Красная сирена - Дантек Морис (читать книги полностью без сокращений .txt) 📗
– Хорошо, вызови фрранцузов по ррации.
Он повернулся к Дорсену, а Антон уже быстро шел ко входной двери, прижимая к уху черный прямоугольник в кожаном футляре.
– Не нрравится мне, что Кеслер молчать, – проговорил болгарин на ломаном голландском.
Дорсен не ответил. Ему это тоже не нравилось. Именно Кеслер нанял его, посулив не очень опасную работу, и он неплохо изучил этого стреляного воробья из антитеррористического подразделения южноафриканской полиции. Никто не мог сравниться с Кеслером в умении вести слежку за людьми – без устали, днем и ночью, в любых условиях. Он мог делать это незаметно, не отвлекаясь ни на секунду. Благодаря этой своей способности Кеслер оказал множество каких-то темных услуг частным компаниям с сомнительной репутацией, и, насколько знал Дорсен, именно в одной из них познакомился с Вондтом, а потом и с женщиной, на которую они все работали, с этой госпожей Кристобаль, которая так щедро платит. «Кеслер не даст себя провести», – думал он, одна только мысль об этом казалась столь невероятной, ее следовало загнать поглубже в подсознание.
Дорсен сел за руль, Сорван – рядом, на пассажирское место, французы устроились сзади. Они взяли старый «опель вектру», и Дорсен послушно следовал всем указаниям Сорвана, который изучал дорогу по карте, разложенной на коленях и закрывавшей повязку и трость.
Они спустились в долину и поехали на восток, через тридцать километров Сорван приказал свернуть на узкую дорогу, ведшую к №124. Он внимательно смотрел на карту, ведя указательным шльцем по отметкам, и одновременно следил за гридорожными указателями. В какой-то момент последовал приказ повернуть, на сей раз – на маленькую дорожку, углублявшуюся в Серра-Калдуэйро.
– Вот, когда они сверрнуть на этот доррога, Кеслер последний рраз связаться с нами.
Дорсен замедлил ход и включил ближний свет. Он прищурился, чтобы лучше видеть смутно белевшую дорогу, которая вела к склонам высоких, поросших лесом холмов, неровной линией вытянувшихся у горизонта.
Именно здесь они и наткнулись на машину Кеслера.
Что-то было не так. Она валялась у обочины, у подножия каменистой гряды, поросшей соснами и кедрами, на боку, странным образом удерживая равновесие. Машина была совершенно изуродована, в лунном свете они ясно разглядели борозду, которую она пропахала среди кустов у склона под дорогой, обвивавшейся вокруг горы. Эге, да ведь тачку Кеслера скинули с вершины холма, и она докатилась до самой дороги, до этого места. Сорван рассматривал кучу металла молча, сжав зубы, в его глазах горел мрачный огонь.
С трудом выйдя из машины, хромая и опираясь на трость, он подошел к перевернутому «сеату».
Дорсен вышел следом, за ним последовали французы.
Они обошли машину и направили фонарики на дорогу по обе ее стороны и на склон холма. Они искали тело Кеслера, но никто ничего не увидел.
– Они могли его пришить выше, на дороге, не в машине, – пробормотал Дорсен, стараясь не повышать голос.
Сорван посмотрел на капот «сеата», присел перед радиатором.
– Это точно тот гад с пулеметом… Ладно, – сказал он, выпрямляясь, и добавил, бросив взгляд на темный левый склон холма: – Надо спихнуть тачку туда… Давайте.
Французы поставили машину на колеса: поднялось облако пыли, раздался грохот железа и звон бьющегося стекла.
Потом вместе с Дорсеном они уперлись в груду искореженного металла и столкнули ее в каменистую ложбину, поросшую колючим кустарником и соснами, на дне которой струилась мелкая речушка, извивавшаяся между холмами и пригорками.
– Поехали дальше… Надо находить Кеслерр…
Не говоря ни слова, они вернулись в «опель».
Сорван сразу схватился за микрофон и вызвал Мончике.
Соединившись, он зарычал по-болгарски:
– Антон? Ну?
– Ничего, шеф. Ничего. Ни тачек, ни гостей. Никаких новостей.
Сорван заворчал:
– Будь ты неладен! На каком языке тебе объяснять: я спрашиваю, есть ли новости от Кеслера, а ты должен сказать – да или нет, ясно?
Сорван произнес это таким тоном, что у Дорсена похолодела спина.
– Ясно, шеф, ясно! Нет, нет, никаких новостей от Кеслера нет.
Сорван молча прервал связь, взглянул на дорогу. Подъехав к участку, откуда свалился «сеат» Кеслера, Дорсен включил фары на полную мощность. Земля была усеяна обломками металла и осколками плексигласа, сверкавшими в электрическом свете, как слюда. Они вышли и обшарили кусты у дороги. Сорван нашел следы «сеата» и другой машины. Эта машина уехала отсюда на восток.
Но тело Кеслера они так и не нашли.
Сорван велел Дорсену погасить фары, потом присел на пассажирское сиденье. У его ног, опиравшихся на землю, поблескивали плексигласовые звездочки. Он посветил фонариком на карту:
– Так, эта доррога вести на № 2, вот туда… Но наша теперрь в двадцать четырре километра от Мончике…
Он посмотрел на Дорсена и французов, которые шли к машине от кустов, отрицательно качая головами.
– Деррьмо, – проворчал болгарин, – что этот сукин сын делать с тело Кеслера?
Дорсен на мгновение запнулся. То, о чем он подумал, было намного хуже.
«Святые угодники! – думал он. – Если Кеслер жив и сицилиец заставит его говорить, мы все влипли…»
Сам того не желая, он вздрогнул, увидев, что болгарин внимательно смотрит на него, продолжая освещать карту фонариком.
– Моя думать то же, что и ты, Доррсен… (Его голос звучал почти нежно.) Моя как рраз думать, как скорро Кеслер расколется. Что ты думать, твоя его знать хоррошо, да?
Дорсен сразу понял, почему Сорван взял его с собой.
– Кеслер не заговорит. Это крепкий орешек. Казалось, Сорван взвешивает его слова. Потом,
словно приняв какое-то решение, ткнул пальцем в карту:
– Возврращаемся в Мончике… Нет смысла искать Кеслерр. Как веррнемся, прредупредить Вондт…
Дорсен переминался с ноги на ногу;
– Сорван? Я вот что подумал…
Болгарин холодно посмотрел в его сторону, теперь уже бесстрастный, как всегда.
– Моя слушать, Доррсен…
– Вот что… Если сицилиец Тревиса тут шарил, это не означает, что мы себя выдали, понимаете?
Сорван не издал ни звука в ответ.
Дорсен продолжал:
– Может, дело как раз в том, что Тревис и живет где-то здесь. А Кеслер, он за ними проследил до самой хаты или почти что, а потом они его заметили и захватили, вместе с Тревисом.
Сорван оставался бесстрастным, как скала. На его губах появилась было легкая усмешка, но тут же исчезла.
– Знаешь, прро что я думать, Доррсен? Моя думать, что Кеслер подставиться, что этот киллер Тревиса его застррелить. Что этот сицилиец прроследил вашего Кеслера до это место.
И Сорван показал на темные горы.
– Пошли, здесь нечего делать.
Когда Дорсен развернулся, Сорван взглянул в его сторону и бросил:
– Прросто моя надеяться, что он продерржится парру часов, ваш шеф. Пока наша смываться…
Дорсен побледнел и больше не проронил ни слова. Когда они доехали до подножия Серра-ди-Мончике, радиоприемник ожил.
– Да, Кайзерр, – прорычал болгарин.
На связи был де Вламинк, человек Кеслера. Его голос с металлическими нотками звучал обреченно:
– Черт, вы сказали, чтобы мы позвонили, когда увидим фары… Ну так сообщаю вам, Сорван, что у нас тут фары со всех сторон.
– А, черрт, что это… – подскочил гигант.
В тот же момент француз, сидевший справа, махнул рукой в сторону долины.
– Смотрите, – холодно сказал он по-английски.
Они уже объехали холм. Справа открывался вид на темную долину, за которой возвышался массив Серра-ди-Мончике.
Горы были усеяны бесчисленными угрожающе мигавшими синими огоньками.
Когда небо окрасилось в нежно-розовый цвет, Хьюго решил действовать. Полюбовавшись еще мгновение на игру пены на серебристых волнах, он вышел из машины. Вытянулся во весь рост на песке, быстро сделал несколько гимнастических упражнений и проглотил еще две таблетки возбуждающего средства. Пинту спал на заднем сиденье, Кеслер – на пассажирском, прикованный за правое запястье наручниками к дверце.
