Вольный стрелок - Миленина Ольга (читать книги онлайн регистрации .txt) 📗

Он оглянулся на дверь, впившись в нее взглядом — словно желая увидеть каким-то образом, не стоит ли кто за ней. А потом, повернувшись и поймав мой взгляд, весело хмыкнул.

— Как вы, наверное, уже догадались, Юлия Евгеньевна, наш с вами разговор вопреки вашим опасениям никто не подслушивает и не записывает — мы с вами тет-а-тет говорим, вас ведь так больше устраивает?

Я склонила голову в знак согласия — отметив на его лице удовлетворение, означающее, что он рад, что я ему верю. Вдруг вспомнив те его слова, что донеслись до меня, когда он вышел на секунду: «Леша, четвертую». Выходит, он дал приказ отключить камеру — и действовал сейчас на свой страх и риск, взяв на себя ответственность за общение со мной.

Хотя расслабляться все равно не стоило — он пока не сказал ничего, за что можно было бы по-настоящему зацепиться, и я не знала, скажет ли. И нельзя было исключать, что на самом деле никакая запись с самого начала не велась и только потом он дал команду записывать — то ли для своего начальства, для отчета, то ли рассчитывая усыпить мое внимание и спровоцировать меня на какие-то слова или действия. А сам вел себя так, чтобы я поверила в приватность нашей беседы.

— Как вы знаете, в итоге Улитин все-таки ушел — между прочим, отказавшись от должности члена правления, которую ему предлагали. От фактической синекуры, дававшей хороший доход и позволявшей ничего не делать, даже в офисе не надо было появляться. — Он проскочил довольно большой и, насколько мне известно, полный событий временной период — но я ничего не сказала, решив, что сначала пусть расскажет все, что собирается рассказать, а там посмотрим. — Разумеется, никто не просил его возместить понесенный за время его правления ущерб — об этом не было речи, хотя к тому времени уже всплыла кое-какая информация о том, где именно находятся потерянные банком деньги.

Более того, Андрей Дмитриевич буквально за две недели до ухода — уже зная, что уходит, — купил себе квартиру, которая, между прочим, стоила банку свыше миллиона долларов. Но опять же правление не стало ничего предпринимать — предпочитая мирно расстаться со своим президентом. А теперь скажите мне, Юлия Евгеньевна, — зачем новому руководству нужна была смерть Андрея Дмитриевича Улитина?

Это было логично — то, что он хотел сказать. Более чем логично. Хотя, если честно, мне не хотелось с этим соглашаться — я уже сроднилась с мыслью, что именно «Нефта-банк» его заказал, — и я судорожно искала мотив. Плата за те потерянные деньги? Да нет, не бандиты же, которые убивают должника, неспособного отдать долг, дабы наказать провинившегося и преподать урок другим.

Месть за строптивость и угрозы? Тоже глупо — коль скоро главная цель была достигнута и Улитин ушел без шума и даже отказался от предложения Хромова поднять кампанию в прессе.

Если честно, то он разочаровал меня — потому что если верить всему, что он сказал, то выходило, что «Нефтабанк» здесь ни при чем. А значит, мне предстояло заново ответить на вопрос, кто же это сделал. Хотя — хотя почему, собственно, я обязана была ему верить?

Мне стало немного грустно. До разговора с ним все так здорово сложилось у меня в голове, такой материал ударный — я не продумывала его детально, я его чувствовала, его эмоциональную окрашенность, весомость концовки, тон повествования, он пах, имел вкус и цвет — а теперь все надо было переосмыслить.

— Я оценила вашу откровенность. — Я улыбнулась ему грустно. — Хотя вы умолчали о событиях, предшествовавших уходу Улитина из банка, — вы ведь понимаете, о чем я? Не скрою, мне было бы интересно услышать о том, как Улитина убедили покинуть свой пост. Беседы с высокими чиновниками, милицейские засады с обнаружением у него наркотиков — это я знаю, но ведь это не все, наверное?

Надо отдать ему должное — он промолчал. Не сообщая мне ничего нового — но по крайней мере не отрицая тех фактов, которые у меня уже были. И я это оценила — не став настаивать, понимая, что больше он на эту тему ничего не скажет. Но если он рассчитывал на сделку, то того, что он сказал, было для нее недостаточно. В случае заключения этой сделки я жертвовала слишком многим — конкретной версией улитинской смерти. Да вообще всем материалом — потому что от концовки зависит все, а если нет концовки, то и материала нет. А он предлагал взамен пустые слова, которые мне ничего не давали.

— И еще — я ведь не знаю, было ли на самом деле то, что вы мне рассказали, — произнесла осторожно, не желая открыто ставить под сомнение его слова, но желая подтолкнуть его к тому, чтобы он рассказал что-то еще. — Это все интересно — но фактов ведь нет?

— Почему же нет? — Он ответил после некоторый паузы — словно обдумывая серьезный какой-то шаг. — Допустим, я мог бы вам предоставить бумаги, подтверждающие покупку Улитиным весьма дорогостоящей квартиры за две недели до ухода из банка, — с его личной подписью, хотя для такой крупной, скажем так, ссуды требовалось решение правления. И другой квартиры, в прошлом году — для своей… хорошей знакомой. Допустим, я мог бы вам предоставить бумаги, подтверждающие, что представительские расходы Андрея Дмитриевича составляли сто тысяч долларов в месяц, а порой и выше. Приемы, рестораны, салоны красоты, спортивные центры… Хотя нет, этого делать не стоит — подумают еще ваши читатели, что и нынешнее руководство так же точно живет, а это не соответствует истине. Но затоя мог бы предоставить вам документы относительно неудачных, скажем так, операций, проведенных по инициативе Андрея Дмитриевича.

Какой-нибудь одной операции. И возможно… Впрочем, наверное, достаточно и того, о чем я говорил? Бумаги будут у вас завтра — если вы дадите мне обещание выполнить свою часть сделки. Вас это устроит?

Я задумалась на мгновение. Мне было жаль тот материал, который уже жил и рос во мне и теперь никогда не будет написан, потому что придется делать аборт. Даже хотя данная им фактура — с учетом предоставления документов — казалась достаточно заманчивой. Если честно, то, заявившись сюда в первый раз, я и мечтать об этом не могла — о том, что у меня будут такие факты. Но все равно мне надо было подумать. Не здесь и не сейчас — я предпочла бы сначала отсюда уйти, — но позже.

— Думаю, да, — произнесла неопределенно. — Это зависит от обещанных вами документов, но думаю, что да. А что конкретно вы хотите взамен?

— Вы не ссылаетесь на меня — документы вы получили из своих источников.

— Он загнул один палец, показывая мне, что это не последнее условие. — Далее — вы не отождествляете Улитина и наш банк и подчеркиваете, что не правильные, скажем так, решения он принимал лично и в своих интересах. А правление, узнав о них, сделало все, чтобы не допустить убыточных сделок в дальнейшем, — и именно осознание невозможности использовать банк в своих интересах послужило причиной ухода Андрея Дмитриевича. Третье — банк не имеет отношения к рассказанной вами истории с наркотиками, это просто совпало по времени с конфликтом в банке. А лучше эту историю вообще не вспоминать.

Я качнула головой — это был вкусный момент, мне не хотелось бы его опускать. И за него я готова была поторговаться — но это, к счастью, не потребовалось.

— Раз не можете без нее — пусть останется. Хотя боюсь, милиция вам вчинит иск — но это дело ваше. — Он очень легко это произнес — видимо, другие вопросы казались ему куда более значимыми и он решил не напрягать меня с не слишком принципиальными моментами. — Да, что касается какой-то аварии, которую вы упоминали и о которой мне ничего не известно, — банк здесь ни при чем, могу вас заверить. Далее — вы не разговаривали ни со мной, ни с Валерием Анатольевичем. Пусть все выглядит так, что мы не хотели порочить имя Андрея Дмитриевича, — это ведь на самом деле правда, и если бы не ваша настойчивость, вам бы никто ничего не рассказал. Да — денег вам тоже не предлагали и насильно не удерживали, поскольку вы у нас вообще не были. И пятое — кажется, это пятый пункт, я прав? — банк не имеет никакого отношения к смерти Улитина, и вы в статье не будете связывать имя банка с этим печальным событием. Вот и все. Вас это устраивает?