силой и глубиной.

— Я производитель открыток, Линн, а не сыщик, — вяло возразил он.

Линн яростно сверкнула глазами:

— Вспомни, как часто ошибки правосудия исправляли его жертвы — если были достаточно упорны?

— Я понятия не имею, с чего начинать.

— Помнишь, пару лет назад шел по телику сериал насчет новых криминалистических методов?

Алекс застонал. Увлечение жены кино и телевидением ему так и не передалось. Обычно в ответ на очередные двухчасовые приключения инспектора Фроста, Морса или Вексфорда он брал альбом и начинал разрабатывать идеи новых поздравительных открыток.

— Смутно, — ответил он.

— Я припоминаю, как один из криминалистов говорил, как часто они не включают в отчеты некоторые вещи. Следы, которые нельзя толком проанализировать, и тому подобное. Если их нельзя использовать в следствии, эксперты просто не дают себе труда их регистрировать. В принципе, защита может использовать такие факты, чтобы обескуражить присяжных.

— Не понимаю, что это нам дает. Если даже мы добудем первоначальные отчеты, мы же не будем знать, что они включили или не включили в окончательные. Ведь так?

— Не будем. Но возможно, если мы отыщем того специалиста, который проводил первоначальное исследование, он сможет вспомнить что-то, показавшееся тогда неважным, и что теперь может оказаться существенным. Может быть, он даже сохранил тогдашние свои заметки. — Гнев ее сменился энтузиазмом. — Как ты думаешь?

— По-моему, всплеск адреналина туманит мозги, — покачал головой Алекс. — Ты воображаешь, что, если я позвоню Лоусону и спрошу у него, кто проводил тогда криминалистическую экспертизу, он мне возьмет и все расскажет?

— Конечно нет. — Она презрительно скривила рот. — Но журналисту — непременно. Ведь расскажет?

— Единственные журналисты, кого я знаю, сочиняют сенсационные истории из жизни для воскресных приложений, — возразил Алекс.

— Ну так позвони им и попроси найти кого-нибудь из коллег, кто сможет помочь. — Линн произнесла это тоном, не терпящим возражений. А когда она так говорила, спорить с ней — он это знал — было абсолютно бесполезно. Однако, когда он уже смирился с мыслью, что нужно будет задействовать свои контакты, у него мелькнула некая идея. Возможно, подумал он, удастся убить одним выстрелом двух зайцев. Конечно, это может обернуться болезненным рикошетом. Но попробовать надо.

Автостоянки при больницах были отличным наблюдательным пунктом. Макфэдьен давно это сообразил. Приезды, отъезды, люди сидят в машинах и ждут кого-нибудь. Хорошее освещение, так что легко разглядеть того, за кем охотишься, как он приезжает и уезжает. Никто не обратит на тебя внимания, можешь высматривать добычу часами, и никому не покажется это странным. Не то что средняя улица богатого предместья, где всех интересует, что ты тут делаешь.

Он гадал, когда же Джилби заберет свою дочку домой. Он попытался позвонить в больницу и выяснить это, но ему отказались сообщать что-либо, кроме того, что девочка чувствует себя хорошо. В наши дни все, кто имеет касательство к детям, ведут себя крайне осторожно из соображений безопасности.

Досада и неприязнь к дочери Джилби захлестывали Макфэдьена. Никто не отвернется от этого ребенка. Никто не отдаст его в чужие руки, бросив на произвол судьбы, оставив чужим людям. Чужим людям, которые воспитают ребенка в постоянной тревоге, что любой его проступок может навлечь на него грозу. Его приемные родители никогда не ругали его, а тем более не били. Но делали так, что он все время ощущал свою неполноценность, постоянно чувствовал себя виноватым. И ничтоже сумняшеся объясняли его странности дурной наследственностью Но ему не хватало не только простой нежности и любви. Семейные истории, которые ему рассказывали в детстве, были историями чужих людей, не его. А он был чужой для своей собственной истории…

Он никогда, глядя в зеркало, не ловил сходства с материнскими чертами. Он никогда не сталкивался со странными совпадениями, когда поведение ребенка в какой-то ситуации повторяет поведение родителей. Жизнь несла его, как щепку, ничем ни с кем не связанную. А единственные родичи знать его не хотели.

А теперь вот появился на свет этот ребенок Джилби, у которого будет все, в чем было отказано ему, хотя отец ее — один из тех, кто виноват в том, что он все утратил. Это терзало Макфэдьена, сжигая дотла его иссохшую душу. Это несправедливо. Не заслужило это дитя любящего, уютного и надежного дома, который его ждет. Пора разрабатывать новый план.

Верд поцеловал каждого из своих детей перед тем, как они уселись в семейный фургон. Он не знал, когда их снова увидит, и, прощаясь с ними в таких обстоятельствах, ощущал, что сердце его рвется на части. Но он также знал, что эта боль ничтожна в сравнении с той, которую он ощутил бы, если бы ничего не предпринял, — если его бездействие навлечет на них беду. Несколько часов езды, и они окажутся в безопасности, в горах за частоколом альтернативного поселения общины евангелистов, глава которой был когда-то дьяконом у него в церкви. Туда и федеральное правительство вряд ли доберется, не то что мстительный убийца-одиночка.