Плохие привычки - Горбов Анатолий Анатолиевич (книги бесплатно без онлайн txt) 📗
Чтобы как-то сохранить за племянником «руководящую должность», дядя Вова дал ему в руки единственный возможный козырь — имена и явки. Всех членов нарождавшейся преступной группировки могли собрать только сам дядя Вова или Сергей Алексеевич. А после трагической смерти и скромных похорон киллера в пятницу связывающие ниточки остались лишь у бывшего учителя истории.
Вадик Шлепковский, настоящее имя которого было Вадик Забабашкин и на которого были возложены почетные обязанности наводчика, со своей работой не справился. Он поспешил, сработал грубо и неосторожно, и теперь вся кропотливая и долгая работа по получению клиентской базы пошла насмарку, так и не порадовав ни одной поклевкой.
Нынче вся успешность проекта зависела от Крашанка, то есть, от меня, еще в памятную пятницу намекнувшего, что есть неплохой вариант, требующий детальной разработки, которая займет пару недель. Все это время Шлямбур, чувствуя свою вину и опасаясь остаться без доли, из кожи вон лез, дабы каким-то образом компенсировать свой провал — но ничего у него, кроме суеты, не получалось.
Предложенные им кандидатуры вызывали ряд сомнений, главными из которых было наличие денег и драгоценностей в адресе. Нынешние нувориши предпочитали хранить все ценное в надежных банковских хранилищах. Члены банды начинали роптать — ибо подготовительная фаза сильно затянулась, и финансовый голод уже ощущали практически все.
У меня же был для них беспроигрышный вариант: Свин, сейфы которого, спрятанные от посторонних глаз за фальшстенами подвала, наверняка не пустовали. Да и с разоренным неприятелем мне жилось бы спокойнее…
В свете полученных подсказок про пятницу также удалось кое-что извлечь из собственной памяти — правда, я до сих пор не могу назвать эти воспоминания СВОИМИ. Наверное, так начинается (а может, уже цветет ярким цветом?) шизофрения.
В этих воспоминаниях я помнил себя опытным преступником, неоднократно осужденным и абсолютно на Анатолия Кулешова не похожим. Ни в чем. Даже внешнее сходство, благодаря которому киллер дядя Вова спутал меня с Крашанком, лично мне казалось внешним различием.
Мозг преступника и его образ мыслей настолько изуродовали родную телесную оболочку, что во время очередного синестетического «прихода», увидев «себя» в зеркале, я не опознал Толика Толиковича. Это действительно был Крашанок — с тонкими презрительными губами цедящий отвратительные непристойности в адрес официантки. Человек, отлично успевающий следить блестящими похотливыми глазами за ней и в то же время холодными бесстрастными мазками фиксирующий настроение остальной компании.
Шкала ценностей и уровень образования изменились до неузнаваемости — я мог бы с легкостью ударить кого-нибудь ножом из-за незначительного оскорбления, если бы таковое последовало, даже не задумавшись о возможных последствиях. И в то же время я не мог, например, вспомнить, что же значат слова над дверью кабака с внутренней стороны: «Mundus vult decipi ergo decipiatur» [25]. Присутствовало сильное ощущение, что я ЗНАЛ, о чем эти слова, но знал когда-то очень-очень давно. В своей далекой прошлой или даже в немыслимой позапрошлой жизни, не более того.
Налет был назначен на поздний вечер воскресенья. Всю информацию по особняку Свина, отлучившись на несколько минут домой, я переписал на флешку и вручил эти драгоценные сведения Шлямбуру. Шлепковский-Забабашкин должен был через Сергея Алексеевича переправить ее остальным подельникам — все должны подготовиться к возможным сюрпризам.
Сам я по поводу ограбления особенно не волновался, ведь выступал в нем скорее в роли статиста, ибо вся моя работа уже была проделана — я указал банде, где, кого, каким образом и ради чего грабить. А помня воодушевление, настигшее меня после проникновения в машину Свина, даже хотел совершить свое следующее преступление.
Однако особого удовольствия оно мне не принесло. И даже подвергло смертельной опасности. Но обо всем по порядку.
В субботу вечером я собирал вещи. Их было не так много, поэтому часа за три практически весь мой скарб был рассован по мешкам и коробкам, перевязан бечевками и выстроился на подступах к двери, собираясь покинуть захваченную ранее территорию.
Ночевал я на новом месте. Но что мне снилось, хоть убей, на утро вспомнить не удалось. Да я особо и не пытался — с меня было достаточно радостного ощущения, с которым я проснулся. Проснулся и сразу даже не понял, где же я нахожусь. Зато когда вспомнил, что это МОЯ новая квартира, радость пробуждения взвилась до небес и, возможно, даже выше.
В связи с этим Джину пришлось наблюдать просто сумасшедшие па, которые его хозяин исполнял истово, увлеченно, что несколько скрасило убогую хореографию, но так и не удостоило спонтанные телодвижения почетного звания танца.
Бегать я пошел в парк, и двигаться по его тропинкам мне понравилось. Хотя ночью уже начало примораживать, и асфальтовые дорожки кое-где были довольно скользкими. Это означало, что в регулярных пробежках пора делать перерыв до весны или перебираться в крытые помещения от гололедного травматизма подальше.
Потом я отправился на Пасечников и позавтракал там в последний раз, пока ждал машину для вещей. Гаврилыч, вызвавшийся мне помочь, от спиртного гонорара отказался категорически, чем несказанно меня обрадовал. Переезд много времени не занял, а распаковываться пока было некуда — корпусную мебель должны были привезти только в понедельник…
Собрались мы все в восемь вечера воскресенья в маленьком домике киллера дяди Вовы в Александровке, где теперь на правах наследника управлялся Сергей Алексеевич. Перед выездом он произнес пламенную речь, лишний раз напомнив, что никто из охраны особняка не должен серьезно пострадать — так как мы благородные экспроприаторы, а не заурядные грабители и убийцы. Мы согласно покивали, погрузились в специально оборудованную газель и двинулись к Свиновскому особняку.
Так как все камеры наблюдения были по-прежнему нам доступны, мы вычислили количество охранников в доме (их оказалось трое) и дождались от двоих охранников на входе ежечасного доклада. После этого в дело вступили боевики-амбалы, которые очень быстро обезвредили расслабившихся от спокойной работы сторожей. Затем к ним присоединились спец по сигнализации и медвежатник, и они отправились в дом.
Нейтрализация троих боевиков в доме заняла пару минут, так как все они беспечно играли в карты на кухне, после чего «местных», большей частью пребывающих без сознания, заперли в сторожке, предварительно связав по рукам и ногам и снабдив кляпами. Газель заехала во двор, и началась тягомотина.
Как я и предполагал, медвежатник, специалист по сейфам, веселый косоглазый парень по прозвищу Крамер, со швейцарским чудом сделать ничего не смог. Вместо запланированных сорока минут мы провозились почти пять часов. Хорошо, что один из наших боевиков был очень похож на охранника Сфинкса и наловчился ежечасно докладывать по видеосвязи на центральный пульт, что «в Багдаде все спокойно».
Бандитов, находящихся в доме, ночью вообще никто не контролировал, и они никому не докладывали о наличии или отсутствии безобразий. Камеры наблюдения также ничего лишнего не показывали, так как транслировали вчерашний день. Точнее — вечер, с любовью записанный Шлямбуром.
Когда стало понятно, что открыть сейфы на месте невозможно, а резать — очень-очень долго, было решено их вывезти. Однако тут снова пригодился Шлямбур. Оказалось, швейцарские стальные монстры снабжены маячками, и увозить их в таком состоянии равносильно заблаговременной явке с повинной. Но Забабашкин сумел определить, на какой частоте работают маячки, и на этой же частоте сгенерировал более мощную помеху, тем самым заглушив сигнал.
Сейфы газосваркой отрезали от фиксирующих их металлических балок, замурованных в бетоне, и с помощью миникара, обнаруженного в гараже, погрузили в газель. После этого места в автомобиле значительно поубавилось, и кое-кому пришлось убираться своим ходом. В том числе и мне.
