Ответный визит - Шейнин Лев Романович (читать книги .txt) 📗
— Где ваша машина? — нетерпеливо спросил Имаи у инспектора.
Прохожие с интересом оглядывались на человека в вельветовой куртке, доставшего длинный плоский предмет с антенной. По сигналу инспектора Коно подъехала полицейская машина. За руль уселся Имаи. Через штаб полиции были оповещены патрульные автомобили. Одна из машин отозвалась; несколько минут назад разыскиваемая машина проехала мимо патруля. Ярко-красный микроавтобус с желтой полосой торопился покинуть пределы города. Имаи включил сирену.
Следующее сообщение поступило от полицейского поста на окраине города: микроавтобус шел с превышением скорости.
На сельской дороге, по которой от преследования стремительно уходил красный микроавтобус с желтой полосой, погоня продолжалась еще полтора часа.
Инспектор Коно безостановочно ругался со штабом, но безуспешно: на всем пути микроавтобуса не оказалось ни одной радиофицированной полицейской машины. Преступник ехал беспрепятственно. Наконец в воздух подняли полицейский вертолет. Когда он сообщил координаты микроавтобуса, лицо Имаи стало хмурым: несколько дней назад в этом самом месте они с инспектором Касуга сбили неизвестного.
Норман, получив от резидента задание выяснить, что такое «Храм утренней зари», рассуждал так: есть основание полагать, что речь идет о каком-то мероприятии, операции, акции, к которой причастно бюро расследований. Даже самое секретное дело неминуемо обрастает бумагами, дающими о нем пусть косвенное, но представление.
Первое, что сделал Норман, — он поинтересовался, не получает ли канцелярия премьера, где он работает, корреспонденции из бюро расследований общественной безопасности. Вначале ему сказали, что прямой переписки между канцелярией премьера и бюро не может быть, потому что бюро подчинено министру юстиции и все бумаги идут через его секретариат. Но поскольку Норман некоторое время работал в департаменте по делам персонала канцелярии премьер-министра и у него остались кое-какие связи, то он довольно скоро выяснил: не так давно начальник канцелярии отдал негласное распоряжение: при выполнении особо важных поручений, «имеющих отношение к безопасности государства» (как выразился начальник канцелярии), бюро расследований отчитывается, минуя непосредственного начальника — министра юстиции. «Зачем это понадобилось, не знаю, — сказал Норману его знакомый, поведавший о распоряжении начальника канцелярии. — О таких делах министр юстиции все равно должен быть осведомлен, правда ведь?»
У Нормана был ключ от сейфа секретаря его начальника. Раз в неделю Норман, задержавшись после окончания рабочего дня, обследовал сейф. Фотоаппаратурой его снабдили американцы. На сей раз его интересовала книга учета входящей секретной корреспонденции. Он выписал регистрационные номера десяти бумаг, поступивших из бюро расследований. Причем для передачи по инстанции самому начальнику канцелярии премьера.
В графе «Содержание поступившей корреспонденции» лаконично отмечалось: «Финансовый отчет». Все десять писем поступили за последние два с половиной года.
На следующий день Норман пришел в секретариат и, извинившись, сказал, что в новом деле, которое ему поручили, содержится ссылка на одно служебное письмо, а он совсем не помнит его содержания. Не могли бы в секретариате помочь ему? И он назвал номер письма, полученного из бюро расследований.
Молоденькая секретарша, порывшись в картотеке, сказала, что в деле наверняка ошибка, — письмо за таким номером не занесено в картотеку. Норман, посмеявшись вместе с ней, ушел.
После обеда он появился в экспедиции канцелярии премьер-министра и принялся долго объяснять начальнику, что вот потерялось несколько писем, у него есть их номера. Может быть, сотрудницы экспедиции вспомнят, куда их сдавали. Вспоминали долго. Норман терпеливо ждал. Последнее из десяти писем, которые его интересовали, пришло совсем недавно.
— Да, — неожиданно сказала полная женщина в очках, — я помню эти письма.
Норман отвел ее в сторону.
— Это секретная корреспонденция. По инструкции я, распечатав, передаю ее…
— Да, да, я знаю, — прервал ее Норман, — эти письма относились к техническому оснащению токийской полиции, и я хотел…
— Нет, вы ошибаетесь, — ответила она, — это были короткие докладные записки, подписанные директором бюро расследований, примерно следующего содержания: «Настоящим подтверждаю израсходование выделенной суммы». Подпись. И все.
— Не может быть! — изобразил удивление Норман.
— Да, больше ничего. — Она задумалась. — Хотя нет, вверху два иероглифа: «Храм утренней зари». Не понимаю, зачем на письма надо было ставить пометку «Секретно»? Ничего секретного там не было.
— Верно, произошла какая-то ошибка, — сказал Норман, — извините, что побеспокоил вас…
— История становится все более занятной, — заметил Аллен. — «Храм утренней зари» замыкается на весьма высокие сферы японского истэблишмента. Хотя мы по-прежнему даже не представляем себе, что кроется за этим красивым названием. Что у нас есть о начальнике канцелярии? — обратился он к Росовски.
— Мы подняли не только все архивы посольства, но и связались с отделением биографических данных центральной библиотеки государственного департамента. Начальник канцелярии премьера считается партийным функционером и бюрократом, у которого нет своего политического лица, но который отлично умеет организовать работу. За это его, дескать, и ценит премьер. При внимательном рассмотрении его фигура кажется более колоритной. В юности, перед войной, он был членом общества «Черный дракон». Эта организация…
— Ультраправые. Мечтали о мировом господстве Японии. Я знаю, продолжайте, — перебил его Аллен.
— О мировом господстве Японии мечтали многие, но «Черный дракон» организация военного характера, которая готова была добиваться поставленных перед ней задач любыми средствами. Как-то мало вяжется членство в тайном обществе с образом аккуратного чиновника без политических амбиций.
— Грехи молодости, — сказал Аллен, занятый раскуриванием трубки. Он безостановочно чиркал плоскими спичками, на которых было написано по-японски и по-английски: «Благодарим вас».
«Прихватил в ресторане», — подумал Росовски.
— В круг общения начальника канцелярии входят всего два человека: бывший министр финансов Содо Итикава и бывший начальник управления национальной обороны Рицу Фукуда. Оба — депутаты парламента, причем влиятельные. Итикава — глава одной из фракций правящей партии, которая называется «Общество встреч по понедельникам». Считают, что фракция Итикава помогла нынешнему премьеру удержаться в кресле во время последнего кризиса. Взамен премьер назначил человека Итикава начальником своей канцелярии. — Росовски посмотрел на Аллена.
— Это чья точка зрения? — спросил тот.
— Я выудил это из аналитического отчета нашего политического отдела.
— Источник?
— Неизвестный японский информатор, видимо из парламентских кругов.
— Для вас не должно быть неизвестных информаторов, — сделал замечание Аллен.
— Как бы не так! — разозлился Росовски. — Аппарат политических советников терпеть не может наше ведомство. Уж они-то никогда не откроют свои источники, хотя вовсю пользуются нашими.
— Надо будет поговорить с послом, — пробормотал Аллен. — Продолжайте, пожалуйста.
— Рицу Фукуда вынужден был уйти в отставку после того, как открыто заявил, что Япония должна обладать собственным потенциалом для ведения ядерной, химической и бактериологической войны. Несмотря на скандал и шумиху в прессе, он после отставки был избран депутатом и занял пост председателя комитета правящей партии по вопросам безопасности. Они часто собираются втроем в загородном доме Итикава. Итикава ярый националист, у нашего посольства с ним плохие отношения, поскольку он считает, что Япония слишком зависит от Штатов.
— Ярко выраженный тип шовиниста? Превосходство желтой расы и все прочее?
— Он никогда не высказывается на политические темы публично, но весьма активно участвует в закулисной дипломатии.
