Ставка на проигрыш - Френсис Дик (книги онлайн читать бесплатно .txt) 📗
— Мистер Тайрон?
Я кивнул. Он наградил меня крепким рукопожатием, что вполне гармонировало с его манерами и голосом, и посторонился, чтобы дать мне возможность как следует разглядеть лошадей.
— Вот этот гнедой и есть Тиддли Пом. — Он указал на третью лошадь, на которой ехал молодой человек, очень похожий на Питера, только, пожалуй, не такой крупный. — А это Пэт, мой сын.
— Очень красивая лошадь, — с трудом выдавил я. Владельцы по большей части ожидают похвал, но внешние данные Тиддли Пома говорили неопытному глазу не больше, чем неограненный алмаз. Ничем не примечательная голова, слегка опущенная к слабому плечу, да к тому же еще и тощий, как селедка. Такая лошадь выглядит одинаково нелепо и на дворе фермы, и на ипподроме.
— Ну нет! — рявкнул Ронси. — Он хорош в деле, а не на вид. И нечего тут льстить — я этого не люблю.
— Что ж, по крайней мере, это честно, — смиренно произнес я. — У него некрасивые голова и шея, да и седла в боках он как следует не заполнит.
— Так-то оно лучше. Вы, видать, знаете в этом толк. Проведи его по двору, Пэт.
Пэт повиновался. Тиддли Пом заскакал тряским аллюром, который раз в сто лет отличает прирожденного чемпиона. Эта лошадь, выведенная от чистокровной кобылы-гунтера и премированного жеребца, была потрясающим прыгуном и обладала невиданной для своей родословной скоростью. Когда вдруг появляется такой самородок, не только зрителям, но и самому хозяину нужно какое-то время, чтобы оценить его в должной мере. Сама индустрия по разведению скаковых лошадей подсознательно отрицает возможность того, что «звезда» в двадцать два карата может отыскаться в стойлах какого-то мелкого владельца. Тиддли Пому понадобилось целых три сезона участия в скачках, чтобы утвердиться в этом качестве.
— В прошлом году мы испытывали его в открытом гандикапе, — сказал Ронси.
— И он выиграл четыре скачки из шести, — закончил я за него.
— Ну ясно, вы это знаете по долгу службы. Пэт! — крикнул он. — Сведи его в стойло! — Он снова повернулся ко мне и спросил: — Хотите поглядеть остальных?
Я кивнул и вслед за Пэтом и двумя другими лошадьми отправился через двор к строению, из-за угла которого так неожиданно появился Питер.
За ветхим амбаром выстроились в аккуратный ряд шесть чистеньких деревянных боксов под шиферными крышами, со свежеокрашенными деревянными дверьми. В отличие от распада, царившего на ферме, они содержались в идеальном порядке. Нетрудно было догадаться, куда вкладывает фермер сердце и душу, — конечно же, в главное свое сокровище.
— Ну вот, — сказал Ронси. — У нас всего одна скаковая лошадь, кроме Тиддли Пома, и это Клондайк, на котором я только что был верхом. Весной он участвовал в скачках гунтеров. По правде сказать, не очень удачно. — Он подошел ко второму боксу, ввел лошадь внутрь и привязал. Когда снял седло, я увидел, что Клондайк куда в лучшей форме, чем Тиддли Пом. Это, впрочем, мало о чем говорило, разве что о том, что здоровье так и распирало его шкуру.
— Выглядит он отлично, — отметил я.
— Дармоед, — бесстрастно произнес Ронси.
— Он иноходец, — с сожалением прокомментировал Пэт у меня над ухом. — Никак не может перейти на рысь. Жаль...
Несмотря на немногословие, я различил в его голосе нотку злорадства и искоса взглянул на него. Он спохватился и попытался изменить выражение лица, однако я догадался, что успехи лошадей вызывают у него противоречивые чувства. Рано или поздно они будут участвовать в скачках на национальный приз, а он — нет. Там нанимают более опытных жокеев — любителей и профессионалов. В отношениях между отцом и сыном существовали свои сложные подводные течения и острые углы.
— А кто в других стойлах? — спросил я Ронси.
— Вон там, с краю, старый серый гунтер и две кобылы, обе жеребые. Одна из них Пиглет, мамаша нашего Тиддли Пома. А отец — тот же производитель.
«Молния, — подумал я, — редко ударяет в одно и то же дерево».
— Что ж, тогда вы сможете выгодно продать жеребенка.
Он презрительно фыркнул:
— Она числится за фермой.
Я усмехнулся про себя. Фермеры имели право тренировать лошадей, вкладывая в них немалые деньги, но при продаже лошадь попадала под статью дохода, и сумма облагалась большим налогом. При продаже Тиддли Пома или его брата Ронси пришлось бы отдать почти половину выручки департаменту налоговых сборов.
— Джо, выведи кобыл, — сказал Ронси третьему наезднику, безмолвному и хрупкому на вид старичку. Кожа на его лице и руках была обветрена и походила на древесную кору. Джо выпустил лошадей на луг. Питер стоял у ворот рядом с Пэтом. Он был крупнее брата, увереннее в себе и куда простодушней.
— Славные у вас сыновья, — обратился я к Ронси.
Тот поджал губы. Сыновья, по-видимому, не доставляли предмет его гордости. В ответ на мой заискивающий комплимент он буркнул:
— Пошли в дом. Там и спросите все, что вас интересует. Вы сказали, что для журнала?
Я кивнул.
— Пэт! — крикнул он. — Привяжи этих трех как следует и задай им корма, а Джо пусть займется изгородью. Питер, у тебя тоже дел полно. Ступай работать!
В молчаливом повиновении мальчиков таился закипающий бунт. Они нарочно помедлили, а потом двинулись прочь, храня невозмутимое выражение на лицах. Крышка над котлом пара. В один прекрасный день Ронси может и ошпариться.
Мы быстро пересекли двор и прошли в кухню. Мясо все еще текло. Ронси обошел лужицу и дал мне знак следовать за ним в небольшую полутемную прихожую.
— Мэдж! — крикнул он. — Мэдж!
Отцу повезло не больше, чем сыну. Он, как и Питер, пожал плечами и провел меня в комнату, убогую и обшарпанную, как и все в доме. Вокруг на полу и стульях валялись разные предметы, письма, газеты, одежда, игрушки и прочий совсем уже непонятный хлам. На подоконнике стояла ваза с давно увядшими и засохшими хризантемами, а на полке бесстыдно красовалась паутина. В камине громоздилась куча остывшего еще вчера пепла.
— Садитесь, если найдете где, — сказал Ронси. — Мэдж позволяет ребятам творить в доме черт знает что. Слишком мягка с ними. Вне дома я этого не терплю.
— А сколько их у вас?
— Мальчиков? Пятеро.
— И дочь?
— Нет, — отрубил Ронси. — Пятеро сыновей. -
По-видимому, эта ситуация его серьезно угнетала. — Что за журнал?
— "Тэлли". Им нужен занимательный материал к предстоящим скачкам на Золотой кубок, и я решил для разнообразия забыть о знаменитостях и высветить факелом прессы другой объект.
— Понял, — несколько заносчиво сказал он. — Кстати, обо мне уже писали раньше.
— Я знаю, — успокоил я его.
— И о Золотом кубке тоже. Сейчас покажу.
Он вскочил, подошел к двухтумбовому письменному столу, целиком выдвинул один ящик и перенес его к моему дивану. Водрузил ящик посредине, смахнул на пол измятый свитер, две сломанные игрушечные машинки, растрепанный сверток в коричневой бумаге и уселся на освободившееся место.
В ящике оказалась стопка газетных вырезок вперемешку с фотографиями. Никаких вам дорогих кожаных альбомов, как у Хантерсонов.
Внезапно я подумал о Гейл. Я видел, как Ронси что-то говорит мне, но думал о ее теле. О душистой и смуглой коже. Ронси что-то спросил, но я не расслышал.
— Ради Бога, простите.
— Я говорю, знаете ли вы Берта Чехова? — Он держал в руке длинную газетную вырезку с фотографией и крупным заголовком: «Тиддли Пом вернулся».
— И да... и нет, — ответил я неуверенно.
— Не понимаю, — буркнул он. — Я думал, вы знакомы, раз занимаетесь общим делом.
— Я знал его. Он умер. В прошлую пятницу.
Я читал заметку, а Ронси пытался выразить сожаление по поводу случившегося, хотя безразличие, звучавшее в его голосе, явно портило весь эффект.
Берт Чехов рассказывал читателям о шансах Тиддли Пома в предстоящих скачках на кубок. По его мнению, устроители, поместившие лошадь в весовую категорию десять и семь десятых стонов, страдали слепотой и умственной неполноценностью, а всем понтерам, не бросившимся тут же делать на него ставки, следовало бы нанять няньку, которая утирала бы им сопли. Он призывал всех и каждого торопиться со ставками, пока букмекеры не наткнулись на это «золотое дно». В свойственном Берту залихватском стиле лошадь была разрекламирована, точно четырехступенчатая ракета.
