Рулетка судьбы - Карасик Аркадий (книги регистрация онлайн txt) 📗
Вечером он заставил себя спать. Несколько раз задержал дыхание, расслабил мышцы, мысленно повторил привычные «заклинания». Я хочу спать… я должен уснуть… дыхание спокойно… тело расслабленно… левая нога… правая нога…
К немалому изумлению подглядывающих сыскарей, «француз» безмятежно уснул. Без нервных вскриков, храпа, сложив по детски на груди руки. Точь в точь невинный младенец, не успевший еще заработать взрослые грехи.
Утром заставил себя сделать привычную зарядку. Внимательно проследил за тем, чтобы заработали все мускулы, ожили мышцы. Длина камеры — четыре метра. Двадцать пять пробежек от лвери к окну и обратно — стометровка. Мало. Узник заставил себя пройти по «маршруту» ровно сто раз.
Принесли тошнотворный завтрак — геркулесовую кашу, жидкую водичку, названную, словно в насмешку, чаем, и черствый кусок хлеба. Новое внушение — ты должен с"есть этот «бифштекс», сжевать бутерброд с ветчиной, запить его чашкой кофе… Вкусно, до чего же вкусно!… ты насытился, витамины проникли в кровь, напитали ее силой и уверенностью.
Надзиратель в окошко с удивлением наблюдал, с каким аппетитом мужик поглощает принесенную ему мерзость. Лично он лучше бы умер от голода, нежели заставил себя проглотить хотя бы одну ложку.
— За шо тоби, хлопче, упрятали в клетку? — спросил он на дикой смеси украинского и русского.
Собков с удивлением поглядел на жалеющего мужика. До чего же мало таких отзывчивых на чужое горе в тюрьмах и в изоляторах! Будто специально подбирают озлобленных, бесчувственных. А у этого немолодого надзирателя доброта так и лучится из каждой частицы морщинистого лица.
— Сам не знаю. Ночью напали бандиты, угрожали расправой, налетела милиция и… Не знаю!
— Треба выдюжить, хлопче, — участливо посоветовал тюремщик. — У нас добрые следователя, проверят — выпустят.
Пугливо оглядел пустующий коридор. Беседовать с подследственными строго запрещено, увидят — накажут. И пошел вдоль строя камер, шаркая подошвами армейских ботинок.
После завтрака — никаких лежаний! — непременная прогулка по камере.
Пища должна перевариться на ходу. Горизонтальное положение вызывает ленность и обреченность, на которые узник не имеет права.
На четырнадцатый день заключения, в одинадцать часов заскрежетал замок. — Голубев, на допрос!
Собков поднялся, привычно заложил руки за спину. Короткие приказания конвоира выполнял послушно и четко. Знакомо все это, до чего же знакомо! Вперед… Стоять… Лицом к стене… Вперед… Направо… Налево…
Прошли по коридору, спустились на второй этаж. Остановились возле приоткрытой двери. За ней — небольшая комната со столом и двумя стульями. Отрапортовав человеку в пенсне, вертухай ушел.
— Присаживайтесь, Владимир Сергеевич. Закуривайте.
Обычные повадки опытных следователей. Заставить допрашиваемого расслабиться, почувствовать себя в «домашней» обстановке, соответственно, проникнуться доверием к человеку, сидящему напротив. Все это, якобы, — залог успеха допроса.
Но гражданину Франции опасаться нечего. Собков опустился на стул, взял из придвинутого портсигара сигарету.
— Спасибо.
— Повторите, пожалуйста для протокола все свои данные. Фамилию, имя, отчество, год и место рождения, специальность, место работы. Извините, приходится заниматься писаниной…
— Ничего. Понимаю.
Старательно, следя за каждым своим словом, Александр повторил заученную легенду. Включая поиски захоронения несчастного деда. Что касается профессии — бизнесмен среднего уровня. Место жительства — Франция, там же он и родился.
Следователь перестал писать, отложил ручку, чистым листом бумаги закрыл заполненный бланк.
— Все, с официальностями покончено. Побеседуем без… протокола.
— Простите, но мне все равно — с протоколом либо без него. Главное, меня ожидают в России, каждый день промедления стоит немалых денег. Поэтому, очень прошу, скажите: за что меня задержали?
— Вот даже как? Ну, что ж, разумно, вы имеете право на полную откровенность… Федор Иванович… Или — Борис Емельянович, или — Сергей Сергеевич. Как вам больше нравится?… Честно говоря, мы уже запутались в многочисленных ваших фамилиях… Вы такой же Голубев, как я Ходжа Насредин. Правда, ксива сработана мастерски, но не для опытного криминалиста.
— Явное недоразумение, — возмущенно пробормотал «Голубев». В меру возмущенно, чтобы не восстановить против себя следователя. — Вы меня с кем-то путаете.
Он уже понял — попался. Но не сдаваться же? Предстоит бескровное сражение. Победит он — свобода, освобождение Ксаны, жизнь на побережье Средиземного моря. Окажется побежденным — длительный срок, минимум десятка на ушах. Если не высшая мера.
Баянов снял пенсне, любовно протер стекла замшей. Насмешливо улыбнулся.
— Все же выслушайте свою биографию. Обещаю говорить максимально сжато. Итак, начнем с истории молодого спецназовца, который волей судьбы превратился в киллера. И не в простого наемного убийцу — в российского терминатора… Для краткости опустим некоторые факты раннего периода. Начнем с убийства известных московских авторитетов.
Баянов говорил тихо, но Собкову казалось — кричит. Факты, приводимые им, не переиначить и не опровергнуть. В качестве дополнительного доказательства пред"явлены фотокарточки, заключения экспертов, пальчики, снятые с оставленного на месте преступления оружия, с баранок брошенных автомашин.
Поневоле киллер вспоминал перечисленые обрывки сумасшедшей своей жизни.
Да, по заказу славянской группировки за немалое вознаграждение он на Олимпийской проспекте выстрелом из карабина СКС убил главаря пиковых.
Да, в под"езде многоэтажного дома расстрелял ближайшего его друга и помощника.
Да, прямо на улице в машине ликвидировал на этот раз главаря славян. Симпатичного парнягу, с которым познакомился в тире и обмыл приятное знакомство в ресторации. Ничего не поделаешь, работа есть работа — нового «приятеля» заказали пиковые.
Князя застрелил из мчащейся машины возле входа в ресторан. Классичекий, профессиональный выстрел, прямо в горло, им можно гордиться. Именно тогда познакомился с единственной девушкой, которую по настоящему любил — со Светланой.
Мерзкого гомика по кликухе Голый он достал через окно офиса. На мгновение его помощник-лилипут, сексуальный партнер клиента, отодвинул оконную занавеску. Этого мгновения оказалось достаточным для точного выстрела.
Вот Бешмет заставил его помучиться — так оградил себя пчелинным роем телохранителей, так прятался, что у киллера даже мелькнула шальная мысль: плюнуть на солидный гонорар, оставить в живых пикового. Все же достал — в лифте.
Заказы сыпались крупными градинами. Пришлось «работать» не только в Москве: на Севере, Урале, в Сибири…
Раскаяния или жалости Собков не ощущал. Каждый человек, если он, конечно, не полная бездарь, зарабатывает себе на жизнь избранной профессией. Токарь вытачивает детали, каменщик возводит здания, писатель создает художественные произведения. Киллер устраняет заказаных людей.
— … после кровопролития на Петровском рынке вас арестовали. Посадили в одиночную камеру «Матросской Тишины». Откуда вы бежали. Не без помощи общих наших знакомых…
Казалось бы, обычное сочетание двух слов — «общие знакомые» — но оно будто стерло внутри киллера растерянность и обреченность. Вместо них появились уверенность, надежда на спасение. Ведь побег из следственного изолятора организовал представитель руководства МВД Степан Васильевич.
Вдруг эмвэдэшник и сидящий напротив очкарик — птички из одного гнезда?
— Пожалуй, все, — вздохнул Баянов. — Пора возвращаться к нашим сегодняшним баранам. Сами понимаете, что вам грозит…
— Ровным счетом — ничего, — пренебрежительно отмахнулся киллер. — Спасибо за упоминание «общих знакомых». Если я и допустил перед законом некоторые грешки, то не по своей инициативе. Думаю, Степан Васильевич не откажется разделить со мной ответственность.
— Не знаю, как поступит незнакомый мне Степан Васильевич… Сейчас подумайте о своей судьбе.
