Судить буду я - Мир-Хайдаров Рауль Мирсаидович (читать книги онлайн бесплатно полные версии TXT) 📗
– Нет ли у вас чего-нибудь выпить?
Сенатор приоткрыл «бардачок» машины Миршаба и нашарил в нем фляжку, они имели одинаковую привычку возить с собой спиртное, особенно с тех пор, как оно стало дефицитным.
– Если Талиб не вернулся, дело осложняется, но ты должен будешь обязательно найти людей, с кем он крутится, тех, кто стоит над ним или под ним, желательно первых. Мы им передадим информацию, а они пусть срочно свяжутся с Германией, – сказал Сенатор, передавая хромированную фляжку с коньяком.
Въехали в Рабочий городок уже в темноте, улицы, как и повсюду в нынешнее время, не освещались, лишь на Радиальной, возле дома Талиба, с высоких фонарных столбов ярко горели огни. У высоких кованных железом ворот было в беспорядке припарковано с десяток новеньких автомобилей модных расцветок: «мокрый асфальт», «брызги шампанского», «сирень», «металлик», в основном последняя модификация «девятки», но среди престижных «Жигулей» затесались и два «Мерседеса» строгих, не бросающихся в глаза цветов. У некоторых машин стекла оказались приспущены, хотя ни в кабинах, ни возле лимузинов никого не было, но это особый воровской шик – мол, у меня никто не посмеет угнать тачку. Впрочем, у дома Талиба такого действительно не могло случиться.
Когда машина остановилась, Сенатор попытался выйти вместе с Газанфаром, но тот усадил его на место, сказав не без издевки:
– Не в ЦК приехали, тут ждать придется. Хорошо, если согласится принять сразу после дороги.
Он направился к калитке в высоком заборе, которую тотчас приоткрыли со двора, словно ждали, и за Рустамовым раздался лязг задвигаемого засова. «Как в тюрьме», – почему-то успел подумать Сенатор. Прождали больше часа, к дому никто не подъезжал и никто не выходил. В сердцах они допили вдвоем оставшийся во фляжке коньяк. Сенатор уже порывался уехать, но Миршаб вполне логично урезонил:
– Ты думаешь, после такого сообщения тебе дадут спокойно уснуть?
– Обнаглела шпана, обнаглела, – запалился вдруг злобой Сенатор, – что он себе позволяет, вор несчастный!
Миршаб, сидевший за рулем машины, бесстрастно покачивал головой в такт ритму, раздававшемуся из магнитофона, он обожал горячие танцевальные мелодии.
Через некоторое время, когда начал терять терпение и невозмутимый Миршаб, дверь скрипнула, из нее бочком вывалился Газанфар, вид у него был довольно-таки безрадостный, и чуть ли не бегом бросился к машине.
– Почему так долго? – первое, что спросил Сенатор.
– Я же сказал, что это не ЦК, и я не вор в законе, чтобы меня принимали с почестями. У богатых свои причуды – кажется, есть такая поэтическая строка, вот и у воров свои традиции, свой ритуал, особенно для ментов, – остудил он Сенатора и устало откинулся на спинку «Волги».
– Что он сказал, как среагировал? – вмешался Миршаб.
– А никак. Я не знаю ваших дел и знать не хочу. Я только передал, кто вы, и что у вас есть к нему срочное, неотложное дело. Я не хочу встревать в ваши личные дела. Представляете, что будет, если Шубарин узнает, что вы его заложили? Или вы вдруг ошибаетесь? Нет, увольте, без меня. Я за этот час, наверное, килограммов десять потерял.
– Кто у него в гостях?
– Зайдете, узнаете, меня в зал не приглашали, – опять дерзко ответил Рустамов. Понимая, что у парня от страха может случиться срыв, вмешался Миршаб:
– Оставь Штирлица в покое, он свое сделал, и он прав, ему лучше подальше держаться от наших дел с Японцем, да и с Талибом тоже, если они завяжутся.
Сенатор поправил галстук и двинулся к распахнутой настежь калитке, где его нетерпеливо дожидался какой-то парень, скорее всего телохранитель, он и повел гостя внутрь двора.
Принимал Талиб Сенатора в том самом одноэтажном домике, где некогда прятал выкраденного Гвидо Лежаву. Как только Сенатора ввели в устланную коврами комнату без окон, Талиб, в спортивном костюме, приподнялся с курпачей у стены, поздоровался и сказал:
– У вас в распоряжении пять-семь минут, у меня гости, и я только сегодня вернулся из зарубежной поездки. Пожалуйста, будьте кратки, я слушаю вас.
Сенатор, прождав больше часа, не предугадал, что аудиенция будет столь краткой и сухой, ему даже не предложили сесть, они, стоя друг против друга, так и продолжали говорить. Неожиданный прием несколько охладил Сенатора, поколебав его надежды, он уже отчасти жалел, что сделал ставку на Талиба, но отступать было поздно, да и чем он объяснит свой визит? А вдруг Газанфар рассказал обо всем? И он несколько сбивчиво, но подробно изложил все и о Шубарине, и о Стрельцове.
Талиб, поглаживая свои холеные усики, слушал внимательно и, как только гость замолчал, спросил прежде всего:
– Насколько я знаю, это Японец дал вам с Миршабом высоко подняться, занять заметное положение в республике, а сейчас вы пускаете его под нож, как я понимаю. Почему так случилось?
– Это совсем другая история, к тому же она долгая, не на один час, но вы правильно поняли нашу цель, – ответил лаконично уже освоившийся Сенатор.
– А вы представляете четко, к кому вы пришли за помощью, какие у нас законы и что случится с вами, если вы оговорили человека, моего компаньона? – чуточку сблефовал Талиб.
– Я думаю, что наши законы уже сравнялись с вашими, но за выполнением ваших законов есть контроль и есть суд, куда можно обратиться, где решают все без проволочек и без учета, кто есть кто.
– Вы правы, и вы находитесь в том доме, где вершатся такие суды. Ваша информация заслуживает внимания, тем более если вы добровольно ставите в противовес ей свою жизнь. Но если вы ошибаетесь, я отдам вас Японцу, пусть он разбирается со своими друзьями, как хочет. А чтобы у него не возникло сомнений в искренности своих компаньонов, я записал наш разговор. – И он достал из-за пояса, под курткой, диктофон. – И напоследок еще раз повторите фамилию и приметы парня из КГБ, я сейчас же, напрямую, позвоню в Милан, как раз в этом городе у нас есть большие интересы. – И он откровенно, как при интервью, придвинул диктофон к лицу Сенатора.
Утром из местных газет коллеги Талиба в Милане легко узнали, какой банк столь пышно отмечает свой трехсотлетний юбилей и в какой гостинице намечены основные торжества. Быстро нашли и постояльца по фамилии Стрельцов, поселившегося накануне вечером в отеле «Парадиз», в пяти минутах ходьбы от места проживания четы Шубариных. Когда Артур Александрович увидел в холле гостиницы за стойкой бара Стрельцова, то его и Сергея Юрьевича, не мудрствуя лукаво, уже снимали потайными видеокамерами. Причем одна команда снимала только Шубарина, другая – только Стрельцова, не ведая друг о друге. Человек, давший задание, знал толк в слежке и любил перекрестное наблюдение; наложение материала из двух источников один на другой порой давало значительный эффект.
Погода в Италии в то лето стояла замечательная, условиям проживания позавидовал бы и самый придирчивый сноб. Отель оказался примечательным не только тем, что он был пятизвездочным, но и тем, что здесь часто останавливались коронованные особы. Говорят, в дни крупных футбольных матчей, особенно с участием немецких команд, часто живал тут небезызвестный Генри Киссинджер, бывший госсекретарь США, баварец по происхождению.
Культурная программа торжеств оказалась составленной с большим вкусом, говорят, по просьбе банка были отсрочены на неделю летние каникулы знаменитого оперного театра «Ла Скала», и гости смогли попасть на самую знаменитую его постановку – «Тоска» Пуччини, с выдающимися певцами Лючано Паворотти и Монсеррат Кабалье. Повезло и футбольным болельщикам, в эти дни легендарный миланский «Интернационале», в рамках кубка европейских чемпионов, принимал мюнхенскую «Баварию», особо любимую команду Киссинджера, и они действительно видели в холле гостиницы бывшего госсекретаря, за которым приезжал сам Франц Бекхенбауэр, работающий ныне в Италии.
А знаменитые итальянские музеи, картинные галереи, в которые организаторы торжеств заблаговременно, на определенные часы, заказали экскурсии! А каждодневные поздние ужины в ресторане своего отеля, из-за особых развлекательных программ не походившие один на другой и превращавшиеся в праздник, карнавал, затягивающийся до полуночи! Жена Шубарина, редко сопровождавшая мужа в заграничных поездках, была в восторге от путешествия, и каждое утро вместе с газетами получала увесистый пакет, а то и два, первоклассных фотографий за прошедший день, на которых они вместе были запечатлены, хотя вроде и не замечали, что их снимают.
