Город - Константинов Владимир (книги полностью бесплатно txt) 📗
- Там же у нас Ваня работает?
- Ну и что? Что он сможет один сделать? Ты ведь знаешь какая там система охраны и сигнализации?
- Слышал, - понуро кивнул Коля. - Но может быть Ваня знает ещё кого из надежных ребят?
- Может быть. - Толя повернулся к Березину. - Вот что, батя, давай так договоримся, мы сегодня как следует все обмозгуем, а завтра скажем каким образом сможем вам помочь. Лады?
- Хорошо, - согласился ученый. - А теперь, ребята, проводите меня к суперагенту Татьяне.
- Это ещё зачем? - вдруг насторожился Коля. Лица друзей разом стали замкнутыми, недоверчивыми.
- Мне нужно с ней поговорить.
- Зачем? - упорствовал Коля.
- У меня задание Пантокрина.
Ребята переглянулись. И Березин понял, что они уже пожалели, что были так откровенны с ним до этого.
- Нету её, - хмуро сказал Толя.
- Как так - нет? А где же она?
- Она это... Она в бане. У них сегодня банный день. Вот.
Роман Маркович понимал, что ребята хитрят, пытаются выиграть время и все больше удивлялся их поведению.
- Ребята, вы что же, недоверяете мне что ли?
Оба как по команде отвели взгляды, понурились.
- Ну отчего же, - пробурчал Коля в зарешетчатое окно.
Березин начинал догадываться почему ребята так себя ведут. Сказал:
- Но главное, меня просил об этом Орлов. Гриша любит эту девушку.
Их лица мгновенно из хмурых стали улыбчивыми.
- Так бы сразу и сказали, - проворчал Толя. - А то - Пантокрин, Пантокрин.
Он смешно скопировал Романа Марковича. Тот рассмеялся.
- Нет, с вами, ребята, не соскучишься. Это точно. Ведь я же вас совсем не такими делал. Как же вам удалось из программы выйти?
Куклявым очень понравились слова Березина. Их лица так и залучились, расцвели радостными улыбками.
- Сами не знаем, батя, - пожал плечами Толя. - Как-то так получилось. Гриша помог. Ему спасибо. Пойдемте, батя. Она в пятнадцатой камере.
- Постойте, ребята, - остановил их ученый. - Садитесь. Видите ли, есть одно очень важное обстоятельство.
Это был самый трудный и самый ответственный этап плана Орлова. Обдумывая его, они решили все рассказать этим ребятам. Они должны сами все решить. Иначе было бы непорядочно.
Толя и Коля сели на табуреты, напряглись, понимая, что Березин собирается сообщить им что-то очень важное.
- Весь этот город, ребята, плавает в Великом болоте на десяти огромных понтонах. Мы собираемся проникнуть в них и отрыть люки.
- И город уйдет в болото, так? - спросил Толя.
- Да.
- И все куклявые, в том числе и мы...
- Да, вновь станете призраками.
- А иначе отсюда выбраться никак нельзя?
- Пока существует город - нет. Все люди здесь взяты нечистой силой и Пантокрином в заложники.
Ребята погруснели, долго молчали. Молчание нарушил Толя. Он был за старшего.
- А зачем вы это нам сказали, батя? Ведь вы же могли и не говорить, верно?
- Верно. Но это было бы непорядочно.
- Спасибо за доверие, батя. К нам впервые отнеслись как к людям. А это стоит очень дорого. Во всяком случае дороже наших никчемных и никому не нужных жизней.
- Точно! - тут же поддержал друга импульсивный Коля. - Лучше подохнуть, чем служить этим шакалам. Ты, батя, не сомневайся, мы в доску разобьемся, а сделаем все как надо. Да я за Гришу... В общем, можете на нас положиться.
Березин слушал их и не верил своим ушам. Эти симпатичные парни уже давно перестали быть куклявыми. Они стали людьми. И со всей очевидностью сейчас это доказали. Причем они сто очков вперед дадут Пантокрину и всей его своре. Это было трогательно и до того волнительно, что у ученого навернулись на глаза слезы.
- Спасибо, ребята! Вы... Вы... У меня нет слов. Короче, вы замечательные парни!
Коля обнял Березина, прижал к себе.
- Ну что ты, батя, честное слово! Все нормально. Все путем!
Около пятнадцатой камеры, Толя сказал смущенно:
- Ты, батя, только ничему не удивляйся, ладно?
- А в чем дело?
- Ну мы это... Мы с Колей решили как-то скрасить заключение Татьяне.
- Вы с ума сошли! Вы знаете что вам будет если узнает начальство?
- Да не узнает оно. У нас все схвачено. Мы ж недаром её поместили во второй блок. Если что, нас ребята из первого блока предупредят. Мы её сразу же переведем в двенадцатую камеру. А там у нас полный порядок. Пусть начальник тюрьмы вместе с Пантокрином сами "кирзухой" давятся.
"Да у них здесь круговая порука!" - подумал ошеломленный Березин. Он ничего не понимал. Куклявые в массовом порядке выскакивали из программы, шло их поголовное очеловечивание. Может быть они так устроены, что стоит одному-двум отклониться от программы, как начинается массовая неуправляемая реакция? Как бы это проверить? В нем проснулся азарт исследователя.
- И потом, вы видели эту девушку? - спросил Толя.
- Нет. А что?
- Увидите, не будите задавать глупых вопросов.
"Ах, как он меня, сукин сын!" - восхитился Березин. Он был прямо-таки влюблен в этого Толю. Ведь когда-то именно он его создал, вот этими вот руками.
В камере, довольно просторной и светлой комнате, в углу на табурете стоял небольшой цветной телевизор, посредине стол, накрытый белой простынью. На нем с десяток яблок и две бутылки "Фанты". По бокам стояли две обычных тюремных кровати. На одной из них, справа, сидела девушка удивительной красоты. Нимфа! Богиня! Березину даже почудился нимб вокруг её головы. Рождает же природа этакое! Пышные каштановые волосы обрамляли тонкое бледное лицо, на котором особенно поражали прекрасные глаза, огромные ярко-синие, будто светящиеся изнутри.
И Роман Маркович понял, что все что плел ему Пантокрин об этой девушке, беспардонное вранье. Этот старый пакостник просто не мог пройти мимо подобной красоты. Но получив, вероятно, достойный отпор, решил добиться своего, превратив эту славную красавицу в куклявку. Ну что за гнустность такая?! А Гриша-то, Гриша каков! Ай, да Орлов! Ай, да орел!
Слева на кровати сидела Венера-молочная. Когда-то Березин был в восторге от своего изделия, от красоты куклявки и именно он дал ей имя Венера. Но сейчас, в сравнении с Татьяной, она выглядела простушкой.
Татьяна смотрела на незнакомого Березина с серьезным любопытством, как бы говоря: "А это что ещё за явление Христа народу?" Березину под этим взглядом сразу стало неловко за свой неопрятный вид, многодневную щетину, помятые сверх всякой меры брюки, стоптанные старые туфли. Он смущенно сказал:
